Маруш Корански легко, словно птица, опустился на стул и, глядя на жадно поглощавшего кукурузные хлопья с молоком Пастикуло, спросил...
Добавить в моё избранное
16 мин, 58 сек 16985
— Мэтр, могу ли я попросить Вас уделить мне некоторое время?
Пастикуло, не переставая жевать, внимательно посмотрел своим единственным глазом на молодого человека. Заметив в последнем какую-то странность, мэтр кашлянул, оправил, отложив в сторону ложку, свою седую бороду обеими руками и поинтересовался:
— Ты проголодался, сын мой?
— Увы, мэтр. Печаль моя иного рода. Меня обманывает моя вторая половина.
Единственный цвета черного валета глаз Пастикуло понимающе замерцал.
— Это еще не так страшно, сын мой. Еще страшнее бывает тогда, когда тебя начинает обманывать твоя первая половина. Хуже всего, когда ты перестаешь быть самим собой, когда твои глаза отказываются видеть очевидное, уши — слышать нелицеприятное, ноги — идти туда, куда им приказывает двигаться мозг, а руки отказываются сжиматься в кулаки, когда тебе грозит совершенно отчетливая опасность.
— Я понимаю, мэтр, и тем не менее… — Тем не менее, ты беспокоишься о следствии, в то время как, может быть, тебе следует поискать первопричину в себе, или ты боишься правды и хочешь исправить лишь следствие?
— Возможно, что так.
— Тогда знай, что для того чтобы исправить следствие тебе понадобится проделать достаточно сложный и кривой путь. На который уйдет время.
— Наше общество, отец Пастикуло, давно уже строится на принципе «кривизны», разве не так? — попытался обосновать свою позицию моложавый Маруш Корански.
— Да, в этом ты прав, сын мой, принцип «кривизны» давно уже возведен чуть ли не в базовый принцип существования нашей цивилизации. Итак, ты еще больше хочешь искривить пространство, в котором мы вынуждены существовать?
— Когда речь идет о моей второй половине, я готов на все.
Мэтр Патикуло вновь взялся за ложку:
— Закажи себе, что-нибудь, ибо когда я буду говорить, я хочу, чтобы твой рот был занят: вы молодые всегда склонны встревать в разговоры и рассуждения в самых неподходящих местах… К тому же, все эти ваши модерновые словечки, признаться, они очень сильно раздражают меня.
— Мэтр, я постараюсь не перебивать Вас, к тому же, если бы Вы позволили мне угостить Вас абсентом… — После кукурузных хлопьев с молоком? Что ж, Маруш Корански, ты большой оригинал! Заказывай свой чертов абсент.
Едва отпустив официанта, молодой человек был озадачен довольно точным вопросом прозорливого вещего старца:
— Твоя очаровательная, как ты говоришь, вторая половина стала изменять тебе примерно полгода назад, ведь так?
— Да, но откуда Вы… — Откуда я знаю, ты ведь это хочешь спросить?
— Я всегда догадывался, мэтр, что вы чрезвычайно информированы, но чтобы до такой степени… — Здесь нет и не может быть никакой степени. Сейчас, давай-ка, мы выпьем абсент, закажем еще по рюмочке и я расскажу тебе нечто, что ты можешь воспринять либо как шутку, либо как притчу, либо как руководство к действию. Ибо ко мне и приходят за советами в основном только те, кто знает, что я тем и знаменит, что не столько даю советы, сколько к поставленному вопросу добавляю новые и новые вопросы, до тех пор пока из их совокупности не удастся выделить главное и тогда… — Тогда я, возможно, смогу вернуть назад свою вторую половину?
— Может быть, но лучше пока просто послушай одну историю. Кушай свой бифштекс из летучей мыши и, пожалуйста, не забывай вовремя заказывать абсент, ибо мне, старику, для того чтобы моя борода росла лучше, кроме абсента, пожалуй, уж больше ничего и не надо.
— Конечно, мэтр, — согласился Маруш Корански и кивком головы в очередной раз подозвал официанта.
— Полгода назад ко мне обратилась одна очень привлекательная дамочка самого, что ни на есть, дееспособного во всех отношения возраста. И обратилась она вот по какому поводу, — начал свою историю непререкаемый авторитет Пастикуло.
— С некоторых пор ее муж перестал ночевать дома. Примерно раз в неделю, ссылаясь на какие-то, по ее мнению, мифические командировки, он собирал в небольшой портфель необходимые любому мужчине нехитрые принадлежности: бритвенный станок, зубную щетку, пасту, еще какие-то мелочи, целовал жену в щеку и исчезал на двое суток. Как и любой другой женщине моей клиентке такое положение дел естественным образом не могло понравиться. После командировок она тщательно, разумеется втайне от мужа, обыскивала его вещи, пытаясь найти следы присутствия другой женщины: волосы, следы губной помады на рубашке и прочее, прочее… Увы, все ее старания не увенчались успехом… — Вы сказали: «Увы,» мэтр Пастикуло, но, быть может, для нее это значило наоборот… — Эх, молодость, молодость! Я же просил тебя, Маруш Корански, есть молча бифштекс из летучей мыши — смотри, ее крылья совсем уже зачерствели — заказывать мне абсент и главное — не задавать идиотских вопросов. Я задам их сам такую уйму, что у тебя закружится не только твоя полупрозрачная голова, но и начнут непроизвольно дергаться ноги.
