Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. Жизнь на пенсии — жуткая тягомотина, и она напоминает монотонное тиканье часов. К сожалению, Андрей Степанович Вяземцев понял это слишком поздно. До своих заветных шестидесяти, находясь в должности бухгалтера, он считал дни.
Добавить в моё избранное
13 мин, 2 сек 19494
Доктор как-то говорил, что после контузии можно стать лунатиком… Неужто?» — подумал Андрей Степанович. Потом вновь оттащил кресло на его законное место. День прошел в том же ритме, что и всегда. Завтрак, прогулка, обед, сон, чтение. Кресло оставалось на своем месте. Как затаившийся зверь.
Вечером, когда Вяземцев захотел приглушить свет и протестировать «подарочек», в его голове внезапно зазвенел колокольчик. «Не выключай свет. Это опасно. Не выключай!» — заверещал внутренний голос. И рука, почти щелкнувшая выключателем, замерла. Андрей Степанович посмотрел на кресло… И почувствовал что с ним что-то не то… Что-то неуловимо хищное есть в его форме… Пенсионер отмахнулся. Подошел к креслу, сел в него. «На удивление удобно» — пронеслось в его голове. Но звоночек тревоги не пропал. Нет. Он орал сильнее сирен ПВО: «Не закрывай глаза! Не расслабляйся в нем!». Вяземцев проигнорировал этот вой и прикрыл глаза, надеясь, что новый предмет мебели, станет его новой машиной времени. Поначалу не было видно ничего, кроме темноты сомкнутых век. А потом появляется картинка яркая, безумно яркая. Вяземцев снова там, на горячем песке. Вокруг рвутся мины. Слышится тяжелый стук ДШК. Что-то орет обезумевший комбат, но крик обрывается и он падает на землю уже без головы. Стучат пули, разносятся крики. В глаза хлещет поднятый взрывом песок. А потом рядом, в каком-то метре, раздается взрыв. Андрея Степановича откидывает, он чувствует резкую острую боль в ноге. Из горла срывается крик, душераздирающий крик страха, и только этот крик выдергивает ветерана из кошмара.
Он открыл глаза, увидел потолок, увидел люстру. Но это его не успокоило. Он упал с кресла и отполз к гарнитуру. Уперся в него спиной, не сводя взгляда с «подарочка». А он стоит, стоит, как ни в чем не бывало. Ему кажется или чуть продавленная сидушка выглядит, как ухмылка? «Господи, что же это за кресло такое? Что же ОНО такое?!» — испуганно подумал он. Вяземцев встал и почувствовал, что штаны его мокрые. Он обмочился. Словно маленький мальчик. «Это все было так реально… Так реально, словно я снова был там… И эта боль»… — подумал Андрей Степанович. Он закатал штанину, чтобы посмотреть на шрам на ноге и увидел… Тоненький ручеек крови, бегущий из давно зажившей раны. Старик медленно, спиной покинул комнату. Подошел к стоящему в коридоре телефону. Ему срочно нужно позвонить зятю и потребовать, чтобы он забрал это кресло. Забрал его немедленно! Андрей Степанович внезапно понял, что не сможет больше находиться с этой вещью в одной квартире. Она странная… Она… Плохая! Он поднял трубку телефона, набрал номер. Раздались гудки. Потом старик услышал голос зятя, говорящего: «Алло?»… И связь оборвалась. В трубке остался только треск. «Чертовщина… Чертовщина. Чертовщина!» — подумал ветеран, бросая трубку на рычаг.
— Можно попросить соседа помочь с креслом. Вынести его на мусорку… — сказал вслух Андрей Степанович и подошел к двери. Повернул ключ в замке, но тот внезапно… сломался. Вяземцев удивленно посмотрел на обломок ключа в своих пальцах. А потом в его квартире погас свет. Ветеран испуганно оглянулся, потому что услышал знакомый звук, раздающийся из гостиной. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Кресло пришло в движение. «Мне это снится… Мне это снится!» — подумал ветеран, но, увы. Это не сон. Он тихонько подошел к дверному косяку гостиной, приник к стене. А потом аккуратно заглянул в комнату и не смог сдержать, вырвавшийся из горла, испуганный вскрик.
В гостиной, посередине комнаты стояло ОНО. Кресло. Только оно перестало быть предметом мебели. Это была тварь! Громадное чудовище! Ножки кресла превратились в маленькие, короткие, нелепые лапы. В промежутке между сиденьем и днищем появилась пасть, усеянная сотнями зубов. Подлокотники превратились в крылья, покрытые хитином, которые мелко тряслись. Чудовище издавало громкое шипение, как у змеи. Глаз у чудища не было. Но это не мешало ему уверенно продвигаться к пенсионеру. Андрей Степанович побежал к своей спальне, к заветному пистолету на полке, но на полпути упал. С трудом встал, прихрамывая, вбежал в комнату, достал пистолет. Выскочил в коридор и столкнулся с чудищем практически нос к носу. Оно пахло гнилью, болотом. Сырой, свежевырытой могилой. Андрей Степанович зажмурился и открыл огонь. Одна пуля, вторая, третья. Тварь мелко дергалась от попаданий, но не останавливалась. Она медленно, неуклюже перебирая лапами, шло к старику. Пенсионер отбросил ненужный пистолет и уже приготовился к смерти. Закрыл глаза… А потом перед его глазами вновь вспыхнул Афганистан. Канонада, взрывы, стрекот оружия. Тогда он тоже сложил руки. Приготовился к смерти. И поэтому корил себя всю жизнь. Его товарищи смело встретили врага, лицом к лицу. А он? Получил ранение и сдался. «Но не сегодня. Нет. Не сегодня. Я не дамся так легко» — подумал Вяземцев и открыл глаза. Он вспомнил о канистре бензина в кладовке. Спиной вперед по коридору он продвинулся к заветной двери, открыл ее судорожно трясущимися руками.
