Добавить в моё избранное
14 мин, 11 сек 1870
Возможно для вас, как и для всех присутствующих, непонятно какие силы подвигли меня бросится на пса, хотя мог бы убежать, и отделаться парой укусов, вместо свисающего мяса с руки, и раздробленной зубами кости, которая потом восстанавливалась больше года.
Увидев пса, я возненавидел страх. До этого мне приходилось слышать немало разговоров близких и дальних. Многие говорили, о том, что этого пса нужно усыпить, что хозяева пса должны понести наказания, но никто, и не пытался исполнить свои желания. Слово «власть», препятствовало им, которые сами были собаками Павлова привыкшими смиренно принимать свой жребий. Метафизический излом называемый страхом, открылся мне во всем своем уродстве.
И когда я съел несколько кусков живой плоти, этот пес так и не оставил меня. Я победил его на земле, оставив беззащитными свои сны. Лежа в больнице, я просыпался по ночам от странных снов, в которых я был комом шерсти, мяса и ненависти, в основе которой был тот же страх, который в разбавленном виде я наблюдал в своих близких и дальних. Это покажется для вас странным, но мне даже было жаль этого пса, который был такой же жертвой метафизического раскола, выражавшейся для него в беспричинных побоях хозяев. Псам недоступна философия, но псы как и все живое знают не меньше нас, о расколе.
Итак, каждую ночь, я становился псом, все больше и больше. Наконец, это вырвалось за пределы сновидения и я здорово испугал соседей по палате, когда проснувшись в холодном поту издал душераздирающий собачий вой смерти и отчаяния. Дети говорили что пробудился оборотень, видлели меня в своих кошмарах, рыдая просили перевести их в другую больницу, ибо даже палата на другом конце коридора была слишком близка к точке метафизического раскола, которую воплощал собой я в эти дни.
Впрочем, оборотнем я не стал, да и не мог стать. На следующую ночь, после этого воя, когда пес своим воем вырвался из снов в явь, в действие пошел обратный процесс: мое человеческое я, смогло войти в сон. Это невозможно описать — я растворял пса в своей душе, тем самым, даруя ему бессмертие. Мы хотели убить друг друга, а слились в экстазе самой страстной любви, потому через несколько лет, когда волею судьбы я оказывался, загнан в угол тремя мерзавцами, я просто разбудил Алберта, после чего я очнулся дома в разодранной одежде, но враги с этих пор обходили меня стороной.
Что же произошло? Я попробовал плоти пса и стал псом, не перестав быть человеком. Если бы все было так просто, то мы ежедневно становились бы коровами, курицами или свиньями (последним впрочем, могут похвастаться большинство присутствующих в зале). Когда я поглотил его плоть, я принял его в себя не только физически, но и метфаизически, два стало равно нулю.
Вы все конечно же, читали про психологию каннибалов, которые съедают убиенных врагов, не из ненависти, а из уважения, принимая его в себя, как бы отчасти искупая необходимое убийство. Они съедают близких, для того чтобы воскресить из в себе, стать ими, разве вы этого не знаете?
В современной культуре каннибализм тоже имеет свою природу. Гримаса ужаса и возмущения на ваших лицах лишь следствия неведения, ибо я говорю о церковном причастии — таинство которым вы все регулярно наслаждаетесь. Только невежество не позволяет вам понять, что когда христианский священник берет хлеб и говорит «се есть тело христово», действительно превращает хлеб в тело распятого Иисуса. Во всяком случае в средние века, если бы вы не верили в то, что в руках священника хлеб становится телом убитого пророка, то были бы сожжены как еретик, а насколько мне известно догматы не подвергались переосмыслению.
Я пока оставлю это столь трепетную для нас тему и продолжу свой рассказ. Когда я вернулся в свой разум, я начал много думать, пытаясь докопаться до сути. Реальность вокруг меня была расколота, но сама реальность не могла быть причиной раскола, я хорошо понимал что нужно искать источник, но где его искать я до времени не мог даже предполагать.
Понимание пришло в 14 лет, когда я, гонимый странным интересом я открыл двери церкви. В первые минуты я был ослеплен тем сиянием, которое окружало меня, со всех сторон, но уже в следующий миг я понял цену этого сияния. Я находился в центре вселенной страха и ужаса, ослепленный и оглушенный волнами кошмара. Старухи, одержимые ужасом перед неизбежной смертью били поклоны деревянным идолам, немногие молодые, чьих детей настигла тяжелая болезнь, старались вымолить пощады, другие, боящиеся бездны, что разверзается в их душе, отдавали свой страх желая построить плотину между собой и собой. Стыд, грех, вина, обвинения, молитвы за жизнь, молитвы за смерть, какая то старуха ставила свечу за упокой соседки которая еще жива, потому что эта соседка была грешницей и имела то, что уже недоступно старухе.
