Ровно за неделю до знакомства с будущим мужем мне приснился сон, в котором регистрировался мой брак с молодым человеком К… ым Максимом Константиновичем.
Добавить в моё избранное
3 мин, 59 сек 14985
Во сне я вписывала наши с ним имена перьевой ручкой чёрной тушью в «Книгу регистраций..», писать пером с непривычки мне было очень сложно, мне с трудом давалась каждая буква, а имя — отчество будущего супруга были такими длинными… Наверное, поэтому я так чётко всё и запомнила. Проснулась я с ощущением слепой влюблённости в неведомого Максима.
Спустя неделю очень ранним зимним утром я ехала в трамвае на работу. На очередной остановке сквозь заснеженное окно я встретилась взглядом с молодым человеком и очень обрадовалась тому, что он сейчас войдёт в этот трамвай, так как у меня появилась стойкая уверенность в том, что я его знаю, вот только имени его вспомнить не могу. Конечно я ошиблась и познакомились мы с ним только в этом трамвае. Звали его Максимом, но тогда это имя отчего-то не навело меня на мысль о моём сне.
Сон ясно вспомнился, когда спустя время я впервые взяла в руки документы Максима, а точнее его «Военный билет» — на первой странице чёрной тушью было аккуратно выведено: К… ов Максим Константинович. Через месяц мы стали жить вместе, а спустя год поженились.
За несколько месяцев до знакомства со мной Максим расстался с девушкой, которую звали как и меня Светланой. В течение всего времени, предшествовавшего нашей свадьбе, Света не теряла надежды возобновить эти отношения, потому что продолжала любить Максима. А Максим любил меня. Известие о назначенном дне регистрации нашего брака свело Свету с ума, буквально. Месяц она лечилась в клинике, затем была выписана домой под контроль родителей, которые и заперли её дома в день нашей с Максимом свадьбы. А у нас, начиная с подачи заявления в ЗАГС, всё пошло наперекосяк.
На регистрацию мы опоздали, в назначенное нам время зарегистрировали другую пару. Во время регистрации внезапно прекратила работать видеокамера, правда оператору спустя время снова удалось её включить и мы, уже специально для камеры, заново расписывались, точнее водили ручкой по написанному, заново обменивались кольцами, которые, сделанные на заказ, оказались нам не по-размеру — мне велико, а Максиму мало, заново танцевали первый танец. Из ЗАГСа мы, по настоянию свекрови, поехали на кладбище, чтобы возложить цветы на могилу отца Максима. Вечером, в разгар веселья, мы разругались и я ушла с собственной свадьбы одна, а Максим продолжил веселить гостей. Снимая в доме у свекрови свадебное платье, я вдруг увидела, что по всему краю подола (а это несколько метров ткани) в три ряда одна к одной продеты мелкие иголки. На следующее утро все эти иголки таинственным образом исчезли. Тогда я посчитала, что это возможно свекровь таким образом желала уберечь меня от свадебной порчи. Как оказалось, та же история была и с пиджаком Максима, точнее с его подкладкой — иголки были и там. Он вообще не придал этому никакого значения.
С начала нашей теперь уже законной супружеской жизни прошёл месяц. К нам с визитом приехала свекровь, навезла кучу разных совершенно ненужных в нашей обустроенной квартире вещей. Среди этих вещей были две перьевые подушки. Свекровь настоятельно попросила, чтобы с этого дня мы с мужем спали именно на них, при этом она чётко обозначила где моя подушка, а где Максимова. Меня это слегка насторожило, но и только. Прошло несколько лет, прежде чем я узнала нечто странное о тех подушках.
С Максимом мы жили очень плохо. Спасало наш брак только одно — рождение сына Дениса. Именно это имя я дала своему ребёнку в давнем-давнем сне, в котором было жаркое лето и мой муж, которого у меня тогда и в помине не было, упорно хотел назвать нашего сына Ильёй, а я почему-то всеми силами этому препятствовала. В жизни всё так и случилось — в знойный июльский полдень у нас родился мальчик, все родственники Максима настаивали на имени Илья, в честь своего трагически погибшего родственника. И всё же я отстояла имя Денис.
Я несколько раз порывалась разорвать отношения с опостылевшим мужем, уходила, убегала, но он всегда шёл за мной по пятам, буквально дышал мне в спину, брал меня за руку и уводил с собой. А я шла за ним как на казнь — чья угодно другая воля управляла мной, но только не моя. У меня её просто не было.
Как-то за месяц до нашей свадьбы на Рождество к нам в гости приходила наша подруга Маринка. Решили гадать, приобщили к этому делу Максима. Всем троим выпало в тот год обручальное кольцо. Про нас-то всё было и так известно, а вот Маринка со своим будущим супругом на тот момент даже знакома не была и, тем не менее, ещё до конца года действительно вышла замуж. На следующее Рождество мы снова гадали. Нам с Максимом вновь выпали обручальные кольца, но, так как мы уже были женаты, я сказала, что это должно быть к разводу.
