Уже двести лет я пребываю здесь; я познал учение арабских мудрецов и сделал счастливыми тех немногих людей, которым хорошо известно, что человек является одновременно и властелином, и рабом…
Добавить в моё избранное
8 мин, 20 сек 3729
Все эти годы я не спал, я не испытывал ни голода, ни жажды, ни скорби, ни радости… Не останавливаясь, но и не чувствуя усталости, я хожу по чудесному дворцу, скрытому в горе Жарау, и втаптываю в пыль слитки золота, а они рассыпаются под ногами, как рыхлая земля; дорожки в саду, которые я топчу с отвращением, выложены зелеными, желтыми, ярко-красными, голубыми, розовыми, фиолетовыми камнями… Когда же проходит волшебница, они превращаются в разноцветную радугу, каждый камень — в живой не оставляющий пепла огонек. Колодцы полны дублонов и унций, драгоценностей и доспехов. И все это золото Перу, Мексики и Минас Жераис (Минас Жераис — современный штат в Бразилии.), все сокровища, которые завоеваны королями Португалии, Кастилии и Арагона… Но я гляжу на все эти богатства с отвращением, оттого, что у меня их так много, и оттого, что я не могу радоваться им как в те времена, когда я был таким же, как все люди, и так же, как все люди, нуждался и умирал от зависти; терпеливо переносил несчастья и не ценил того, что имел, стремясь получить то, что принадлежало другим… Чары, держащие меня в заточении, дозволили мне сопровождать людей, сильных духом и чистых сердцем, решившихся попытать счастья в этой пещере Жарау, которая стала известна благодаря мне…
Многие, побывав в ней, уходили с изуродованной душой: одни умирали от обуявшего их страха, другие, обезумев, бродили по деревням, наводя на людей ужас, третьи уходили на равнины и жили там бок о бок с дикими животными… Немногие выдержали выпавшие на их долю испытания. Но те, которые их выдержали, обретали все, о чем просили, а ведь величайшее из всех сокровищ — зачарованная мавританка — выполняет все свои обещания и не берет назад того, что дает… И каждый, кто приходит сюда, оставляет выкуп за себя самого, чтобы все мы когда-нибудь обрели свободу… Однако все, кто приходил, были надменны душою; все приходили сюда, влекомые алчностью, или ненавистью, или каким-либо иным пороком; ты был единственным, кто пришел сюда без дурных умыслов, и единственным, кто заговорил со мной, как сын божий… Доселе ты был первым; когда же эти места в третий раз услышат приветствие христианина, колдовские чары разрушатся, потому что я раскаиваюсь… и подобно апостолу Петру, который трижды отрекся от Христа, но был прощен, я раскаиваюсь и я получу прощение.
На роду написано, что мое спасение придет таким образом; и, когда я буду расколдован, благодаря мне разрушатся и колдовские чары волшебной ящерицы; когда же это случится, пещера исчезнет вместе со всеми сокровищами, всеми драгоценными камнями, всеми монетами, всеми колдовскими тайнами, всеми приворотными зельями, всеми ядовитыми зельями и заколдованным, непобедимым оружием… все, все, все это дымом унесется сквозь отверстие в вершине горы и рассеется в розе ветров… Ты, ты первый обратился ко мне как христианин.
Хорошо, когда человек силен духом и чист сердцем! Такой человек войдет в пещеру, прикоснется к волшебной палочке и выберет, что пожелает… Человек, сильный духом и чистый сердцем! Перед тобой темное подземелье: входи! Входи! Там дует теплый ветер, который задувает огонь свечи… и налетает холодный, холодный ветер… он леденит, как иней.
Там нет никого… Но если ты хорошенько прислушаешься, ты услышишь человеческие голоса, они переговариваются между собой… но ты не поймешь, о чем они говорят, ибо говорят они на неведомых тебе языках; это рабы смуглой принцессы, это духи волшебной ящерицы… Там нет никого… Там никого не видно, но, как бы приглашая тебя, чья-то рука похлопает но плечу того, кто войдет сюда смело, и, как бы угрожая, толкнет того, кто в страхе попятится… Человек, сильный духом и чистый сердцем! Если ты таким войдешь туда и таким пребудешь, ты получишь право желать и ты получишь желаемое!
Но управляй своей мыслью и удержи свой язык, ибо мысль человека возводит его на вершину мироздания, а язык человека принижает его… Так входи же, человек, сильный духом и чистый сердцем!
И гаушо спешился; он стреножил своего доброго коня и для вящей предосторожности привязал его к дереву камбуй, которое гнется, но не ломается; он отвязал шпоры, наточил длинный нож, перекрестился и подошел к пещере… Он был молчалив и молча вошел в пещеру… Зачарованный ризничий встал и тенью растворился в тени деревьев.
