… приняв ванну, моя плоть горделиво вошла в зал. Я взял жгут, закинул ногу на ногу и принял свой вече-е-рний «баян». Ах, моя радость, my precious, ты так прекрасна сегодня!
Добавить в моё избранное
12 мин, 48 сек 1800
С таким стадом я открыто спорить не мог, и они это знали, поэтому и были смелыми.
Проглотил.
Добравшись до стоянки, я перевел дух, встряхнул кофту, и начал доставать ключи от BMW — подарка одного из персональных любовников, полностью обеспечивавшего меня материально. Машина уже была вся в синяках и ссадинах, и я не собирался ее жалеть.
Пока прогревался двигатель я поставил своего любимого Штрауса, бесподобного Штрауса. Все-таки музыка — универсальная потаскуха!
Наконец стальной зверь сдвинулся с места и понес меня словно ведьму на метле к дороге. Перестроившись в правый ряд, я вывернул на оживленную улицу. Развлекаться. Развлекаться. Развлекаться. У-у-х, как мне хотелось развлекаться!
Стрелка спидометра плавно полезла вправо. Вместе с ней в бездушный механизм всасывалась моя злоба, вкачивалась душевная раздробленность и опустошенность. В ответ я получал железное согласие, боевую исполнительность, бесстрашие и безэмоциональность. Мои конечности кожей стали врастать в машину, становиться с ней одним целым, каким-то новым живым организмом готовым спокойно все рвать и метать с угрожающей скоростью, и эта скорость постоянно росла, как доза адреналина в моей крови. Быстро и пугающе, быстро и пугающе. Дорога просто не успевала за нашим дьявольским танцем — случайные жертвы были неизбежны. В игру проникал запах смерти — заводящий, дурманящий, волнующий своей опасностью.
Б-У-М! И чье-то тело прокатилось по моему капоту, словно горсть больших яблок, упавших на тонкий лист цинка.
Б-У-М! И для чьей-то жизни навсегда выключили свет, даже не предупредив об этом.
Б-У-М! И стальной метеорит снес с ног женщину средних лет, откинув ее, как ребенок куклу.
Б-У-М! Б-У-М! Б-У-М!
Мы уже не видели ничего и неслись свободные и сумасшедшие. Углы, фары, пешеходы — все это отлетало от нас — единых. Плоть от плоти, кровь от крови, злость от злости. ВСЕ, что было не нами, — кричало и ломалось. ВСЕ, что было не нами, — калечилось и отбрасывалось. Бордюры сменяли деревья, деревья сменяли дома, дома сменяли люди, а потом под мост, и опять в эту гущу; и снова бордюры, деревья, люди, бордюры, деревья, дома. 1 — 2 — 3 — 4 — 5 — 6 — 7. Мы были быстрее счета, быстрее времени, быстрее Бога, быстрее-быстрее-быстрее. Еще быстрее. Еще. Еще! «Еще»! — ВОТ, что изрыгала из выхлопной трубы моя пантера! ВОТ, чего ей хотелось сейчас! ВОТ! И она уже стала мной! ВОТ! И мы с ней уже оказались готовы разлететься к чертовой матери и ко всем ее чертям по кускам!
Раз — скотина!
Два — скотина!
Три — скотина!
Пять — скотина!
Шесть скотин. Комплект!
Наконец, мы выехали на полупустую дорогу и понемногу начали успокаиваться и сбивать ритм наших сердец. Я отдышался — волна удовольствия прошла по моему телу. 160 — 140 — 120. ВСЕ! Все закончилось. Лобовое стекло было покрыто множеством трещин-паутин.
Привет, черная гладь вечера, упавшая звездами неба на свои городские огни!
Хотелось продолжить вечер.
Уже долгое время я колесил по улицам, как голодный зверь, и все-таки нашел то, что искал. Небольшой бар, в котором было все необходимое: уютный интерьер, приглушенный свет и тихая расслабляющая атмосфера. Усталые и счастливые, мои ножки проституировали к стойке. Внутри находилось человек десять. В динамиках плясали Franky Goes to Hollywood под свой «Relax».
Пока мне делали кофе с коньяком, я оттопырил свой зад и вертел им туда-сюда, туда-сюда, сношаясь с музыкой в ритме пьяных ведьм. Бармен явно не одобрял мое присутствие. Я только поджал губки и уединился в гордом одиночестве. За столиком мое тело приняло очень развратную сидячую позу. О-о-чень! Уткнувшись в кофту, я устроился как наседка с добычей, и со скромным выражением лица потягивал свежесваренный кофе. Словомешалка в моей голове слилась с еле различимым бормотанием вокруг, и то и дело звучащим смехом где-то в глубине зала.
Через некоторое время, приметив двух парней лет двадцати трех сидящих в углу и травящих трехэтажные байки, я в очередной раз решил сыграть в камикадзе. Ладони плавно скользнули по ягодицам и через мгновенье прыгнули вверх, к волосам, которые тут же были аккуратно уложены назад. Восемь секунд, и я уже у столика, присаживаюсь без приглашения:
— Молодые люди, принимайте гостей!
Ножка на ножку, и на моем бледном личике засияла порочная женственная улыбка.
Первые же слова заставили их поперхнуться от такой неожиданной наглости. Должно быть, они смутились, потому что за их хохотом тщательно скрывалась растерянность. Но желание выглядеть гетеродуболомными аппаратами по поглощению пива возобладало:
— Ты откуда вылезло, чудо! Вали отсюда, пока мы тебе хлебальник не вырвали!
