Лифт опять сломался, и Биллу Роджерсу пришлось подниматься по лестнице. Не такое уж сложное занятие, скажете вы, но не для страдающего одышкой пожилого мужчины, для которого лучшие годы, когда он мог пробежать стометровку и даже не запыхаться, остались позади.
Добавить в моё избранное
14 мин, 5 сек 10854
Все его страхи мигом рассеялись, когда он увидел стоявшего позади двери юношу.
Свет, проникающий из коридора и наполовину занавешенного окна, позволил Роджерсу наконец-то рассмотреть постояльца. В прошлый раз он мало что запомнил — незнакомец тщательно замаскировался. Бейсболка, темные очки, куртка с поднятым воротником — вот и все, что сказал бы Билл, попроси его кто-нибудь описать внешность Фирса.
Теперь же Билл видел, что постояльцу не больше двадцати пяти. У него были длинные черные волосы, спадавшие блестящей волной ниже талии. Его можно было бы принять за индейца, если бы не ужасно бледная кожа и худое лицо, на котором горели лишь два сапфира — его глаза весело изучали Билла и, казалось, видели его насквозь.
— Э-э-э… Здравствуйте, мистер Фирс, — Билл неуверенно протянул ладонь.
К его удивлению, юноша тут же схватил ее и принялся энергично трясти.
— Здравствуйте, здравствуйте, — приговаривал он.
— Хорошо, что вы решили ко мне заглянуть. Никто не хочет оценить мои работы… — Ваши работы? — словно во сне пробормотал домовладелец.
— Да вот же они! — воскликнул Фирс, отпуская руку Билла и бросаясь к стене.
Роджерс обернулся. В полумраке комнаты, лишенной какой-либо мебели, кроме кушетки и шаткого стула (все остальное было вынесено по распоряжению постояльца), виднелись какие-то большие прямоугольные предметы, укутанные в белую ткань.
Так вот оно что, подумал Роджерс.
— Вы художник, — облегченно выдохнул он. Что ж, это многое объясняет. Творческие натуры вообще люди странные, их хлебом не корми, дай почудить. Знавал Билл одного такого поэта, так он, бывало, запрется в комнате, и никакими уговорами его оттуда не вытащишь, хоть принцесса Диана с того света явись.
— Да! Именно художник! — горячо поддержал его Фирс, словно раньше знать не знал этого слова.
— И что вы рисуете? — больше для проформы, чем из любопытства спросил Билл.
И тут же пожалел об этом. Постоялец принялся за пространную лекцию о различных направлениях живописи, сыпля незнакомыми словами, как из рога изобилия.
Билл тяжело обмахнулся платком и за неимением лучшего расположился на кушетке, отодвинув в сторону пахнущее чем-то неприятным одеяло.
— Мистер Фирс, это все, конечно, интересно, но что именно вы рисуете?
— Можно просто Ирри, — махнул рукой Фирс, подходя к одной из картин и берясь за ткань.
— Я рисую… — тут он выдержал театральную паузу, будто собирался открыть величайшую тайну века.
— … страх.
Должно быть, он ожидал, что это заявление шокирует Билла, но ошибся. Тот только моргнул и переспросил:
— Страх? В смысле, страхи людей?
— Вроде того, — Фирс, казалось, был разочарован.
— Вы имеете в виду высотные дома, пауков и… — Да нет же! — глаза Фирса вновь заблестели.
— Вы меня не поняли. Страхи людей не сводятся к банальным вещам, которых можно или нужно бояться. Страх — это наше подсознательное желание держаться подальше от того, что может нам понравиться. Почему человек боится высоты? Не потому, что может упасть и разбиться, о нет! У него холодеют руки и ноги, когда он заглядывает через край карниза. Но он думает: а каково это? Ощутить краткий миг полета… И он боится именно этого желания, а не падения, потому что знает — за это мгновение он поплатится жизнью.
— А как же пауки? — выдавил смущенный Билл — эта речь сбила его с толку.
— Далеко не все они ядовиты, но тем не менее люди их боятся.
— Пауки… — Фирс задумался.
— Взгляните-ка сюда.
Он сдернул покрывало с картины.
Билла передернуло от отвращения. На картине был изображен жирный черный паук, оплетающий своими мерзкими волосатыми лапками руку молодой девушки. На ее лице застыла нечеловеческая мука, неприкрытый ужас и физическая боль. Паук вонзал длинные, как у саблезубого тигра, клыки ей в плечо и… ухмылялся. Билл ясно видел улыбку на его черной морде.
— Но ведь такого не бывает, — спотыкаясь, пробормотал он.
— Даже самые крупные пауки не… — Нет, — улыбнулся Фирс.
— Но она представляла все именно так. Когда она была маленькой, они с матерью жили в старом доме, очень похожем на ваш. И каждую ночь с потолка спускался на паутине огромный паук. На самом деле он был не таким уж и большим, но детям ведь все кажется больше.
Роджерс кивнул.
— И вот, одной темной ночью, — продолжил Фирс, — паук сорвался с паутины и упал прямо ей на лицо. От ее крика проснулись все соседи. С тех самых пор пауков, даже невинных мизгирей, она просто ненавидела и с криком убегала, стоило ей завидеть это насекомое. Она не могла их даже убить. Она не понимала, что для этого нужно сначала убить паука в самой себе.
Фирс замолчал. А Билл никак не мог понять, к чему он ведет. Наконец он рискнул спросить:
— Что с ней стало?
