Лифт опять сломался, и Биллу Роджерсу пришлось подниматься по лестнице. Не такое уж сложное занятие, скажете вы, но не для страдающего одышкой пожилого мужчины, для которого лучшие годы, когда он мог пробежать стометровку и даже не запыхаться, остались позади.
Добавить в моё избранное
14 мин, 5 сек 10856
— Однажды на пикнике ей на руку залез малюсенький паучок и попытался укусить. Она умерла на месте. А ведь он даже не был ядовитым. Врачи констатировали смерть от разрыва сердца, — будничным голосом, словно читал новости, провозгласил Фирс, не обращая внимания на то, что лицо Билла перекосило от ужаса только что услышанного.
Внезапно лицо Фирса озарила мальчишеская улыбка, только теперь она казалась столь же уместной, как микроволновка в дремучем лесу.
— Я хочу написать ваш портрет, — неожиданно заявил он.
— Нет, не стоит, я… — Билл почувствовал, что скоро грохнется в обморок, если не выберется из комнаты этого психа.
— Да-да, я напишу ваш портрет. И прямо сейчас! — Фирс подошел к мольберту, стоящему лицевой стороной к окну, и взял палитру и кисть.
— Не шевелитесь, пожалуйста, я набросаю контуры.
— Что, красками? — в каком-то отупляющем оцепенении пробормотал Билл.
— Я никогда не наношу их карандашом, — сморщился Фирс.
— Предпочитаю кисть.
«Должно быть, у этого парня огромный талант», — пронеслось в голове Билла.
Да, глядя на картину с пауком, он в этом не сомневался. Все было выписано до мельчайших деталей — все, вплоть до последнего волоска на лапке мерзкого насекомого с зубами хищника. И слезы на глазах девушки выглядели так, будто сами собой выступили из картины.
— А чего боитесь вы?
— Прошу прощения? — Билл оторвался от созерцания картины и повернулся к юноше.
— Чего вы боитесь? — переспросил он.
— Зачем вам это знать?
— Для интереса, — пожал плечами Фирс.
— Вдруг мне тоже удастся изобразить ваш страх. Это мое хобби, — широко улыбнулся он.
Билл ошеломленно уставился на него. Да он ненормальный!
— Вообще-то, — осторожно начал он, — я не могу сейчас вспомнить какой-то конкретный страх. У каждого они есть, но просто… — Да бросьте, — отмахнулся Фирс.
— Ладно, я все равно вас нарисую, со страхом или без. Вы мне нравитесь, — и продолжил орудовать кистью, сжимая в другой руке палитру.
— Рассказать вам еще одну из моих историй? — вдруг хитро прищурился он.
— Нет, я… — Биллу стало не по себе от рассказа о пауке, и другую душераздирающую повесть он бы не вынес. Но Фирс его будто не слышал. Он сдернул ткань с другой картины, и взору Роджерса предстал портрет юного улыбающегося паренька лет пятнадцати-шестнадцати. Темные волосы, застенчивое выражение небесно-голубых глаз, робкая улыбка… Ничего странного Билл в картине не замечал, пока Фирс не отошел обратно к мольберту, и свет из окна не осветил картину.
И вот тут он увидел. Сквозь невинный облик юноши проглядывал другой, куда более пугающий. У двойника была похабная ухмылка во весь рот, полуоткрытые глаза немного косили. Создавалось впечатление, что подросток сильно навеселе. Поверх книги, которую мальчик сжимал в руках, была изображена темная бутылка какого-то пойла.
— Отец этого мальчика был алкоголиком, — Билл вздрогнул от звука голоса. Фирс. Он уже забыл о его существовании, пока разглядывал картину.
— И часто устраивал представления своей семье. Для него это была комедия, для них же — ничего, кроме драмы. Мальчику часто приходилось врать одноклассникам, что он ударился о дверь, оттуда и синяки. Но в конце концов они перестали ему верить и начали обходить стороной. Недавно его отец умер — по пьяни свалился с моста и утонул. Но страх все еще живет внутри мальчика.
— Перед отцом? — завороженно спросил Билл, не отводя взгляда от двойственного лица подростка.
— Нет, — рассмеялся Фирс, но тут же снова посерьезнел.
— Перед самим собой. Видите ли, мистер Уильям, как-то в школе они проходили тему про генетику. И учительница обмолвилась, что ген алкоголизма передается по наследству. С тех пор этот мальчик дал себе зарок не брать в рот и капли спиртного.
— Боится стать таким же, как его отец?
— Боится, что ему это понравится.
Наступила тишина, нарушаемая лишь шуршанием кисти по мольберту.
— Вы так и не ответили мне, — вновь заговорил Фирс.
— Чего вы боитесь?
— Смерти, — наконец выдавил Билл.
— Ее все боятся.
— Я спросил, чего боитесь вы, а не все, — сморщился Фирс.
— Все меня не интересуют. У каждого свои страхи, но мне любопытен именно ваш.
— Я ведь уже сказал вам… — Да-да. Но вы солгали. Это не единственный, и уж точно не главный ваш страх. Впрочем, неважно. Я сам его найду, дайте только время, — он расхохотался, и от этого смеха у Билла мурашки поползли по спине.
Некоторое время Фирс просто рисовал, изредка поглядывая на натурщика. Затем вдруг резко отступил к стене и бережно снял ткань с очередной картины.
— Это моя любимая, — возвестил он, с гордостью глядя на нее.
Старушка, укрытая вязаной шалью, прятала лицо в ладонях.