Ещё на свадьбе я вдруг заявила Максиму, что наш с ним брак продлится ровно полтора года. Так и случилось — однажды утром я проснулась с твёрдым решением развестись. В моём паспорте в графе «Семейное положение» стоят теперь два штампа и две даты: первая о регистрации брака»…
Спустя неделю очень ранним зимним утром я ехала в трамвае на работу. На очередной остановке сквозь заснеженное окно я встретилась взглядом с молодым человеком и очень обрадовалась тому, что он сейчас войдёт в этот трамвай, так как у меня появилась стойкая уверенность в том, что я его знаю, вот только имени его вспомнить не могу. Конечно я ошиблась и познакомились мы с ним только в этом трамвае. Звали его Максимом, но тогда это имя отчего-то не навело меня на мысль о моём сне.
Сон ясно вспомнился, когда спустя время я впервые взяла в руки документы Максима, а точнее его «Военный билет» — на первой странице чёрной тушью было аккуратно выведено: К… ов Максим Константинович. Через месяц мы стали жить вместе, а спустя год поженились.
За несколько месяцев до знакомства со мной Максим расстался с девушкой, которую звали как и меня Светланой. В течение всего времени, предшествовавшего нашей свадьбе, Света не теряла надежды возобновить эти отношения, потому что продолжала любить Максима. А Максим любил меня. Известие о назначенном дне регистрации нашего брака свело Свету с ума, буквально. Месяц она лечилась в клинике, затем была выписана домой под контроль родителей, которые и заперли её дома в день нашей с Максимом свадьбы. А у нас, начиная с подачи заявления в ЗАГС, всё пошло наперекосяк.
На регистрацию мы опоздали, в назначенное нам время зарегистрировали другую пару. Во время регистрации внезапно прекратила работать видеокамера, правда оператору спустя время снова удалось её включить и мы, уже специально для камеры, заново расписывались, точнее водили ручкой по написанному, заново обменивались кольцами, которые, сделанные на заказ, оказались нам не по-размеру — мне велико, а Максиму мало, заново танцевали первый танец. Из ЗАГСа мы, по настоянию свекрови, поехали на кладбище, чтобы возложить цветы на могилу отца Максима. Вечером, в разгар веселья, мы разругались и я ушла с собственной свадьбы одна, а Максим продолжил веселить гостей. Снимая в доме у свекрови свадебное платье, я вдруг увидела, что по всему краю подола (а это несколько метров ткани) в три ряда одна к одной продеты мелкие иголки. На следующее утро все эти иголки таинственным образом исчезли. Тогда я посчитала, что это возможно свекровь таким образом желала уберечь меня от свадебной порчи. Как оказалось, та же история была и с пиджаком Максима, точнее с его подкладкой — иголки были и там. Он вообще не придал этому никакого значения.
С начала нашей теперь уже законной супружеской жизни прошёл месяц. К нам с визитом приехала свекровь, навезла кучу разных совершенно ненужных в нашей обустроенной квартире вещей. Среди этих вещей были две перьевые подушки. Свекровь настоятельно попросила, чтобы с этого дня мы с мужем спали именно на них, при этом она чётко обозначила где моя подушка, а где Максимова. Меня это слегка насторожило, но и только. Прошло несколько лет, прежде чем я узнала нечто странное о тех подушках.
С Максимом мы жили очень плохо. Спасало наш брак только одно — рождение сына Дениса. Именно это имя я дала своему ребёнку в давнем-давнем сне, в котором было жаркое лето и мой муж, которого у меня тогда и в помине не было, упорно хотел назвать нашего сына Ильёй, а я почему-то всеми силами этому препятствовала. В жизни всё так и случилось — в знойный июльский полдень у нас родился мальчик, все родственники Максима настаивали на имени Илья, в честь своего трагически погибшего родственника. И всё же я отстояла имя Денис.
Я несколько раз порывалась разорвать отношения с опостылевшим мужем, уходила, убегала, но он всегда шёл за мной по пятам, буквально дышал мне в спину, брал меня за руку и уводил с собой. А я шла за ним как на казнь — чья угодно другая воля управляла мной, но только не моя. У меня её просто не было.
Как-то за месяц до нашей свадьбы на Рождество к нам в гости приходила наша подруга Маринка. Решили гадать, приобщили к этому делу Максима. Всем троим выпало в тот год обручальное кольцо. Про нас-то всё было и так известно, а вот Маринка со своим будущим супругом на тот момент даже знакома не была и, тем не менее, ещё до конца года действительно вышла замуж. На следующее Рождество мы снова гадали. Нам с Максимом вновь выпали обручальные кольца, но, так как мы уже были женаты, я сказала, что это должно быть к разводу.
Ещё на свадьбе я вдруг заявила Максиму, что наш с ним брак продлится ровно полтора года. Так и случилось — однажды утром я проснулась с твёрдым решением развестись. В моём паспорте в графе «Семейное положение» стоят теперь два штампа и две даты: первая о регистрации брака»…
