Добавить в моё избранное
13 мин, 55 сек 16092
Черный конус отнюдь не был вещью. Когда я в первый раз увидел его, то сразу и весьма отчетливо почувствовал, что и он увидел меня. Это было по-настоящему страшно. И мне сразу же расхотелось доискиваться ответов на вопросы, которые многие годы задавал мне мир гиперснов. Более то, я ужаснулся от мысли, что однажды помимо своей воли мне суждено будет проникнуть в тайну тайн и узнать, кто же скрывается под черным колпаком. От чего-то я исполнился уверенности, что погибну в тот момент, когда увижу лицо неведомого мне пока повелителя мира гиперснов.
К счастью со временем гиперсны посещали меня все реже, иногда с перерывом на несколько лет. Из всего выше сказанного может сложиться впечатление, будто вся моя жизнь состояла лишь из созерцания снов. Это не так. Какое либо значение гиперсны имели для меня только в раннем детстве. Я рос и развивался как все, особенных талантов в себе не обнаружил, и судьба обещала мне сонную жизнь типичного обывателя провинциального городка. Правда жизнь эта проходила совершенно незаметно для меня. Я хорошо помнил множество разных событий из детства, включая гиперсны, но если бы меня спросили, что примечательного произошло со мной за последние лет десять, я не нашелся бы что ответить. Поэтому когда в один прекрасный день я увидел в зеркале кислую физиономию несвежего тридцатипятилетнего мужчины, усталого и разочарованного в себе, печаль моя не знала границ. Я кое-как получил образование, устроился на работу и завел жену. Вроде бы всё как у других. Работа не приносила мне ни денег, ни удовольствия, а жена давно уже не вызывала во мне никаких эмоций кроме удивления: как вышло так, что я живу под одной крышей с этим абсолютно чужим мне человеком?! Хорошо, что мы не завели детей. Над висками проступили залысины, на горле обозначился второй подбородок, а над пряжкой ремня уже нависал основательный жировой балкончик.
Одним словом, всё было готово для встречи грозного кризиса среднего возраста. Кризис среднего возраста — унылая пора подведения неутешительных итогов жизни, которая однако вроде бы еще и не закончилась, но ничего хорошего уже не обещает. Наверняка многие в молодости исповедовали безотчетную веру, что мы рождены для великих дел. Понимаете, вас всех готовили в космонавты, эхехех. Но что толку смаковать горечь тоски по ушедшей юности, нереализованных планов и позабытых мечтаний, если, говоря откровенно, я в своей жизни ничего по-настоящему никогда не хотел. Если уж на то пошло, то главной проблемой моей жизни было отыскание чего-нибудь такого, что могло бы меня захватить, увлечь и вдохновить на свершения. Но следует быть откровенным с самим собой — я пустой человек без свойств, макет человека, оболочка, заполненная ничем.
Утром того дня, когда моя жизнь ушла под откос, я долго стоял в ванной и рассматривал свое отражение в зеркале. Постепенно меня охватили сонное оцепенение. Нужно было пойти и поставить чайник, но я вдруг решил не ходить сегодня на работу. Вот так запросто взять и не пойти. Я вернулся в спальню. Моя радость лежала на боку, спиной ко мне, и сердито сопела во сне. Господи, даже во сне она умела оставаться стервой! Я ушел в комнату, нажал клавишу дверного замка, задернул шторы и устроился на диване.
Я парил над безбрежной серой равниной. По середине ее покоился причудливый механизм, этакий гибрид парового автомобиля Кьюньо и типографского печатного станка. Я с любопытством изучал диковинную машину и пытался представить, для чего она может быть предназначена. Всё было как обычно, я даже успел порадоваться нечаянному возвращению в занимательный мир гиперснов, но вдруг в глубине машины, за переплетением латунных трубок и изогнутых рычагов сверкнули два красных глаза, налитых безумием и яростью. Мой испуг был настолько внезапным и резким, что я вылетел не только из сна, но слетел с дивана и окончательно проснулся уже под столом.
Хотя гиперсон по моим ощущением длился совсем не долго, выяснилось, что я проспал до обеда. За это время мобильник принял шесть неотвеченных вызовов и одно текстовое сообщение. «Ты уволен», — написал мне мой шеф. Этого стоило ожидать. Ценными трудовыми качествами я не обладал, зато непонимание с начальством — имел. Впрочем шок от пережитого кошмара поверг меня в такую апатию, что я едва отметил это обстоятельство. Дома я смог продержаться только три дня. Мы с женой и без того давно устали друг от друга, и мое увольнение только ускорило разрыв. Атмосфера в доме стала невыносимой, и я ушел.
