Желание

— По воскресениям не принимаю. Приходите завтра.

— Прохрипел старческий голос.

— Простите, я приходила к вам вчера, и вы сказали мне, чтобы я пришла утром.

— В дверную щель говорила молодая девушка, одновременно прислушиваясь, что происходит за дверью.

Катерине никто не ответил.

— Вы еще там? Вы меня слышите? — Девушка постучала своим аккуратным кулачком в старую дверь.

Тишина.

Девушку разъедало любопытство, подстегиваемое интересом. Только она приложила свой правый глаз к отверстию замочной скважины, как ключ резко проник в нее, раздались три поворота ключа и дверь открылась. От неожиданности Катерина отпрянула от двери, и едва не упала на грязный пол, покрытый, местами уже облупленной, сталинской плиткой.

— Чуть глаза не лишила проклятая колдовка! — подумала девушка про себя. На пороге стояла старуха в зеленом халате, оперевшись на костыль.

— Проходи уже, Ягодка. Не стой на площадке, проходи.

Грязная, с косматыми лохмами на голове, старуха улыбнулась, обнажив свои гнилые зубы. Девушка еще раз покосилась на старуху, скривив губы, и прошла в дверь.

— Последняя дверь слева, прямо по коридору.

— Прохрипела старуха, все еще улыбаясь, медленно проворачивая ключик в скважине.

Девушка смотрела на облупившуюся краску на стенах, по которым темными пятнами расползлась плесень. Даже при таком тусклом свете можно было разглядеть то убожество, в котором все еще жили люди. Медленно проходя мимо наставленного хлама вдоль стен, она старалась не наступить, на чью-то обувь, небрежно расставленную возле дверей. Дойдя до конца коридора, Катя с омерзением потянула на себя замусоленную ручку двери, и встала в проеме. В комнате на удивление, приятно пахло благовониями, и особой грязи не было. Были только старые вещи, шипящий, практически не показывающий телевизор, и круглый стол посреди комнаты.

— Проходи, проходи, Ягодка, в порогах не стоят.

— Бабушка, кашляя, вошла в комнату и захлопнула дверь.

— Как тебя зовут? Катерина?

— Да, это мое имя. А Вы откуда знаете? — Девушка все рассматривала высокий закопченный потолок, и висящие на стенах куклы и оленьи рога.

— А что лишние вопросы задаешь, ты не из КГБ случайно? — прищуриваясь, спросила старуха.

— Да вроде нет, — оторопела Катя.

— Пряничек хочешь? — Бабка достала из кармана халата черствый пряник, и протянула девушке.

Катерина, отказываясь, замотала головой. Не хватало еще, есть не понятно что.

— Ну не хочешь, как хочешь, Ягодка.

— И убрала пряник обратно в карман.

— Так вы можете… — Я все могу.

— Прервала Катерину старуха.

— Дело только в цене. Ты садись на стульчик. В ногах правды нет. Старуха прошла за круглый стол, достала колоду карт, и стала шептать над ней, а потом протянула колоду девушке.

— Сними.

Катя робко сняла верхнюю карту.

— Перевернутый старший аркан Мира. Сними еще одну.

— Послушайте, я пришла не в карты играть, я пришла… — Молчи.

— Бабка зашлась кашлем.

— Я знаю твою историю. И знаю, что ты хочешь сделать. С этими словами женщина сняла вместо девушки еще одну карту с верха колоды, одну с низа и еще одну с середины. Мир, Шут, Башня и Смерть лежали на столе. Выцветшие, с потрепанными краями, карты легли в один ряд и старуха, наклонившись, прошипела.

— Михаил любил тебя, Ягодка, но чувства его остыли. Он встретил свою судьбу, и намерен связать свою жизнь с ней. А она, в чреве своем уже носит плод их любви. А ты что вздумала? Вернуть его, разумеется. А подругу — предательницу? Старуха закурила, указывая острыми ногтями на карты.

— Не сложно догадаться. Что дашь взамен, куколка?

— У меня очень много денег… — Это меня интересует меньше всего. Давай так сделаем. Когда Михаил вернется к тебе, ты в первое новолуние придешь ко мне. Где бы ты ни была, и чтоб не делала, ты придешь ко мне, и я заберу самое дорогое, что на тот момент у тебя будет.

— Хорошо, хорошо, я согласна! Все на свете отдам за него.

— Катерина потянулась к сумочке достать салфетки, что бы протереть выступившие слезы.

— Не зачем, Ягодка. Вот сюда, пожалуйста. С этими словами она приложила мутный граненый стакан к ее щеке. Старуха опять закашлялась. Смотря своими бледно-голубыми глазами на девушку, имитируя кудахтанье, бабка выродила к себе в рот из чрева яйцо, и раздавив его своими зубами что-то шипя, принялась ногтями выскребывать из скорлупки нежную плоть уже вполне оформившегося птенца. Кровь потекла струйкой по сухим губам бабки, а слизь и плоть птенца с характерным звуком шмякались на дно стакана.

Девушка зажмурилась и отвернулась, еле сдерживая рвотный позыв. Но бабка схватила крепко руку Катерины и приказала — Смотри! А сама своим длинным кривым ногтем до крови проткнула безымянный палец девушки и влила пару капель в стакан.