Северный Князь

— Ну какой же я ниндзя, — возмутился незнакомец, — у меня охранная грамота есть! И вам, столько раз выводившего нашего брата на сцену, должно быть известно, что нас не существует! Одним словом, я надеюсь, вы поняли, чего мы от вас ждём. Пишите пьесу, репетируйте, как обычно — а о постановке мы и так узнаем. Самой спокойной вам ночи — и невероятных успехов в творчестве!

Погружаясь обратно в сон, старый драматург пытался вспомнить подходящего героя прошого. Как и бывает с пьесами на заказ, все они были чуть-чуть, но не то.

Он уже почти нырнул в омут глубокого сна, когда в памяти взруг всплыла история одного монаха-расстриги, который захватил власть, кажется, в северной провинции Тогандо. Пьес про него вроде бы никто не писал, хотя спутанные и противоречивые легенды будущий драматург слышал ещё в бесприютном детстве, когда отец был молодым усатым ронином, будущее — непонятным, а мир — удивительным.

Словно с завязанными глазами нащупывал Тикамацу нить жизни забытого героя. Кажется, он был из самураев, но настолько нищих, что это значило только проблемы. Отца зарубили на дуэли и благочестивая мать пристроила сына в монастырь, учиться на храмового настоятеля.

Затерянный среди поросших чёрным лесом гор монастырь считался захолустным даже для такой глухой провинции. Настоятель был очень суетливый человечек с уже природной лысиной. Он был из провинциальных, но аристократов, в монахи пошёл в надежде на чиновную карьеру, но потом при дворе и его старшему брату случилась какая-то безобразная история приказали совершить сэпукку. Будущий настоятель отправился в Китай за редкими сутрами, там долго бродяжничал и в конце концов вернулся в Ямато на судёнышке контрабандистов, спрятавшись в лакированный сундук, какие дарят новобрачным. В порту его схватила стража и, так как обвинить его не в чем, сёгунский суд ограничился высылкой на пожизненной поселение.

Кажется, именно в Китае он принял учение Школы Священного Слога — традиции весьма странной. Давным давно она отпочковалась от Школы Белого Лотоса, где монахи носят мечи, а мирянам нельзя есть один рис с прихожанами других традиций — но их основатель, отшельник Ма, написал разоблачительные комментарии даже на Сутру Лотоса. Из прочих его сочинений следовало, что подлинное учение не зависит от длинны изложения и вполне может быть сведено к одному слогу. Однако подлинное его понимание требует весьма тонкого анализа, который и занимал примено пятидесят свитков.

Наставники отшельника Ма происходили из традиции Фасян. Следуя им он учил, что все шесть миров, десять тысяч адов и десять тысяч райских земель присутствуют здесь же, на земле и прямо сейчас, в зависимости от восприятия тех, кто здесь живёт. Эпохи упадка Учения означала и упадок восприятий, так что все десять тысяч раз по десять тысяч миров уже сместились в ад настолько, что любая духовная практика есть просто обман. Надлежит не искать просветления, а взяться за расчистку: установить монастыри справедливого устава, где монахи не совершают ритуалов, а женятся, обрабатывают землю и занимаются ремеслами повторяя простейшую мантру Священного Слога. Пока же люди не вернутся к праведному укладу, обман будет лишь множиться, земля родить как придётся, а ремёсла будут как раз такими, как то, что в лавках по всей стране продают.

Разумеется, среднему человеку непросто найти правильный монастырь — тем более, что они пока ещё не построены. От него лишь требуется повторять священную мантру и принять в грядущих битвах нужную сторону.

Первым признаком таких битв настоятель называл крестьянские мятежи, что случались чаще и чаще. Местный даймё был глуп до банальности и его вассалы давно говорили, что надо что-то делать — но никто не знал, что.

Однажды мятеж вспыхнул в соседней деревне. Карательный отряд на всякий случай сжёг и монастырь, а с настоятелем чуть не сделал кое-что очень весёлое. Наш герой выжил, потому что прятался в хижине одного из немногих прихожан монастырского храма — бродячего ронина по прозванию Селезень.

В те годы север Хонсю был небогат на яблони и университеты. Поэтому друзья занялись благородным разбоем.

Как-то в очередном рейде они наткнулись на старого наставника. Одетый паломником, он обошёл все четыре стороны света и повсюду натыкался мелких самураев, которым, по случаю многолетнего мира, оставалось лишь стареть на подножном корму и составлять заговоры. Разумеется, раздавить любой такой сговор было нетрудно, но это было бесполезно — ведь причина недовольства никуда не девалась. Бездарных вассалов и насместников презирали их собственные жёны.

— Для очистительной войны всё готово, — говорил наставник, — но мы её уже не увидим.

Ведь чтобы море гнева разбило твердыни крепостей, нужно золото, мног золтоа.

И беглый монах вместе с Селезнем провернули тогда немыслимую опрецаию. Они пробрались на богатый купеческий юг, где города огромны, а весёлые дома стоят крыша к крыше, и ухитрились разграбить один из богатейших ссудных домов Осаки.