Комета — безжалостная огненная бестия — ползла по небу. Её движение вдоль Млечного пути было еле уловимым, но Тим долго лежал, запрокинув голову, и поэтому видел, как она неотвратимо скользит в сторону столицы. Он смутно помнил, как бежал по тёмному лесу пока не упал без сил на снег… Звёзды бродили по кругу. Их матовое поле с кляксами тёмных провалов разрезал нож кометы.
Добавить в моё избранное
14 мин, 25 сек 13467
Городок, в котором жила его семья, был тих и печален в эту осень. Моровая язва — ужасная чума добралась и до них. Слеза скатилась по грязной щеке Тима. Он хрипло вздохнул, и его снова скрутило от надрывного кашля. «Проклятая старуха, — подумал он, кутаясь в рваные одежды.
— Сбудется пророчество. Как пить дать сбудется». Он вспомнил её безумные глаза, скрюченный палец, направленный в его сторону и сиплое дыхание умирающей. Он сбежал из мёртвого города. Его провожал лишь вопль старой ведьмы: «Ты мертвец! Тебе не уйти!» Словно учуяв страх юноши, далеко в долине завыл волк.
Но он ушёл. Его ничего не держало — родные сгорели в яме за кладбищем ещё в начале беды, обрушившейся на город. А ведь он мог всех спасти! Ему стало стыдно и горько от бессилия. Если бы Господь дал возможность ему говорить! Неужели бы он не смог предупредить горожан?! Но во всём была виновата немота. Тим первым заметил больного пса, приползшего умирать на окраину города. Он пытался жестами рассказать об этом, но все отмахивались и смеялись над его испугом. Жуткий труп несколько дней лежал в канаве, пока крысы не обглодали мясо до костей и не разнесли чуму по домам. А потом появилась комета. Пастор сказал, что это всё за грехи наши… Тим посмотрел на небо. Комета, косматая, как та седая старуха, медленно волочилась среди клочьев жёлтого тумана. Он испуганно вскочил и побрёл, увязая по колено в снегу.
Туман появился сразу же после того, как комета воцарилась на небе. Вначале слабый и прозрачный, он набирал силу с приближением небесного чудища. Тим забирался как можно выше, чтобы не дышать испарениями, выползающими из расщелин в скалах. В тумане бродили неясные тени, и мир казался угрожающе опасным, словно сам дьявол выпускал из глоток пещер злобных призраков.
Снег тонко скрипел под ногами. К шагам путника неожиданно примешалось эхо. Как будто кто-то ещё шёл в полумраке. Тим остановился, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, и услышал звон колокольчика. Тёмное пятно отделилось от деревьев и двинулось навстречу. Он хотел крикнуть, но только замычал, задохнувшись непослушным языком. Проклятая немота! Тень, приблизившись, превратилась в бесформенный комок одежды, из которого высунулась рука, держащая колокольчик. Трясясь от страха и не зная, то ли бежать, то ли остаться на месте, Тим заворожено смотрел, как из свёртка появляется уродливая голова с перекошенным ртом и блестящими в призрачном свете глазами. Тонким голоском карлик просипел: «Где моя мама?» Тим, забыв обо всём, кинулся вверх по склону, путаясь в колючем кустарнике и разбивая в кровь колени о камни и поваленные деревья. Вдогонку летел крик: «Где моя мама?!» Тим уговаривал себя: «Что же ты боишься, ведь это человек!» Но всё равно ночные страхи были сильнее. Он, конечно, понимал, что страшиться надо тех, кто приходит при свете дня, но всё быстрее нёсся по ночному лесу. Лишь бы хватило сил бежать от жуткого создания, привидевшегося ему в чащобе. С размаху он споткнулся о плоский камень, ребром вмерзший в землю, и полетел кубарем в сугроб. Это спасло ему жизнь. Мелькнула тень, и зверь с глухим рыком накинулся на карлика.
Дыша, как загнанный олень, Тим осмотрелся и увидел еле угадываемые под снегом холмики могил, поваленные кресты и ограду, торчащую смятыми железными прутьями из разрушенной кирпичной стены. В тишине ночного леса послышался тоскливый волчий вой. К нему добавился яростный лай, шум борьбы, визг раненого зверя и всё стихло.
Тим выбрался из сугроба, и, озираясь, пошёл к чудом сохранившейся арке. Покойников он не боялся. За свою короткую жизнь он видел их столько, что мертвецы стали для него чем-то вроде молчаливых собеседников, с которыми можно поговорить на языке глухонемых, угадывая, что означают их ответы в переплетении судорожно сведенных пальцев.
Это было знамение или опять ему показалось: из-под снега торчала то ли толстая ветка, то ли заиндевевшая рука. Тима кинуло в жар, хотя мороз к ночи усилился. Еле справляясь с ознобом, он вышел за кладбищенские ворота и побрёл по запорошенной тропинке — туда, куда указывал мертвец. Через минуту он увидел в просветах между деревьями церковь. Почти такая же кирха стояла у них в городке на площади. Но почему эта построена в лесу?
Сзади послышалось прерывистое дыхание, перебиваемое злобным рыком. Огромный пёс тащил окровавленное тело, оставляя тёмную борозду в снегу. Тим оцепенел от ужаса. Но нашёл в себе силы и, стараясь не шуметь, спрятался за дерево. Карлику не повезло. О, господи, какая страшная смерть! Заскрипели ржавые петли на двери кирхи, и в узкой полоске света показалась сгорбленная фигура старика. Тим затаился, но проклятый кашель выдал его. Перед глазами всё поплыло, и он свалился на снег, надрываясь в хрипе.
