Где начинается реальность?

Ровно сразу после нижних рёбер кончалось плоть, и только позвоночник, словно хвост, продолжал спускаться вниз, скрываясь в тени чехла. Мне стало так жутко, как не было никогда. Я то и дело скользил взглядом по разрисованному шрамами тельцу. Ребёнка положили на светло-коричневую фанерную доску и привязали к ней тремя ремнями: двумя поперёк груди и одним вокруг шеи.

— Туалет, — снова произнёс заветное слово с совершенно невозмутимым выражением лица светловолосый малец, что ликом своим походил на ангелочка, но если всмотреться в эту таинственную синеву его очей, можно заметить нечто зловещее. Может, мне это лишь показалось, но он испытывал истинное наслаждение видом моих гримас, что одна сменялась за другой: от ужаса до презрения.

Его голос вернул меня в реальность. Хотя это мало чем помогло. Я всё ещё не мог заставить себя даже руку поднять, чтобы его отстегнуть, что уж говорить о попытке отнести в туалет. Мяться я мог бы бесконечно, вот только этого мне не позволил внезапно появившийся мужчина. Его приближающиеся шаги были совсем беззвучны, словно он и не ходил вовсе. Бородатый незнакомец крайне странно смотрел на меня, что-то в его взгляде было неадекватное. Может, неестественно маленькие зрачки в тёмной комнате. Или еле заметная улыбка, что почти скрылась за густыми усами. Изрядно расшатанная за последние минуты психика просто кувыркалась в истерическом припадке.

— Так ты поможешь ребёнку? — заговорил мужчина низким голосом, от басистого звучания которого я вздрогнул. Меня всё ещё переполняло чувство неуверенности за свои действия, но всё же я пересилил себя и заставил коснуться кожаных застёжек, что на удивление легко поддались мне, освобождая от оков ребёнка. Но теперь передо мной встала дилемма: как его стоит лучше взять? Он же весь из себя такой хрупкий, израненный каким-то больным ублюдком.

Подушечки пальцев коснулись прохладной кожи боков грудной клетки. Слегка надавив, чтобы поднять ребёнка, я тут же одёрнул руки, так как дитё, сморщив своё красивое личико, болезненно зашипело, а незваный гость, что прежде стоял в дверной раме, раздражённо цокнул языком уже где-то из-за моей спины.

«Когда он успел там появиться?» — только и промелькнула в голове мысль.

Он достал из кармана какой-то продолговатый металлический крючок. На остриё закрученного конца хищно перекатывались блики от лампы. Хотелось что-то сказать, попытаться его остановить, но все слова застряли в глотке. Мужчина приподнял голову ребёнка и чуть ниже шеи, где-то в районе между лопаток воткнул кончик острия и мучительно медленно ввёл четверть крюка. Незнакомец поднял подвешенного ребёнка, по позвоночнику которого стекала аккуратная струйка крови, и вышел вместе с ним из комнаты.

Я болезненно поморщился, будто это меня сейчас нанизали на холодную сталь, а под ложечкой тягуче заныло, булькая остатками непереваренного перекуса. Безумно. Даже воздух в комнате пропитался запахом сумасшествия.

— Как отец может поступать так со своим сыном? — тихо шепчу я. В следующее мгновение вместе с осознанием собственных слов слышу звон разбивающегося стекла. Испуганно схватившись за голову, нервно озираюсь по странам, но ничего не вижу. Лишь кромешная тьма вокруг, словно мне глаза прикрыли плотной лентой.

Минутное помутнение рассудка прошло, как только мужчина вернулся обратно в комнату. Я сразу же прозрел, снова имея возможность разглядывать силуэты мебели в сиротливом свете настольной лампы. Теперь мне казалось, это странное мгновение плодом моего воображения, которому я целиком и полностью поддался.

Опустив ребёнка на его прежнее место, незнакомец тяжелыми шагами двинулся в сторону выхода из комнаты, напоследок даже не кинув на меня взгляд. Как только гость переступил порог комнаты, всё вокруг погрузилось в идеальную тишину, которая по-своему нервировала.

Я перевожу взгляд на мальчика. Его губы шевелятся, будто он мне что-то говорит. Повернув голову в профиль, подношу её ближе, но все равно ничего не слышу, лишь неспокойное дыхание. Мне не особо хочется, но приходится поднести голову ещё ближе, почти косясь ухом его маленького носика.

— Они скоро придут, — еле слышно прошептал ребёнок.

Не успев ничего спросить, слышу требовательный стук в дверь, как когда школьник, что нахватал двоек, прячется в ванной комнате, а нашедшая дневник мать требует, чтоб он немедленно открыл дверь, тем самым давая ей возможность его наказать. Однако ни один провинившийся ребёнок добровольно не явится на «казнь», также и я.

Медленно поднимаюсь на ноги, а стук лишь усиливается. Настойчиво, не жалея сил, кто-то барабанит в дверь. Не будь она металлической, наверняка бы уже была выбита. На выходе из комнаты я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на мальчишку. Он улыбается. От этой улыбки меня бросает в дрожь. Не хочу открывать дверь и не хочу оставаться один на один с этим мальчишкой. В который раз убеждаюсь, насколько внешность обманчива.