Тишина застыла, как парящая в воздухе сова; тишина эта внушала страх… А гаушо пошел вперед.
Он вошел в подземелье, которое едва виднелось за густым сплетением ветвей; в глубине его было совсем темно… Он прошел по просторному коридору, который в конце разветвлялся на семь коридоров.
И все шел вперед.
Он пошел по одному из этих коридоров, поворачивая то налево, то направо, поднимался и спускался. И все время было темно. И все время было тихо.
Чья-то незримая рука похлопала его по плечу.
На каком-то перекрестке он услышал стук скрестившихся сабель, знакомый ему звон мечей.
Тут во тьме забрезжил свет, слабый, как огонек светлячка.
Многие, побывав в ней, уходили с изуродованной душой: одни умирали от обуявшего их страха, другие, обезумев, бродили по деревням, наводя на людей ужас, третьи уходили на равнины и жили там бок о бок с дикими животными… Немногие выдержали выпавшие на их долю испытания. Но те, которые их выдержали, обретали все, о чем просили, а ведь величайшее из всех сокровищ — зачарованная мавританка — выполняет все свои обещания и не берет назад того, что дает… И каждый, кто приходит сюда, оставляет выкуп за себя самого, чтобы все мы когда-нибудь обрели свободу… Однако все, кто приходил, были надменны душою; все приходили сюда, влекомые алчностью, или ненавистью, или каким-либо иным пороком; ты был единственным, кто пришел сюда без дурных умыслов, и единственным, кто заговорил со мной, как сын божий… Доселе ты был первым; когда же эти места в третий раз услышат приветствие христианина, колдовские чары разрушатся, потому что я раскаиваюсь… и подобно апостолу Петру, который трижды отрекся от Христа, но был прощен, я раскаиваюсь и я получу прощение.
На роду написано, что мое спасение придет таким образом; и, когда я буду расколдован, благодаря мне разрушатся и колдовские чары волшебной ящерицы; когда же это случится, пещера исчезнет вместе со всеми сокровищами, всеми драгоценными камнями, всеми монетами, всеми колдовскими тайнами, всеми приворотными зельями, всеми ядовитыми зельями и заколдованным, непобедимым оружием… все, все, все это дымом унесется сквозь отверстие в вершине горы и рассеется в розе ветров… Ты, ты первый обратился ко мне как христианин.
Хорошо, когда человек силен духом и чист сердцем! Такой человек войдет в пещеру, прикоснется к волшебной палочке и выберет, что пожелает… Человек, сильный духом и чистый сердцем! Перед тобой темное подземелье: входи! Входи! Там дует теплый ветер, который задувает огонь свечи… и налетает холодный, холодный ветер… он леденит, как иней.
Там нет никого… Но если ты хорошенько прислушаешься, ты услышишь человеческие голоса, они переговариваются между собой… но ты не поймешь, о чем они говорят, ибо говорят они на неведомых тебе языках; это рабы смуглой принцессы, это духи волшебной ящерицы… Там нет никого… Там никого не видно, но, как бы приглашая тебя, чья-то рука похлопает но плечу того, кто войдет сюда смело, и, как бы угрожая, толкнет того, кто в страхе попятится… Человек, сильный духом и чистый сердцем! Если ты таким войдешь туда и таким пребудешь, ты получишь право желать и ты получишь желаемое!
Но управляй своей мыслью и удержи свой язык, ибо мысль человека возводит его на вершину мироздания, а язык человека принижает его… Так входи же, человек, сильный духом и чистый сердцем!
И гаушо спешился; он стреножил своего доброго коня и для вящей предосторожности привязал его к дереву камбуй, которое гнется, но не ломается; он отвязал шпоры, наточил длинный нож, перекрестился и подошел к пещере… Он был молчалив и молча вошел в пещеру… Зачарованный ризничий встал и тенью растворился в тени деревьев.
Тишина застыла, как парящая в воздухе сова; тишина эта внушала страх… А гаушо пошел вперед.
Он вошел в подземелье, которое едва виднелось за густым сплетением ветвей; в глубине его было совсем темно… Он прошел по просторному коридору, который в конце разветвлялся на семь коридоров.
И все шел вперед.
Он пошел по одному из этих коридоров, поворачивая то налево, то направо, поднимался и спускался. И все время было темно. И все время было тихо.
Чья-то незримая рука похлопала его по плечу.
На каком-то перекрестке он услышал стук скрестившихся сабель, знакомый ему звон мечей.
Тут во тьме забрезжил свет, слабый, как огонек светлячка.
