— Понимаете, эээ… доктор… Ну, как бы… — я физически чувствовал, как мой пациент и не знает, с чего начать-то: заранее подготовленная речь, если она была, тут же забылась; всё, связанное с причиной его визита ко мне, казалось ему самым важным…
Добавить в моё избранное
8 мин, 37 сек 7879
П-преследует так. Оборачиваешься — а у него лицо какое-то… Не лицо-то и особо. Вроде человека, но какое-то такое… Набекренистое. Страшно вот тогда стало. Вот. Моргаешь — он не исчезает. Закрываешь глаза, головой трясёшь панически — как испаряется. Вот, доктор, — больной отхлебнул воды из заботливо заранее принесённого стакана, что стоял рядом на столе: он уже прекрасно ориентировался без зрения. — И много их было… Много. Я отказывался думать… Отказывался. П-понимал ведь, что неладно это вообще, да мозгами на стресс и прочую лабуду списал… Мда. А они всё ближе. Ближе и страшнее. Беседуешь с другом — нормально. Моргаешь — а у него вместо лица как земля вспаханная — только глаза тебе как в душу смотрят. И зубы. Ой, острые. Ты моргаешь — а он, сука, не исчезает! — Андрей входил в психический раж. — Не пропадает! Головой трясёшь, то-сё — на месте сидит и медленно так к тебе пододвигается. П-потихоньку. Глаза закрываешь, орать что-то начинаешь — и сразу тебя за руку хватают, трясут. «Андрей, что такое?! Андрюха, глаза открой!». Открываешь — вроде всё в порядке. Человеческие лица. Знакомые.
— Так, — я потирал ладони друг о друга. — И это продолжало прогрессировать?
— Да. Исчезали они на дни, а то и на часы — и снова. То рядом сидят, то издали таращатся — и непременно ближе подбираются. Всё быстрее. Драться пытался, хоть видел, что зубы у них мне глотку вспорют махом — толку нет. Лезешь драться с таким — разнимают с человеком. Убить даже хотел, но в топку мысли эти бросил. Знал, что труп уже человеческий обнаружат и направят меня далеко и надолго… Только глаза закрытые и спасали. Не знаю, откуда они и почему именно ко мне пристали — глаза спасают. Как в детстве от Буки под одеяло залезть. П-почему? Хрен знает. Но веки как броня от них, — Андрей на секунду будто призадумался — да… Под самый Новый Год с матерью разговариваю… взгляд на секунду отвожу… и опа. Мама клыками на меня пялится. И так подходит быстренько. Явно не чтоб поцеловать сыночка. А из пасти этой речь матери литься продолжается, про праздники, хуё-моё, — экспрессия заболевшего человека перетекла в мат, но он этого и не заметил, — а тварь рядом уже. Чёрт. Ну… С тех пор я вот так и хожу… Сплю, ем, пью. Закрыв глаза, я знаю, что как-то защищён. И вокруг всё вправду тихо-ладно, доктор. Свои вокруг. Ну, вроде бы. Хи. Лиц я их не вижу, но ведут они себя, как люди. В клинику вашу вот направили. Деньги есть, — пациент примолк и вдруг едва не разрыдался.
— Пожалуйста, доктор! Вы же умным быть должны, так скажите, почему Я? Я ж не грешил особо, да и в бога вообще не верю. Не убил никого, не предал, блядь, за что мне это вообще, и ведь реальны они, да только все поехавшие говорят, что реально, но другие-то не видят, и всё это… Конец жизни… — речь Андрея спуталась, он спрятал иссохшее лицо в ладони и мелко затрясся, буквально источая жалость действительно ни за что разбитого человека.
Я взял со стола карандаш и, завертев его в руках, заговорил.
— Я понял тебя, Андрей. Не буду задавать уточняющих вопросов, ибо я действительно всё понял. Это… ужасает. Теперь слушай меня очень внимательно. Ты хочешь решить свою проблему, а значит, всё уже не так плохо — не конец жизни никакой. Проблему мы сейчас решать и начнём. Ты готов помочь самому себе, выслушав и исполнив указания, если они будут?
Пациент безмолвно кивнул, продолжая трястись.
— Итак. Для начала представь, что все эти «они», увиденные тобой… не реальны. Просто очень тщательно смоделированы. Смоделированы твои разумом. Погоди возражать: да, поверить или просто представить это нелегко, но сам подумай, невзирая на всю достоверность этих… образов: что вероятнее — то, что это реальные потусторонние существа или что это иллюзия, галлюцинация? Думаю, ответ очевиден. Прозвучит больно, но ты умный человек, Андрей, и должен понять и принять это — у тебя психическое расстройство. Не могу ещё сказать, какое, но вполне возможно, что и шизофрения. Негативные галлюцинации, преследующие тебя в облике мистических враждебных существ; и ты уже безволен, апатичен по отношению к ним, хоть и желаешь избавиться от них… Можно продолжать. Врождённое? Наверное. Могу предположить, что «пробудилось» на почве стресса перед зимний сессией в вузе. Но это никак не конец жизни, Андрей! Опять же, не делай ошибочных ранних суждений. Страшные сказки про психушки и овощей в прошлом. Твоя болезнь вполне лечится, причём довольно эффективно и несложно. Другое дело, — я усилил акцент на свои слова, — что перед тем, как открыть дверь в твоё здоровое будущее, необходимо верно подобрать ключ. Неверно сделаешь первые шаги — лечение насмарку. Я знаю, что ты боишься конец дней провести или одному дома на куче таблеток, либо в дурдоме. И именно чтобы не допустить этого, ты должен сделать первый шаг к нормальному лечению и послушаться меня, — ораторствуя, я следил за мимикой пациента. Юноша явно понимал меня и даже верил, но по-прежнему был отчаянно нахмурен, закусив губу.
