Тик

Перед нами стоял почти юноша… Он покачивал головой и притаптывал в такт ногой.

Мы замерли растерянные, пытаясь собраться с мыслями.

Музыка, которую он играл, мне была незнакома. Эти мягкие осторожные стакатто и легкие трели, которые издавала флейта, не имели ничего общего с классикой. Музыка явно относилась к средним векам, она пришла с кривых узких улочек, из-под темных готических сводов, с хоров для менестрелей… Мне захотелось нырнуть в этот сумрачный мир, прошмыгнуть по этим улочкам, прячась в тени нависающих домов, и отыскать свою… — Вы продолжаете играть… — механически говорил я, — Вы играете на флейте.

Но Степанов уже не нуждался в моих указаниях. Он играл на флейте так, словно делал это всю жизнь. Он ставил ногу сперва на носок, потом, с поворотом, на пятку и переступал в одну сторону и в другую, все ускоряя темп… В одну и в другую сторону… Я искоса посмотрел на Шульгина.

Тот водил носком туфля перед собой. Я толкнул его локтем, и Эдик повернулся ко мне молочным лицом. Я дернулся назад.

Он улыбался, закрыв глаза, поводя хищно вытянутым носом. Он согнулся, присел, и выставил руки перед собой, судорожно дергая скрюченными пальцами, как когтями. Мне показалось, что за спиной его в воздухе плетью метнулся длинный голый хвост.

Степанов играл… Теперь он уже откровенно танцевал в зыбком свете, высоко поднимая ноги. Полы плаща плавали за ним колоколом. Он отступал от нас по длинной дуге Шульгин двинулся за ним вкрадчиво, почти упав на четвереньки. Он повторял его чарующие маятниковые движения, как тень.

Я почувствовал спазм в ноге, некое непроизвольное движение, как тик, и опустился на корточки. Мне свело руки.

«Шульгин»…, — хотел я позвать его, но неожиданно выдохнул:

— Schwesterchen… Сестричка… (нем.) — Ach! Eine schцne Musik, Gevatterin Ах! Какая чудесная музыка, кума! (нем.), — пискливо отозвался Эдик.

Я понял, что он прав.

Двигая жирным задом, Шульгин полз за Крысоловом.

Прижимаясь к земле на пружинящие сильные лапы, я успел еще подумать, что мы никогда не пробовали свой метод на самих себе. Вот теперь такая возможность появилась. Степанов со своей чудесной флейтой открыл нам наше прошлое воплощение.

— Das ist mir vцllig entfallen… Я это совершенно забыл… (нем.)— удивленно прошептал я Эдик на мгновенье вспомнил обо мне. Он глянул на меня довольными черными глазами и кивнул острой мордой.

— Ja. Besten Dank fьr Wunderbar Flцte Да. Спасибо волшебной флейте. (нем.) Запах канавы стал забивать мне ноздри.

Жирный, вкусный запах отбросов… Я пошевелил усами и принюхался.

Крысолов, танцуя, спускался по лестнице к воде. Мы с сестричкой ползли за ним, подняв морды и луна освещала наши мускулистые спины в гладкой искрящейся шерсти. Оторваться от этой музыки мы не могли. Да и зачем?

Мы знали, куда ведет нас Gutmьtiger Rattenfдnger Добрый Крысолов (нем.)… Он вел нас в волшебную страну, подальше от этого города, где живут высокие двуногие, где на нас расставляют ловушки, где мы вынуждены скрываться. Там, в волшебной стране, под водой, растут сырные деревья и текут молочные реки, там много еды и нет людей… Мы ступили в холодные волны и поплыли за этим призраком, вышагивающим по воде. Сестричка уже гребла, подняв морду, дрожа от ледяных игл, вонзающихся под шкуру. Ничего, мы можем потерпеть. Мы ждали этого целые века, раз за разом меняя хрупкие тела, и теперь можем потерпеть еще немного…