Пленник памяти

», «не надо!», «больно!», а иногда — что-то бессвязное. Они пытались распрашивать сына на утро, но что может сказать ребенок? Ему снилось, что «какие-то дядьки» в черном режут его ножами и жгут огнем, а он ничего не может сделать. Каждый раз его кошмары прерывались в тот момент, когда все вокруг исчезало в сплошном море огня, и Павел физически ощущал боль терзающих его языков пламени даже какое-то время после пробуждения. Конечно, уже тогда стоило показать ребенка врачу, но его родители принадлежали к людям, для которых визит к психологу или психиатру — это что-то постыдное, это добровольное признание своей ненормальности, поэтому они махнули рукой на загадочные видения сына. Тем более, что со временем он перестал им жаловаться.

Таким образом, было понятно, каковы истоки заболевания. Доктор Лукичев решил, что не остановленное в самом начале необычное душевное расстройство, постепенно прогрессируя, развилось до целой мании, первое же проявление которой привело к столь трагическому исходу. Чтобы удостовериться, он стал распрашивать Павла о его снах. Против ожидания, тот отвечал охотно — доктору даже показалось, что пациент сам хочет разобраться в своих видениях. Однако смысла и содержания своих снов Павел не понимал так же, как и в далеком детстве: он повторял слова своих родителей о людях в черном с расплывчатыми лицами, которые говорят на непонятном, но в то же время знакомом языке, и стремятся всячески причинить ему боль. Еще ему казалось, что эти люди пытаются заставить его в чем-то признаться или что-то рассказать, но он молчит, и потому они продолжают его пытать. Андрей Петрович, потратив три дня на поиски прецедентов, не преуспел, и решил прибегнуть к последнему средству — к гипнозу, в котором добился значительных успехов еще будучи аспирантом. Спонтанное, без предварительного консилиума, применение гипнотических методов при работе с пациентами главврачом не приветствовалось, но рискнуть стоило. Правда, учитывая специфичность методики, разработанной Андреем Петровичем, которая находилась на стыке юнгианства и парапсихологии, афишировать это было ни к чему.

Павел, темноволосый, с благородными чертами лица и настороженными серыми глазами, точно так же, как и во все прошлые дни, вошел в кабинет доктора Лукичева и сел на стуле напротив врача. Доктор, прекрасно осознавая свой риск, все же сказал санитарам всегда оставлять его с Павлом один на один. Осведомившись о самочувствии пациента, Андрей Петрович встал из-за стола и попросил Павла повернуться вместе со стулом к нему:

— Видишь ли, Павел, гипноз часто помогает разобраться в причинах таких расстройств, как у тебя. Просто понять, например, почему людям снятся повторяющиеся сны на одну и ту же тему, или помочь им вспомнить какие-то позабытые фрагменты из жизни… Что бы ты ни сказал под гипнозом, это останется между нами. Ты согласен на сеанс гипноза прямо сейчас? Может быть, ты хочешь подумать?

— Да зачем думать? Гипноз так гипноз… — ответил Павел. Доктор Лукичев кивнул и вытащил на цепочке из нагрудного кармана блестящий диск старомодных карманных часов.

Ввести Павла в гипнотический транс оказалось очень просто, может быть потому, что он сам хотел этого. Когда Андрей Петрович понял, что добился своего, он несколько секунд подумал, еще раз формулируя в голове вопросы, попутно наблюдая за пациентом. Убедившись, что тот и в самом деле загипнотизирован, Лукичев начал, сообразно с самостоятельно разработанной методикой:

— Как твое имя?

— Павел.

— Ответил тот с безразличной глухой интонацией.

— Тебе снятся сны, которые тебя пугают?

— Да.

— Ты не можешь вспомнить, что тебе снится?

— Да.

— Но ты хочешь избавиться от этих снов?

— Да.

— Для этого ты должен понять, что тебя пугает в твоих снах. Сейчас ты можешь вспомнить, что тебе снится! — повелительно сказал доктор Лукичев.

— Кто ты в своих снах?

-Frater Herulvus Ignis.

— Что?! — наклонился вперед Андрей Петрович, но мгновенно спохватился и повторил -Кто ты? Ты Павел?

В ответ он услышал несколько слов, среди которых вновь прозвучало таинственное имя «фратер Герульвус Игнис». Неожиданно доктор сообразил, что пациент говорит на своеобразной латыни — как будто бы с германским акцентом, а сказал он: «Нет, я не Паулус. Я — брат Герульвус Игнис!» Секунду поразмыслив, Лукичев сообразил, что имеет дело с классическим явлением: если человек под гипнозом говорит на другом языке, то он и слова, обращенные к себе, подсознательно переводит на него. Поскольку медицинской латыни было явно недостаточно для диалога, Андрей Петрович снова приказал загипнотизированному:

— Ты владеешь русским языком. Говори на нем. Ты будешь говорить по-русски?

— Да.

— ответил Павел с тем же своеобразным акцентом, который позволил доктору убедиться: пациет все еще пребывает в мире своих кошмаров.