— Так, — я потирал ладони друг о друга. — И это продолжало прогрессировать?
— Да. Исчезали они на дни, а то и на часы — и снова. То рядом сидят, то издали таращатся — и непременно ближе подбираются. Всё быстрее. Драться пытался, хоть видел, что зубы у них мне глотку вспорют махом — толку нет. Лезешь драться с таким — разнимают с человеком. Убить даже хотел, но в топку мысли эти бросил. Знал, что труп уже человеческий обнаружат и направят меня далеко и надолго… Только глаза закрытые и спасали. Не знаю, откуда они и почему именно ко мне пристали — глаза спасают. Как в детстве от Буки под одеяло залезть. П-почему? Хрен знает. Но веки как броня от них, — Андрей на секунду будто призадумался — да… Под самый Новый Год с матерью разговариваю… взгляд на секунду отвожу… и опа. Мама клыками на меня пялится. И так подходит быстренько. Явно не чтоб поцеловать сыночка. А из пасти этой речь матери литься продолжается, про праздники, хуё-моё, — экспрессия заболевшего человека перетекла в мат, но он этого и не заметил, — а тварь рядом уже. Чёрт. Ну… С тех пор я вот так и хожу… Сплю, ем, пью. Закрыв глаза, я знаю, что как-то защищён. И вокруг всё вправду тихо-ладно, доктор. Свои вокруг. Ну, вроде бы. Хи. Лиц я их не вижу, но ведут они себя, как люди. В клинику вашу вот направили. Деньги есть, — пациент примолк и вдруг едва не разрыдался.
— Пожалуйста, доктор! Вы же умным быть должны, так скажите, почему Я? Я ж не грешил особо, да и в бога вообще не верю. Не убил никого, не предал, блядь, за что мне это вообще, и ведь реальны они, да только все поехавшие говорят, что реально, но другие-то не видят, и всё это… Конец жизни… — речь Андрея спуталась, он спрятал иссохшее лицо в ладони и мелко затрясся, буквально источая жалость действительно ни за что разбитого человека.
Я взял со стола карандаш и, завертев его в руках, заговорил.
— Я понял тебя, Андрей. Не буду задавать уточняющих вопросов, ибо я действительно всё понял. Это… ужасает. Теперь слушай меня очень внимательно. Ты хочешь решить свою проблему, а значит, всё уже не так плохо — не конец жизни никакой. Проблему мы сейчас решать и начнём. Ты готов помочь самому себе, выслушав и исполнив указания, если они будут?
Пациент безмолвно кивнул, продолжая трястись.
— Итак. Для начала представь, что все эти «они», увиденные тобой… не реальны. Просто очень тщательно смоделированы. Смоделированы твои разумом. Погоди возражать: да, поверить или просто представить это нелегко, но сам подумай, невзирая на всю достоверность этих… образов: что вероятнее — то, что это реальные потусторонние существа или что это иллюзия, галлюцинация? Думаю, ответ очевиден. Прозвучит больно, но ты умный человек, Андрей, и должен понять и принять это — у тебя психическое расстройство. Не могу ещё сказать, какое, но вполне возможно, что и шизофрения. Негативные галлюцинации, преследующие тебя в облике мистических враждебных существ; и ты уже безволен, апатичен по отношению к ним, хоть и желаешь избавиться от них… Можно продолжать. Врождённое? Наверное. Могу предположить, что «пробудилось» на почве стресса перед зимний сессией в вузе. Но это никак не конец жизни, Андрей! Опять же, не делай ошибочных ранних суждений. Страшные сказки про психушки и овощей в прошлом. Твоя болезнь вполне лечится, причём довольно эффективно и несложно. Другое дело, — я усилил акцент на свои слова, — что перед тем, как открыть дверь в твоё здоровое будущее, необходимо верно подобрать ключ. Неверно сделаешь первые шаги — лечение насмарку. Я знаю, что ты боишься конец дней провести или одному дома на куче таблеток, либо в дурдоме. И именно чтобы не допустить этого, ты должен сделать первый шаг к нормальному лечению и послушаться меня, — ораторствуя, я следил за мимикой пациента. Юноша явно понимал меня и даже верил, но по-прежнему был отчаянно нахмурен, закусив губу.