Граница, отделяющая меня от реальности тонкой пленкой, была грубо разорвана и на несколько секунд, я ал каждым из этих существ пришедших в жерло безумного страха и бесплодной надежды.
Увидев пса, я возненавидел страх. До этого мне приходилось слышать немало разговоров близких и дальних. Многие говорили, о том, что этого пса нужно усыпить, что хозяева пса должны понести наказания, но никто, и не пытался исполнить свои желания. Слово «власть», препятствовало им, которые сами были собаками Павлова привыкшими смиренно принимать свой жребий. Метафизический излом называемый страхом, открылся мне во всем своем уродстве.
И когда я съел несколько кусков живой плоти, этот пес так и не оставил меня. Я победил его на земле, оставив беззащитными свои сны. Лежа в больнице, я просыпался по ночам от странных снов, в которых я был комом шерсти, мяса и ненависти, в основе которой был тот же страх, который в разбавленном виде я наблюдал в своих близких и дальних. Это покажется для вас странным, но мне даже было жаль этого пса, который был такой же жертвой метафизического раскола, выражавшейся для него в беспричинных побоях хозяев. Псам недоступна философия, но псы как и все живое знают не меньше нас, о расколе.
Итак, каждую ночь, я становился псом, все больше и больше. Наконец, это вырвалось за пределы сновидения и я здорово испугал соседей по палате, когда проснувшись в холодном поту издал душераздирающий собачий вой смерти и отчаяния. Дети говорили что пробудился оборотень, видлели меня в своих кошмарах, рыдая просили перевести их в другую больницу, ибо даже палата на другом конце коридора была слишком близка к точке метафизического раскола, которую воплощал собой я в эти дни.
Впрочем, оборотнем я не стал, да и не мог стать. На следующую ночь, после этого воя, когда пес своим воем вырвался из снов в явь, в действие пошел обратный процесс: мое человеческое я, смогло войти в сон. Это невозможно описать — я растворял пса в своей душе, тем самым, даруя ему бессмертие. Мы хотели убить друг друга, а слились в экстазе самой страстной любви, потому через несколько лет, когда волею судьбы я оказывался, загнан в угол тремя мерзавцами, я просто разбудил Алберта, после чего я очнулся дома в разодранной одежде, но враги с этих пор обходили меня стороной.
Что же произошло? Я попробовал плоти пса и стал псом, не перестав быть человеком. Если бы все было так просто, то мы ежедневно становились бы коровами, курицами или свиньями (последним впрочем, могут похвастаться большинство присутствующих в зале). Когда я поглотил его плоть, я принял его в себя не только физически, но и метфаизически, два стало равно нулю.
Вы все конечно же, читали про психологию каннибалов, которые съедают убиенных врагов, не из ненависти, а из уважения, принимая его в себя, как бы отчасти искупая необходимое убийство. Они съедают близких, для того чтобы воскресить из в себе, стать ими, разве вы этого не знаете?
В современной культуре каннибализм тоже имеет свою природу. Гримаса ужаса и возмущения на ваших лицах лишь следствия неведения, ибо я говорю о церковном причастии — таинство которым вы все регулярно наслаждаетесь. Только невежество не позволяет вам понять, что когда христианский священник берет хлеб и говорит «се есть тело христово», действительно превращает хлеб в тело распятого Иисуса. Во всяком случае в средние века, если бы вы не верили в то, что в руках священника хлеб становится телом убитого пророка, то были бы сожжены как еретик, а насколько мне известно догматы не подвергались переосмыслению.
Я пока оставлю это столь трепетную для нас тему и продолжу свой рассказ. Когда я вернулся в свой разум, я начал много думать, пытаясь докопаться до сути. Реальность вокруг меня была расколота, но сама реальность не могла быть причиной раскола, я хорошо понимал что нужно искать источник, но где его искать я до времени не мог даже предполагать.
Понимание пришло в 14 лет, когда я, гонимый странным интересом я открыл двери церкви. В первые минуты я был ослеплен тем сиянием, которое окружало меня, со всех сторон, но уже в следующий миг я понял цену этого сияния. Я находился в центре вселенной страха и ужаса, ослепленный и оглушенный волнами кошмара. Старухи, одержимые ужасом перед неизбежной смертью били поклоны деревянным идолам, немногие молодые, чьих детей настигла тяжелая болезнь, старались вымолить пощады, другие, боящиеся бездны, что разверзается в их душе, отдавали свой страх желая построить плотину между собой и собой. Стыд, грех, вина, обвинения, молитвы за жизнь, молитвы за смерть, какая то старуха ставила свечу за упокой соседки которая еще жива, потому что эта соседка была грешницей и имела то, что уже недоступно старухе.
Граница, отделяющая меня от реальности тонкой пленкой, была грубо разорвана и на несколько секунд, я ал каждым из этих существ пришедших в жерло безумного страха и бесплодной надежды.
Страница
2 из 4
2 из 4
