Добавить в моё избранное
13 мин, 30 сек 19913
Глаза её открыты. Подтянув одеяльце к подбородку и повернув голову, девочка смотрит в сторону лежащей рядом игрушки. Еще мгновение девочка то ли медлит, то ли ждет, потом высвобождает из-под одеяла руку и трогает плечо Винни.
— Эй, Винни, ты спишь?! Это я — Лола, — шепчет она.
— Скажи что-нибудь. Я знаю, ты умеешь говорить. Ты думал, я спала, а я все слышала! Да, слышала! Ты настоящий, Винни! Ты живой. Э-эй, — Лола вновь с надеждой касается Винни, но глаза-пуговки игрушки по-прежнему уставлены в потолок.
— Пожалуйста, — просит она еле слышно, — не молчи. Винни — не молчи!
Девочка долго вглядывается в темноту, пока её глаза не наполняются слезами. Лола привстает на локоть и сбрасывает игрушку на пол.
— Ты не обдуришь меня! Почему?! Почему ты не дышишь, Винни?! Ты был теплый! Почему?! — плачет она.
— Не хочу спать с тобой! Слышишь — не хочу! — После чего ложится и отворачивается к стене.
По верхней занавеске окна пробегает ветерок, что неудивительно — окно вверху чуть приоткрыто.
Вновь центральная комната. Третий час по полуночи. Освещения нет, лишь мерно мерцает телевизор.
Алекс по-прежнему спит в кресле. Голова его сползла с подголовника и клонится к плечу. Рот открыт, дыхание едва улавливается. Час покоя.
У расставленных ног Алекса, как в прошлую и позапрошлую ночь, куча смятых пивных банок и пакетов из-под чипсов и соленой рыбешки. Только в этот раз их куда больше. Но это не повод для беспокойства. Повторяющийся ночь за ночью сон разбудит его еще до рассвета. А утром, до пробуждения Лолы, Алекс все уберет.
В комнате тихо и в какой-то момент мерцание в телевизоре замедляется, замедляется и… пропадает. Экран словно засыпает. Летаргирует вместе со всем домом. Какое-то время он еще продолжает тускло светиться, но затем гаснет. Теперь он сер и пуст.
Так проходит некоторое время, пока в нижних углах экрана не загорается оранжевый свет. Медленно, черепашьим шагом он расползается, растворяется в сером веществе за стеклом, неумолимо захватывая чужую территорию.
Он вовсе не ярок. Свет мягок и в то же время тягуч как нуга. Он нарастает, заполняет собой экран и начинает сочиться из него, словно жидкость, стекая в заданное ему направление. К Алексу.
Достигнув его ног, кривой луч замирает, полнеет и куча алюминиевых банок и мятых фольговых пакетов начинают плавиться в нем, превращаясь в какую-то плоскую литую поверхность. Луч скользит дальше. Он подбирается к ножкам кресла, касается их, и кресло, так же как банки, начинает под Алексом процесс видоизменения.
Какое-то время конструкция не собрана и замысел остается неясным, но из общего теста вырисовываются очертания автомобиля. Так и есть. Пока Алекс спит, пространство вокруг него трансформируется; превращается в салон автомобиля. Довершает все действо покоящийся на коленях Алекса пластиковый поднос. Он становится рулем, и руки Алекса сами ложатся и обхватывают кожаную поверхность.
Спальня Лолы. Повернувшись на бок и поджав колени к груди, сунув руки под подушку, девочка спит. Одна. Судя по тому, как тихо она лежит — крепко.
Одеялко сбилось и сползло, оголив спину девочки. Какое-то время она крутилась во сне, и теперь пижамная рубашечка вздернулась к лопаткам. Девочка съежилась. Оконные занавески ничто не колышет — ветерок больше не летает по комнате, но видно, что она замерзла.
Рядом с Лолой никого нет. Тихо. Темноту ночи освещает пятнистое, горящее алым пятно ночника, отбрасывая по комнате округлые неясные тени. Вдруг одна тень шевельнулась, — или показалось? Нет. Тень шевельнулась, выползла из угла и перекатилась к кровати. Наползла едва различимым пятном на одеяло — на его сползший на пол уголок — вплелась, вцепилась в него и увлекла за собой. Медленно, почти незаметно возвращая постели. И Лоле.
Кто-то, кому могла принадлежать эта — почти прозрачная — тень, укрыл плечи ребенка мягким одеялом и отступил в темноту. Исчез, растворился в ней, нарушив молчание ночи едва уловимым скрипом половиц.
Несколько мгновений спустя свет ночника разжал сонные объятья и испустил в коридор, вслед тени, немой стон возмущения. Почти осязаемый, стон пролетел над полом и на пороге света и темноты растворил, разорвал ползущий по полу шлейф, тщетно пытаясь удержать тень. Однако, слившись с ночью, она исчезла на лестнице.
