Первомай

Витька, косясь, видел щетину под носом и на подбородке, глубокий шрам на щеке, морщинки, бегущие от глаза к виску.

— Дядь Саша, так будет теперь всегда?

— Не знаю, — вздохнул дядя Саша.

— Может, в Архангельск зимой двинем?

— А там сколько?

— Жило-то? Тысяч четыреста.

Витька попытался представить такое количество мертвецов и не смог. Это, наверное, площадь, чтобы они выстроились, должна быть… ну, как Байконур… От карамели саднило нёбо.

— Ну что, пошли? — дядя Саша похлопал Витьку по плечу.

— Надо бы кон… — начал, поворачиваясь, Витька.

И тут в коридоре грохнула Валеевская двустволка.

Бум-м! Взвизгнула, рикошетя, дробь. Вскрикнул Кустинский. Какая-то тень скользнула по полу.

— Стой здесь, — сказал, чуть присев, дядя Саша.

Он выглянул из проема.

Витька, загребая коленями телеграммы с открытками, прижался к стене. Хоть он и стрелял уже в мертвецов, руки все равно сделались потными.

Бум-м! Ружье грохнуло снова. Что-то с шумом обрушилось.

— Мертвецы! — раздался крик ненца.

Дядя Саша выскользнул в коридор.

— На пол!

Короткая очередь из автомата показалась оглушительной. Огненные отблески плеснули в комнатку.

— Витька!

— Сейчас!

Сердце колотилось как сумасшедшее.

Витька выставил карабин вперед и прыгнул к дяде Саше. Стреляя от живота, он почти не целился. Первый выстрел, второй… Впереди поднимались по лестнице чуть подсвеченные (внизу, видимо, были разломаны входные двери), покачивающиеся фигуры.

Мертвецы.

Ни Валеева, ни Кустинского видно не было. Пахло порохом и кровью.

— Стреляй! — крикнул дядя Саша.

Отступив, он вытягивал из кармана новый «рожок».

Витька вскинул карабин. Поймал на мушку голову ближайшего мертвеца.

— Стреляй!

Приклад ахнул в плечо. Мертвеца швырнуло вниз, кого-то он сбил еще. Но вверх уже понимались новые фигуры.

— За мной!

Дядя Саша подскочил к лестнице. Пнул чересчур расторопного. Перезаряженный автомат выкосил, расчистил путь длинной очередью. Гарь повисла в воздухе.

— Вниз!

Ухватив Витьку за рукав, дядя Саша по трупам спустился на площадку между пролетами. Новая очередь в дымном мареве свалила еще четверых. Чуть шевелящемуся Витька выстрелил прямо в лоб.

Ниже не было никого. От дверей тянул ветерок. Слышалось, что по радио все еще поют про Москву.

Витька мысленно пересчитал патроны в обойме. Вроде бы еще четыре оставалось.

— Держись левее, — сказал дядя Саша.

— Они нас засекли, да? — шепотом спросил Витька, крадясь вдоль стены.

— Похоже. А уж после стрельбы… Они прошли небольшой светлый зал с прилавками. Витьке вспомнилось, что раньше здесь продавали марки и календарики.

— Может, побежим?

— Куда? — Дядя Саша прислонился к стенному выступу, показал Витьке, чтобы чуть отстал.

— Влетишь в толпу — и ага. Нет, Витька… Он не договорил.

Из-за выступа на него шагнул мертвец.

— Черт!

Поднять автомат дядя Саша не успел, мертвец свалился на него, увлекая за собой на пол. Очередь бесполезно ударила в неживое тело.

А с улицы заходили еще трое.

— Дядь Саша! — Витька запаниковал.

Он не знал, в кого стрелять.

Мертвец на дяде Саше шевелился и подтягивался к его лицу.

— Ай! — вскрикнул вдруг дядя Саша.

— Укусил!

— Дядь Саша! — Витька заревел и расстрелял остаток обоймы.

Попал лишь раз. Одного из трех вошедших унесло обратно на улицу.

Потом на Витьку навалились, выбили из рук карабин, он зажмурился и закричал, ожидая, что сейчас его начнут есть.

— Не надо!

Что-то твердое, солоноватое ткнулось в зубы.

Захлебнувшись криком, Витька прикусил мертвую чужую ладонь. Его поволокли. Солнце брызнуло в закрытые глаза. Мелькнуло деревце.

Ноги колотились по растрескавшемуся асфальту. Все громче звучало радио.

— Будет людям счастье, счастье на века… Меня сожрут на площади, подумал Витька.

Мертвые, мертвые, мертвые толклись вокруг него, расступались, хрипели, задевали одеждами. Страх ледяным комом перекатывался в животе.

— У Советской власти сила велика… Витька почувствовал, что его поднимают. Поставили… Толкнули… Ладонь изо рта исчезла, оставив гнилостный привкус.

Он стоял на трибуне, а вокруг стыло серо-зеленое море голов: мертвые лица, пустые глаза, пустые глазницы.

Его снова толкнули.

— Что? Что? — обернулся Витька.

Высокий рыжий мертвец в ободранной куртке, рыкнув, показал ему на площадь.

— Что?

Тычок в плечо.

— Сказать что-то? — выдавил Витька.

Он окинул взглядом застывшую демонстрацию.