Когда пелена рассеялась, он увидел массивный крест кирхи на фоне кометы, и стоящего в двух шагах от него старика с ружьем, еле сдерживающего собаку с окровавленной пастью.
— Сбудется пророчество. Как пить дать сбудется». Он вспомнил её безумные глаза, скрюченный палец, направленный в его сторону и сиплое дыхание умирающей. Он сбежал из мёртвого города. Его провожал лишь вопль старой ведьмы: «Ты мертвец! Тебе не уйти!» Словно учуяв страх юноши, далеко в долине завыл волк.
Но он ушёл. Его ничего не держало — родные сгорели в яме за кладбищем ещё в начале беды, обрушившейся на город. А ведь он мог всех спасти! Ему стало стыдно и горько от бессилия. Если бы Господь дал возможность ему говорить! Неужели бы он не смог предупредить горожан?! Но во всём была виновата немота. Тим первым заметил больного пса, приползшего умирать на окраину города. Он пытался жестами рассказать об этом, но все отмахивались и смеялись над его испугом. Жуткий труп несколько дней лежал в канаве, пока крысы не обглодали мясо до костей и не разнесли чуму по домам. А потом появилась комета. Пастор сказал, что это всё за грехи наши… Тим посмотрел на небо. Комета, косматая, как та седая старуха, медленно волочилась среди клочьев жёлтого тумана. Он испуганно вскочил и побрёл, увязая по колено в снегу.
Туман появился сразу же после того, как комета воцарилась на небе. Вначале слабый и прозрачный, он набирал силу с приближением небесного чудища. Тим забирался как можно выше, чтобы не дышать испарениями, выползающими из расщелин в скалах. В тумане бродили неясные тени, и мир казался угрожающе опасным, словно сам дьявол выпускал из глоток пещер злобных призраков.
Снег тонко скрипел под ногами. К шагам путника неожиданно примешалось эхо. Как будто кто-то ещё шёл в полумраке. Тим остановился, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, и услышал звон колокольчика. Тёмное пятно отделилось от деревьев и двинулось навстречу. Он хотел крикнуть, но только замычал, задохнувшись непослушным языком. Проклятая немота! Тень, приблизившись, превратилась в бесформенный комок одежды, из которого высунулась рука, держащая колокольчик. Трясясь от страха и не зная, то ли бежать, то ли остаться на месте, Тим заворожено смотрел, как из свёртка появляется уродливая голова с перекошенным ртом и блестящими в призрачном свете глазами. Тонким голоском карлик просипел: «Где моя мама?» Тим, забыв обо всём, кинулся вверх по склону, путаясь в колючем кустарнике и разбивая в кровь колени о камни и поваленные деревья. Вдогонку летел крик: «Где моя мама?!» Тим уговаривал себя: «Что же ты боишься, ведь это человек!» Но всё равно ночные страхи были сильнее. Он, конечно, понимал, что страшиться надо тех, кто приходит при свете дня, но всё быстрее нёсся по ночному лесу. Лишь бы хватило сил бежать от жуткого создания, привидевшегося ему в чащобе. С размаху он споткнулся о плоский камень, ребром вмерзший в землю, и полетел кубарем в сугроб. Это спасло ему жизнь. Мелькнула тень, и зверь с глухим рыком накинулся на карлика.
Дыша, как загнанный олень, Тим осмотрелся и увидел еле угадываемые под снегом холмики могил, поваленные кресты и ограду, торчащую смятыми железными прутьями из разрушенной кирпичной стены. В тишине ночного леса послышался тоскливый волчий вой. К нему добавился яростный лай, шум борьбы, визг раненого зверя и всё стихло.
Тим выбрался из сугроба, и, озираясь, пошёл к чудом сохранившейся арке. Покойников он не боялся. За свою короткую жизнь он видел их столько, что мертвецы стали для него чем-то вроде молчаливых собеседников, с которыми можно поговорить на языке глухонемых, угадывая, что означают их ответы в переплетении судорожно сведенных пальцев.
Это было знамение или опять ему показалось: из-под снега торчала то ли толстая ветка, то ли заиндевевшая рука. Тима кинуло в жар, хотя мороз к ночи усилился. Еле справляясь с ознобом, он вышел за кладбищенские ворота и побрёл по запорошенной тропинке — туда, куда указывал мертвец. Через минуту он увидел в просветах между деревьями церковь. Почти такая же кирха стояла у них в городке на площади. Но почему эта построена в лесу?
Сзади послышалось прерывистое дыхание, перебиваемое злобным рыком. Огромный пёс тащил окровавленное тело, оставляя тёмную борозду в снегу. Тим оцепенел от ужаса. Но нашёл в себе силы и, стараясь не шуметь, спрятался за дерево. Карлику не повезло. О, господи, какая страшная смерть! Заскрипели ржавые петли на двери кирхи, и в узкой полоске света показалась сгорбленная фигура старика. Тим затаился, но проклятый кашель выдал его. Перед глазами всё поплыло, и он свалился на снег, надрываясь в хрипе.
Когда пелена рассеялась, он увидел массивный крест кирхи на фоне кометы, и стоящего в двух шагах от него старика с ружьем, еле сдерживающего собаку с окровавленной пастью.
Страница
1 из 4
1 из 4