— Эй, Винни, ты спишь?! Это я — Лола, — шепчет она.
— Скажи что-нибудь. Я знаю, ты умеешь говорить. Ты думал, я спала, а я все слышала! Да, слышала! Ты настоящий, Винни! Ты живой. Э-эй, — Лола вновь с надеждой касается Винни, но глаза-пуговки игрушки по-прежнему уставлены в потолок.
— Пожалуйста, — просит она еле слышно, — не молчи. Винни — не молчи!
Девочка долго вглядывается в темноту, пока её глаза не наполняются слезами. Лола привстает на локоть и сбрасывает игрушку на пол.
— Ты не обдуришь меня! Почему?! Почему ты не дышишь, Винни?! Ты был теплый! Почему?! — плачет она.
— Не хочу спать с тобой! Слышишь — не хочу! — После чего ложится и отворачивается к стене.
По верхней занавеске окна пробегает ветерок, что неудивительно — окно вверху чуть приоткрыто.
Вновь центральная комната. Третий час по полуночи. Освещения нет, лишь мерно мерцает телевизор.
Алекс по-прежнему спит в кресле. Голова его сползла с подголовника и клонится к плечу. Рот открыт, дыхание едва улавливается. Час покоя.
У расставленных ног Алекса, как в прошлую и позапрошлую ночь, куча смятых пивных банок и пакетов из-под чипсов и соленой рыбешки. Только в этот раз их куда больше. Но это не повод для беспокойства. Повторяющийся ночь за ночью сон разбудит его еще до рассвета. А утром, до пробуждения Лолы, Алекс все уберет.
В комнате тихо и в какой-то момент мерцание в телевизоре замедляется, замедляется и… пропадает. Экран словно засыпает. Летаргирует вместе со всем домом. Какое-то время он еще продолжает тускло светиться, но затем гаснет. Теперь он сер и пуст.
Так проходит некоторое время, пока в нижних углах экрана не загорается оранжевый свет. Медленно, черепашьим шагом он расползается, растворяется в сером веществе за стеклом, неумолимо захватывая чужую территорию.
Он вовсе не ярок. Свет мягок и в то же время тягуч как нуга. Он нарастает, заполняет собой экран и начинает сочиться из него, словно жидкость, стекая в заданное ему направление. К Алексу.
Достигнув его ног, кривой луч замирает, полнеет и куча алюминиевых банок и мятых фольговых пакетов начинают плавиться в нем, превращаясь в какую-то плоскую литую поверхность. Луч скользит дальше. Он подбирается к ножкам кресла, касается их, и кресло, так же как банки, начинает под Алексом процесс видоизменения.
Какое-то время конструкция не собрана и замысел остается неясным, но из общего теста вырисовываются очертания автомобиля. Так и есть. Пока Алекс спит, пространство вокруг него трансформируется; превращается в салон автомобиля. Довершает все действо покоящийся на коленях Алекса пластиковый поднос. Он становится рулем, и руки Алекса сами ложатся и обхватывают кожаную поверхность.
Спальня Лолы. Повернувшись на бок и поджав колени к груди, сунув руки под подушку, девочка спит. Одна. Судя по тому, как тихо она лежит — крепко.
Одеялко сбилось и сползло, оголив спину девочки. Какое-то время она крутилась во сне, и теперь пижамная рубашечка вздернулась к лопаткам. Девочка съежилась. Оконные занавески ничто не колышет — ветерок больше не летает по комнате, но видно, что она замерзла.
Рядом с Лолой никого нет. Тихо. Темноту ночи освещает пятнистое, горящее алым пятно ночника, отбрасывая по комнате округлые неясные тени. Вдруг одна тень шевельнулась, — или показалось? Нет. Тень шевельнулась, выползла из угла и перекатилась к кровати. Наползла едва различимым пятном на одеяло — на его сползший на пол уголок — вплелась, вцепилась в него и увлекла за собой. Медленно, почти незаметно возвращая постели. И Лоле.
Кто-то, кому могла принадлежать эта — почти прозрачная — тень, укрыл плечи ребенка мягким одеялом и отступил в темноту. Исчез, растворился в ней, нарушив молчание ночи едва уловимым скрипом половиц.
Несколько мгновений спустя свет ночника разжал сонные объятья и испустил в коридор, вслед тени, немой стон возмущения. Почти осязаемый, стон пролетел над полом и на пороге света и темноты растворил, разорвал ползущий по полу шлейф, тщетно пытаясь удержать тень. Однако, слившись с ночью, она исчезла на лестнице.
Страница
4 из 4
4 из 4
