CreepyPasta

Последнее слово

А иконы, кресты, безучастные, словно евнухи, святые, вбирали этот страх в себя, ибо он был их единственной пищей, позволяющей продлевать свою призрачную жизнь неограниченно долго.

С этого дня я знал своего врага. Но чтобы сражаться нужно знать. Ни один выпускник семинарии, не штудировал с такой страстью библию, жития святых, псалмы и историю христианской религией. В восемнадцать я знал христианскую теологию много лучше иных преподающих религию с кафедры университета.

Но тайно я упражнялся в самых страшных грехах, о которых нет смысла говорить. Вначале я искал общества сатанистов, но оказалось что эти теоретики не имеют и понятия о метафизическом расколе и все что им нужно это рациональное оправдание их мелки страстишек. Им внушили, что бог осуждает их похоть и они сделали похоть богом. Средний сатанист ничем не более грешен, чем средний христианин, просто первый пытается быть последовательным в своих действиях, провозглашая их благом, а второй готов назвать себя ничтожеством, дабы вымолить билет туда, где он будет вечно пожирать самые изысканные яства, избавленный от обременительной боли в желудке и необходимости испражняться.

Наконец, мне исполнилось двадцать. Я стал декадентом и желал испробовать все, что только может помочь мне выйти и нарушить. Казалось, движение моего вектора предрешено и я стану наркоманом и сдохну в помойной яме, размышляя о метафизическом расколе.

Но вмешался Отец. Я не подозревал, что за пределами бога-паука пищей которого является эманации страха, существует иной, несотворенный отец, о котором мне, говорить с вами нет смысла. Более того, я открыл, что иная несотворенная возлюбленная, отблеском шпаги которой была та, которую я встретил, ждет меня по ту сторону.

Одной из болезней которых я приобрел в результате разгульной жизни был лунатизм. Ночами, я часто, бесцельно словно зомби блуждая по улицам, чтобы проснутся в каком-нибудь незнакомом подъезде. Так проходили дни, недели, месяцы. И однажды меня позвала она.

Она была такой же как я, но при этом большей чем я, ибо пока я бился в сетях Иалдабаофа, словно муха, она шершнем разрушила эту сеть, открыв врата неведомым богам. Потом я понял, что в вечности я был лишь результатом её таинства, ритуала, в котором она призвала свою мужскую энтелехию, в треугольник логоса. Боги, которым служила она, сокрыты семью небесами, но она смогла прорвать их, своим экстазом вожделения. Дамы и господа, если бы кто-то из вас мог понять что такое настоящее вожделение, которое прорывает сеть. В ту ночь, было полнолуние и я как обычно брел по улицам не зная куда и зачем, пока неведомый зов, вкрадчивым ядом не пробрался в мою плоть и кровь. Я все так же шел не ведая куда, однако на этот раз мой путь имел цель — я шел к ней, шел на зов, в лес.

А в лесу, недалеко от города, она, призывала меня. Впрочем, она рассчитывала немного на иной результат. Она была уверена, что в треугольник должен явится последний архонт, который соединившись с ней, совершит смыкание круга, дав желанную андрогинность — самый страшный грех в мире Иалдабаофа.

Но вместо архонта в эту ночь во плоти и крови пришел я. Я пришел за сладко острым лезвием, пронзившим меня четырьмя мечами, и смиренно сел в треугольник, ожидая свершения. И она вышла из своего круга из свечей и овладела мной. София. Я и был её падшей энтелехией, архонтом от отца солнца, заблудившейся во власти низшего архонта надежды и страха. И в процессе самого неистового слияния, она заставила меня вспомнить, кто я есть.

Внешне мы стали обычной парой, ничем не отличающейся от других. Тайно мы вели партизанскую войну, самую безжалостную и страшную войну разума. Она обучила меня приемам этой войны, но при всем желании я не могу поведать вам этих приемов. Две жалящие змеи соединились, и в нашем слиянии рождались тысячи демонов разрушающие иерархию нормы и закона. Её лицо, становилось похоже на Мону Лизу, когда после нашего очередного ритуала, в мире умирал какой нибудь ультраконсерватор, или в какой-нибудь из дальних провинций начиналось восстание. Страх переставал течь в воронки Иалдабаофа, а души, у которых была хотя бы маленькая искра света, легко миновали стража границ. Мы с Софией открыли двери ада, который, я открою вам удивительную тайну, и есть этот мир.

Проклятые поэты, ваша честь, нашу эпоху называют эпохой проклятых поэтов, которые вышли из подполье и стали говорить о проклятии во всеуслышания. Равновесие было нарушено настолько, что даже те, у кого не было шанса на бегство примыкали к движениям сопротивления, сливаясь в безудержных оргиях и языческих плясках.

Вы помните это время, ваша честь, время когда шаманско-языческие ритмы разбудили иных богов, и некоторые даже совокуплялись на улицах, оскорбляя длань всемогущего Иалдабаофа. В одном из наших выходов, София призвала душу одного профессора, пробудила его в своем духовном теле в тоннеле Сета.
Страница
3 из 4
Меню Добавить

Тысячи страшных историй на реальных событиях

Продолжить