Пастикуло, не переставая жевать, внимательно посмотрел своим единственным глазом на молодого человека. Заметив в последнем какую-то странность, мэтр кашлянул, оправил, отложив в сторону ложку, свою седую бороду обеими руками и поинтересовался:
— Ты проголодался, сын мой?
— Увы, мэтр. Печаль моя иного рода. Меня обманывает моя вторая половина.
Единственный цвета черного валета глаз Пастикуло понимающе замерцал.
— Это еще не так страшно, сын мой. Еще страшнее бывает тогда, когда тебя начинает обманывать твоя первая половина. Хуже всего, когда ты перестаешь быть самим собой, когда твои глаза отказываются видеть очевидное, уши — слышать нелицеприятное, ноги — идти туда, куда им приказывает двигаться мозг, а руки отказываются сжиматься в кулаки, когда тебе грозит совершенно отчетливая опасность.
— Я понимаю, мэтр, и тем не менее… — Тем не менее, ты беспокоишься о следствии, в то время как, может быть, тебе следует поискать первопричину в себе, или ты боишься правды и хочешь исправить лишь следствие?
— Возможно, что так.
— Тогда знай, что для того чтобы исправить следствие тебе понадобится проделать достаточно сложный и кривой путь. На который уйдет время.
— Наше общество, отец Пастикуло, давно уже строится на принципе «кривизны», разве не так? — попытался обосновать свою позицию моложавый Маруш Корански.
— Да, в этом ты прав, сын мой, принцип «кривизны» давно уже возведен чуть ли не в базовый принцип существования нашей цивилизации. Итак, ты еще больше хочешь искривить пространство, в котором мы вынуждены существовать?
— Когда речь идет о моей второй половине, я готов на все.
Мэтр Патикуло вновь взялся за ложку:
— Закажи себе, что-нибудь, ибо когда я буду говорить, я хочу, чтобы твой рот был занят: вы молодые всегда склонны встревать в разговоры и рассуждения в самых неподходящих местах… К тому же, все эти ваши модерновые словечки, признаться, они очень сильно раздражают меня.
— Мэтр, я постараюсь не перебивать Вас, к тому же, если бы Вы позволили мне угостить Вас абсентом… — После кукурузных хлопьев с молоком? Что ж, Маруш Корански, ты большой оригинал! Заказывай свой чертов абсент.
Едва отпустив официанта, молодой человек был озадачен довольно точным вопросом прозорливого вещего старца:
— Твоя очаровательная, как ты говоришь, вторая половина стала изменять тебе примерно полгода назад, ведь так?
— Да, но откуда Вы… — Откуда я знаю, ты ведь это хочешь спросить?
— Я всегда догадывался, мэтр, что вы чрезвычайно информированы, но чтобы до такой степени… — Здесь нет и не может быть никакой степени. Сейчас, давай-ка, мы выпьем абсент, закажем еще по рюмочке и я расскажу тебе нечто, что ты можешь воспринять либо как шутку, либо как притчу, либо как руководство к действию. Ибо ко мне и приходят за советами в основном только те, кто знает, что я тем и знаменит, что не столько даю советы, сколько к поставленному вопросу добавляю новые и новые вопросы, до тех пор пока из их совокупности не удастся выделить главное и тогда… — Тогда я, возможно, смогу вернуть назад свою вторую половину?
— Может быть, но лучше пока просто послушай одну историю. Кушай свой бифштекс из летучей мыши и, пожалуйста, не забывай вовремя заказывать абсент, ибо мне, старику, для того чтобы моя борода росла лучше, кроме абсента, пожалуй, уж больше ничего и не надо.
— Конечно, мэтр, — согласился Маруш Корански и кивком головы в очередной раз подозвал официанта.
— Полгода назад ко мне обратилась одна очень привлекательная дамочка самого, что ни на есть, дееспособного во всех отношения возраста. И обратилась она вот по какому поводу, — начал свою историю непререкаемый авторитет Пастикуло.
— С некоторых пор ее муж перестал ночевать дома. Примерно раз в неделю, ссылаясь на какие-то, по ее мнению, мифические командировки, он собирал в небольшой портфель необходимые любому мужчине нехитрые принадлежности: бритвенный станок, зубную щетку, пасту, еще какие-то мелочи, целовал жену в щеку и исчезал на двое суток. Как и любой другой женщине моей клиентке такое положение дел естественным образом не могло понравиться. После командировок она тщательно, разумеется втайне от мужа, обыскивала его вещи, пытаясь найти следы присутствия другой женщины: волосы, следы губной помады на рубашке и прочее, прочее… Увы, все ее старания не увенчались успехом… — Вы сказали: «Увы,» мэтр Пастикуло, но, быть может, для нее это значило наоборот… — Эх, молодость, молодость! Я же просил тебя, Маруш Корански, есть молча бифштекс из летучей мыши — смотри, ее крылья совсем уже зачерствели — заказывать мне абсент и главное — не задавать идиотских вопросов. Я задам их сам такую уйму, что у тебя закружится не только твоя полупрозрачная голова, но и начнут непроизвольно дергаться ноги.
Страница
1 из 5
1 из 5