Вечером, когда Вяземцев захотел приглушить свет и протестировать «подарочек», в его голове внезапно зазвенел колокольчик. «Не выключай свет. Это опасно. Не выключай!» — заверещал внутренний голос. И рука, почти щелкнувшая выключателем, замерла. Андрей Степанович посмотрел на кресло… И почувствовал что с ним что-то не то… Что-то неуловимо хищное есть в его форме… Пенсионер отмахнулся. Подошел к креслу, сел в него. «На удивление удобно» — пронеслось в его голове. Но звоночек тревоги не пропал. Нет. Он орал сильнее сирен ПВО: «Не закрывай глаза! Не расслабляйся в нем!». Вяземцев проигнорировал этот вой и прикрыл глаза, надеясь, что новый предмет мебели, станет его новой машиной времени. Поначалу не было видно ничего, кроме темноты сомкнутых век. А потом появляется картинка яркая, безумно яркая. Вяземцев снова там, на горячем песке. Вокруг рвутся мины. Слышится тяжелый стук ДШК. Что-то орет обезумевший комбат, но крик обрывается и он падает на землю уже без головы. Стучат пули, разносятся крики. В глаза хлещет поднятый взрывом песок. А потом рядом, в каком-то метре, раздается взрыв. Андрея Степановича откидывает, он чувствует резкую острую боль в ноге. Из горла срывается крик, душераздирающий крик страха, и только этот крик выдергивает ветерана из кошмара.
Он открыл глаза, увидел потолок, увидел люстру. Но это его не успокоило. Он упал с кресла и отполз к гарнитуру. Уперся в него спиной, не сводя взгляда с «подарочка». А он стоит, стоит, как ни в чем не бывало. Ему кажется или чуть продавленная сидушка выглядит, как ухмылка? «Господи, что же это за кресло такое? Что же ОНО такое?!» — испуганно подумал он. Вяземцев встал и почувствовал, что штаны его мокрые. Он обмочился. Словно маленький мальчик. «Это все было так реально… Так реально, словно я снова был там… И эта боль»… — подумал Андрей Степанович. Он закатал штанину, чтобы посмотреть на шрам на ноге и увидел… Тоненький ручеек крови, бегущий из давно зажившей раны. Старик медленно, спиной покинул комнату. Подошел к стоящему в коридоре телефону. Ему срочно нужно позвонить зятю и потребовать, чтобы он забрал это кресло. Забрал его немедленно! Андрей Степанович внезапно понял, что не сможет больше находиться с этой вещью в одной квартире. Она странная… Она… Плохая! Он поднял трубку телефона, набрал номер. Раздались гудки. Потом старик услышал голос зятя, говорящего: «Алло?»… И связь оборвалась. В трубке остался только треск. «Чертовщина… Чертовщина. Чертовщина!» — подумал ветеран, бросая трубку на рычаг.
— Можно попросить соседа помочь с креслом. Вынести его на мусорку… — сказал вслух Андрей Степанович и подошел к двери. Повернул ключ в замке, но тот внезапно… сломался. Вяземцев удивленно посмотрел на обломок ключа в своих пальцах. А потом в его квартире погас свет. Ветеран испуганно оглянулся, потому что услышал знакомый звук, раздающийся из гостиной. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Кресло пришло в движение. «Мне это снится… Мне это снится!» — подумал ветеран, но, увы. Это не сон. Он тихонько подошел к дверному косяку гостиной, приник к стене. А потом аккуратно заглянул в комнату и не смог сдержать, вырвавшийся из горла, испуганный вскрик.
В гостиной, посередине комнаты стояло ОНО. Кресло. Только оно перестало быть предметом мебели. Это была тварь! Громадное чудовище! Ножки кресла превратились в маленькие, короткие, нелепые лапы. В промежутке между сиденьем и днищем появилась пасть, усеянная сотнями зубов. Подлокотники превратились в крылья, покрытые хитином, которые мелко тряслись. Чудовище издавало громкое шипение, как у змеи. Глаз у чудища не было. Но это не мешало ему уверенно продвигаться к пенсионеру. Андрей Степанович побежал к своей спальне, к заветному пистолету на полке, но на полпути упал. С трудом встал, прихрамывая, вбежал в комнату, достал пистолет. Выскочил в коридор и столкнулся с чудищем практически нос к носу. Оно пахло гнилью, болотом. Сырой, свежевырытой могилой. Андрей Степанович зажмурился и открыл огонь. Одна пуля, вторая, третья. Тварь мелко дергалась от попаданий, но не останавливалась. Она медленно, неуклюже перебирая лапами, шло к старику. Пенсионер отбросил ненужный пистолет и уже приготовился к смерти. Закрыл глаза… А потом перед его глазами вновь вспыхнул Афганистан. Канонада, взрывы, стрекот оружия. Тогда он тоже сложил руки. Приготовился к смерти. И поэтому корил себя всю жизнь. Его товарищи смело встретили врага, лицом к лицу. А он? Получил ранение и сдался. «Но не сегодня. Нет. Не сегодня. Я не дамся так легко» — подумал Вяземцев и открыл глаза. Он вспомнил о канистре бензина в кладовке. Спиной вперед по коридору он продвинулся к заветной двери, открыл ее судорожно трясущимися руками.