— Ха-ха-ха!
Я решил выставить их в еще более убогом свете и начал в точности передразнивать перекошенные рыла:
— ГА-ГА-ГА!
Проглотил.
Добравшись до стоянки, я перевел дух, встряхнул кофту, и начал доставать ключи от BMW — подарка одного из персональных любовников, полностью обеспечивавшего меня материально. Машина уже была вся в синяках и ссадинах, и я не собирался ее жалеть.
Пока прогревался двигатель я поставил своего любимого Штрауса, бесподобного Штрауса. Все-таки музыка — универсальная потаскуха!
Наконец стальной зверь сдвинулся с места и понес меня словно ведьму на метле к дороге. Перестроившись в правый ряд, я вывернул на оживленную улицу. Развлекаться. Развлекаться. Развлекаться. У-у-х, как мне хотелось развлекаться!
Стрелка спидометра плавно полезла вправо. Вместе с ней в бездушный механизм всасывалась моя злоба, вкачивалась душевная раздробленность и опустошенность. В ответ я получал железное согласие, боевую исполнительность, бесстрашие и безэмоциональность. Мои конечности кожей стали врастать в машину, становиться с ней одним целым, каким-то новым живым организмом готовым спокойно все рвать и метать с угрожающей скоростью, и эта скорость постоянно росла, как доза адреналина в моей крови. Быстро и пугающе, быстро и пугающе. Дорога просто не успевала за нашим дьявольским танцем — случайные жертвы были неизбежны. В игру проникал запах смерти — заводящий, дурманящий, волнующий своей опасностью.
Б-У-М! И чье-то тело прокатилось по моему капоту, словно горсть больших яблок, упавших на тонкий лист цинка.
Б-У-М! И для чьей-то жизни навсегда выключили свет, даже не предупредив об этом.
Б-У-М! И стальной метеорит снес с ног женщину средних лет, откинув ее, как ребенок куклу.
Б-У-М! Б-У-М! Б-У-М!
Мы уже не видели ничего и неслись свободные и сумасшедшие. Углы, фары, пешеходы — все это отлетало от нас — единых. Плоть от плоти, кровь от крови, злость от злости. ВСЕ, что было не нами, — кричало и ломалось. ВСЕ, что было не нами, — калечилось и отбрасывалось. Бордюры сменяли деревья, деревья сменяли дома, дома сменяли люди, а потом под мост, и опять в эту гущу; и снова бордюры, деревья, люди, бордюры, деревья, дома. 1 — 2 — 3 — 4 — 5 — 6 — 7. Мы были быстрее счета, быстрее времени, быстрее Бога, быстрее-быстрее-быстрее. Еще быстрее. Еще. Еще! «Еще»! — ВОТ, что изрыгала из выхлопной трубы моя пантера! ВОТ, чего ей хотелось сейчас! ВОТ! И она уже стала мной! ВОТ! И мы с ней уже оказались готовы разлететься к чертовой матери и ко всем ее чертям по кускам!
Раз — скотина!
Два — скотина!
Три — скотина!
Пять — скотина!
Шесть скотин. Комплект!
Наконец, мы выехали на полупустую дорогу и понемногу начали успокаиваться и сбивать ритм наших сердец. Я отдышался — волна удовольствия прошла по моему телу. 160 — 140 — 120. ВСЕ! Все закончилось. Лобовое стекло было покрыто множеством трещин-паутин.
Привет, черная гладь вечера, упавшая звездами неба на свои городские огни!
Хотелось продолжить вечер.
Уже долгое время я колесил по улицам, как голодный зверь, и все-таки нашел то, что искал. Небольшой бар, в котором было все необходимое: уютный интерьер, приглушенный свет и тихая расслабляющая атмосфера. Усталые и счастливые, мои ножки проституировали к стойке. Внутри находилось человек десять. В динамиках плясали Franky Goes to Hollywood под свой «Relax».
Пока мне делали кофе с коньяком, я оттопырил свой зад и вертел им туда-сюда, туда-сюда, сношаясь с музыкой в ритме пьяных ведьм. Бармен явно не одобрял мое присутствие. Я только поджал губки и уединился в гордом одиночестве. За столиком мое тело приняло очень развратную сидячую позу. О-о-чень! Уткнувшись в кофту, я устроился как наседка с добычей, и со скромным выражением лица потягивал свежесваренный кофе. Словомешалка в моей голове слилась с еле различимым бормотанием вокруг, и то и дело звучащим смехом где-то в глубине зала.
Через некоторое время, приметив двух парней лет двадцати трех сидящих в углу и травящих трехэтажные байки, я в очередной раз решил сыграть в камикадзе. Ладони плавно скользнули по ягодицам и через мгновенье прыгнули вверх, к волосам, которые тут же были аккуратно уложены назад. Восемь секунд, и я уже у столика, присаживаюсь без приглашения:
— Молодые люди, принимайте гостей!
Ножка на ножку, и на моем бледном личике засияла порочная женственная улыбка.
Первые же слова заставили их поперхнуться от такой неожиданной наглости. Должно быть, они смутились, потому что за их хохотом тщательно скрывалась растерянность. Но желание выглядеть гетеродуболомными аппаратами по поглощению пива возобладало:
— Ты откуда вылезло, чудо! Вали отсюда, пока мы тебе хлебальник не вырвали!
— Ха-ха-ха!
Я решил выставить их в еще более убогом свете и начал в точности передразнивать перекошенные рыла:
— ГА-ГА-ГА!
