Отряд не заметит потери бойца

— Сначала был Аасан-Тот, настоящее имя которого мы боимся произнести.

— жрец простирает руки вверх, обращаясь к небу.

— Музыка его флейты сегодня привела нас сюда, а завтра приведет к тому, к чему должна привести! — Халат служителя культа расписан множеством разнообразных драконообразных существ, подол разрезан на бесчисленное количество щупальцев.

— Йак-Сет-Тот — Все-в-одном и Одно-во-всем — хранит ключи от врат, откроющихся для прихода того, кого мы все ждем.

— Жрец раскачивается, и кажется, что щупальца лижут землю.

— Все мы ждем пробуждения Хадхулу, чтобы в назначенный час стать его верными солдатами! — Оратор пристальным, въедливым взглядом обводит людей, собравшихся вокруг огромного — в три человеческих роста — идола, изображающего Хадхулу.

Смотрю на свирепое, внушающее страх и ужас, трепет и преклонение изображение Оставляющего, изучаю каждый изгиб, трещину на поверхности исполинского изваяния. Жрец вглядывается в лицо каждого из собравшихся. Я, по-прежнему всматриваясь в Хадхулу, бросаю секундные взгляды на окружающих. Мы ищем заговорщиков. Жрец — долго и тщательно, я — быстро и поверхностно. Жрец властен и спокоен, я боюсь, что выдам волнение: ладони становятся влажными, на лбу выступает испарина, уши горят.

Взгляд служителя Хадхулу останавливается на мне. Принимаю вызов, стараясь максимально сохранить самообладание, не выдать ни капли переполняющего волнения.

Черные глаза против зеленых. Широкое короткое лицо против вытянутого узкого. Сведенные, напряженные, сросшиеся черные брови против расслабленных светлых. Жрец чуть искривляет губы и переходит к изучению соседа.

— Мы все ждем, — теперь он уверен, что все.

— времен, когда — как указал пророк! — наступит час, когда человечество сможет стать таким же, как великие Властители Древности, — таким же вольным и необузданным, живущим по ту сторону добра и зла, презирающим законы и нормы морали; и тогда все люди будут кричать, убивать друг друга и пировать в великой радости! А потом освобожденные Властители Древности научат нас кричать, убивать и радоваться по-новому и вся Земля воспламенится в холокосте экстаза и освобождения!

Порывы ветра раскидывают зеленые полотна расставленных по четырем углам знамен Хадхулу с восьмиконечной звездой и причудливейшей вязью. Порывы ветра раскидывают пламя факелов, расставленных по кругу. Порывы ветра раскидывают песок, прижигающий стопы даже через толстую кожу сапог. Небо меняет цвет от фиолетового до темно-малинового, создавая психоделический фон оккультному собранию.

— Дабы приблизить момент пробуждения Хадхулу, дабы получить печать, по которой Оставляющий узнает нас, — жрец погружает ладони в карманы халата.

— мы в очередной раз проведем обряд.

Слуга Хадхулу извлекает ладони, с которых сыпется серебристый порошок, мгновенно вспыхивающий огнем при попадании на песок. Жрец отходит на пару шагов назад, ибо перед ним разгорается костер.

Показанный впервые фокус шокировал посетителей собрания, однако теперь уже никого не удивишь подобными представлениями не только в Иреме, но и во всей Руб-Эль-Хали.

Небо становится темно-малиновым.

— Пглуни хлгунакч Хадхулу С» лайв уканал хтанг! — Жрец, растопырив руки, расставляет ноги на ширину плеч, и кружась отходит от разгорающегося костра.

— Хадхулу хтанг! — Служитель культа продолжает крутиться с большей скоростью, уже чуть согнувшись, так что подол, чуть поднимаясь, образует купол.

Собравшиеся участники обряда выстраиваются в очередь перед костром и один за другим перепрыгивают через костер, исторгая радостное «Хтанг! Хтанг! Хадхулу Хтанг!» Первый преодолевший огненный барьер добегает до огромного идола Хадхулу и начинает наворачивать круги. Следующий, перепрыгнувший костер, догоняет первого, кладет ладони на его плечи, и они уже вдвоем кружатся вокруг Оставляющего.