Сперва я хотел пережить острую фазу кризиса в гостях у одного приятеля. Он давно уже был в разводе и побухивал. То что надо, решил я. Но водка не шла, я дважды бегал в сортир и выблевывал всё что успел выпить. Мой приятель окосел и нес какую-то ерунду, и я с грустью понял, что не смогу поговорить с ним по душам, объяснить ему что со мной происходит. Перекантовавшись у него одну ночь, я поехал к матери. Она жила за городом, в частном секторе, в компании пяти жирных котов.
К счастью со временем гиперсны посещали меня все реже, иногда с перерывом на несколько лет. Из всего выше сказанного может сложиться впечатление, будто вся моя жизнь состояла лишь из созерцания снов. Это не так. Какое либо значение гиперсны имели для меня только в раннем детстве. Я рос и развивался как все, особенных талантов в себе не обнаружил, и судьба обещала мне сонную жизнь типичного обывателя провинциального городка. Правда жизнь эта проходила совершенно незаметно для меня. Я хорошо помнил множество разных событий из детства, включая гиперсны, но если бы меня спросили, что примечательного произошло со мной за последние лет десять, я не нашелся бы что ответить. Поэтому когда в один прекрасный день я увидел в зеркале кислую физиономию несвежего тридцатипятилетнего мужчины, усталого и разочарованного в себе, печаль моя не знала границ. Я кое-как получил образование, устроился на работу и завел жену. Вроде бы всё как у других. Работа не приносила мне ни денег, ни удовольствия, а жена давно уже не вызывала во мне никаких эмоций кроме удивления: как вышло так, что я живу под одной крышей с этим абсолютно чужим мне человеком?! Хорошо, что мы не завели детей. Над висками проступили залысины, на горле обозначился второй подбородок, а над пряжкой ремня уже нависал основательный жировой балкончик.
Одним словом, всё было готово для встречи грозного кризиса среднего возраста. Кризис среднего возраста — унылая пора подведения неутешительных итогов жизни, которая однако вроде бы еще и не закончилась, но ничего хорошего уже не обещает. Наверняка многие в молодости исповедовали безотчетную веру, что мы рождены для великих дел. Понимаете, вас всех готовили в космонавты, эхехех. Но что толку смаковать горечь тоски по ушедшей юности, нереализованных планов и позабытых мечтаний, если, говоря откровенно, я в своей жизни ничего по-настоящему никогда не хотел. Если уж на то пошло, то главной проблемой моей жизни было отыскание чего-нибудь такого, что могло бы меня захватить, увлечь и вдохновить на свершения. Но следует быть откровенным с самим собой — я пустой человек без свойств, макет человека, оболочка, заполненная ничем.
Утром того дня, когда моя жизнь ушла под откос, я долго стоял в ванной и рассматривал свое отражение в зеркале. Постепенно меня охватили сонное оцепенение. Нужно было пойти и поставить чайник, но я вдруг решил не ходить сегодня на работу. Вот так запросто взять и не пойти. Я вернулся в спальню. Моя радость лежала на боку, спиной ко мне, и сердито сопела во сне. Господи, даже во сне она умела оставаться стервой! Я ушел в комнату, нажал клавишу дверного замка, задернул шторы и устроился на диване.
Я парил над безбрежной серой равниной. По середине ее покоился причудливый механизм, этакий гибрид парового автомобиля Кьюньо и типографского печатного станка. Я с любопытством изучал диковинную машину и пытался представить, для чего она может быть предназначена. Всё было как обычно, я даже успел порадоваться нечаянному возвращению в занимательный мир гиперснов, но вдруг в глубине машины, за переплетением латунных трубок и изогнутых рычагов сверкнули два красных глаза, налитых безумием и яростью. Мой испуг был настолько внезапным и резким, что я вылетел не только из сна, но слетел с дивана и окончательно проснулся уже под столом.
Хотя гиперсон по моим ощущением длился совсем не долго, выяснилось, что я проспал до обеда. За это время мобильник принял шесть неотвеченных вызовов и одно текстовое сообщение. «Ты уволен», — написал мне мой шеф. Этого стоило ожидать. Ценными трудовыми качествами я не обладал, зато непонимание с начальством — имел. Впрочем шок от пережитого кошмара поверг меня в такую апатию, что я едва отметил это обстоятельство. Дома я смог продержаться только три дня. Мы с женой и без того давно устали друг от друга, и мое увольнение только ускорило разрыв. Атмосфера в доме стала невыносимой, и я ушел.
Сперва я хотел пережить острую фазу кризиса в гостях у одного приятеля. Он давно уже был в разводе и побухивал. То что надо, решил я. Но водка не шла, я дважды бегал в сортир и выблевывал всё что успел выпить. Мой приятель окосел и нес какую-то ерунду, и я с грустью понял, что не смогу поговорить с ним по душам, объяснить ему что со мной происходит. Перекантовавшись у него одну ночь, я поехал к матери. Она жила за городом, в частном секторе, в компании пяти жирных котов.
Страница
2 из 5
2 из 5
