В общем, мужики, три года назад купил я себе участок в Тверской области, недалеко от Калязина. Места там хорошие, природа красивая, леса-поля, словом, все, что хочешь, рядом река Медведица, воздух изумительный. От Москвы, правда, далековато, сотовый не везде ловит, но оно и к лучшему — никакой суеты.
Добавить в моё избранное
12 мин, 7 сек 13851
Поздоровались, да и все.
В октябре уже окончательно в Москву вернулись. Из дома все ценное вывезли, заперли, с местными попрощались и уехали. Опять до весны.
И все своим чередом шло, свадьбу сыграли, новый год отметили, но тут в феврале у Таньки моей неприятность случилась. Что да как рассказывать не буду, там «близкие родственники хороших знакомых» и прочая «Санта-Барбара» присутствует, да и, по большому счету, ничего серьезного или интересного не произошло. Но, суть в том, что Таньке срочно понадобились какие — то там номера телефонов, которые у неё в старом ежедневнике записаны, а его она оставила в нашем деревенском доме.
Ну, что делать? С утра собрался, выехал, часок в пробках потолкался, на МКАДе полный бак залил и вперед — на север! Ехать двести пятьдесят километров, обычно часа за четыре добирался, но сейчас зима, тут и там аварии, больше восьмидесяти ехать редко получается. Оно, вообщем-то, и ничего, едешь себе в тепле, музыку слушаешь, Танька только звонит каждые пол часа, спрашивает, как чего.
До Калязина нормально добрался, а потом, как с шоссе свернул на дорогу, что к деревни ведет понял, что без приключений не обойдется. Всю дорогу снегом занесло, еле-еле колея от трактора виднеется. Ладно, думаю, хорошо, что топор с лопатой прихватил. Полный привод врубил, пополз вперед потихоньку. До деревни догреб еще минут через сорок, солнце уже садится начало. Смотрю я на деревню свою, мужики, и охреневаю. Снега навалило метра на два минимум! Только крыши из под сугробов виднеются. Да и на крышах огромные белые «шапки» лежат. Грунтовки вообще, даже не видно — просто поле снежное! А дом мой на дальнем конце деревни, с километр еще до него. Я из машины вылез, пошел на разведку. Только с дороги сошел — сразу по пояс в снегу увяз. Не, даже «Чероки» мой тут не проберется, провалится просто. Я лопату и фонарик из машины прихватил и пошел пешком. Ни тропинок, ни хрена нет — иду как бульдозер или ледокол, путь себе брюхом расчищаю. Пока до дома своего добрался, пока крыльцо откопал — уже стемнело. И снег пошел, как назло. В доме осмотрелся — вроде, все цело, никто не залазил. Ежедневник Танькин нашел, за пазуху сунул. На всякий случай еще и нужные номера в мобильник свой переписал, связи — то сейчас нет, как появится — смской скину. Ну все, можно и назад ехать.
Выхожу на улицу — а там, темнота, хоть глаз выколи. Ночь уже глубокая и снег идет. Смотрю я вокруг и понимаю, что не так что-то. Ладно, думаю, хрен с ним, разбираться некогда. Пошел по своим следам обратно. Иду, по сторонам смотрю, фонариком себе подсвечиваю. Пол пути уже прошел и тут меня как током ударило. В деревне живет два десятка человек, они так или иначе куда — то ходят, а кроме моих следов — других и нет. Сейчас, в темноте — то ладно, может, я не вижу просто, но когда я засветло шел, ведь специально тропинки высматривал! И дома снегом завалены. Все, а не только пустующие! Вот, в этом доме старик с внуком живут, явно парню куда — то выходить хоть раз в день надо. А дверь входная по самые верхние петли снегом засыпана. И видно, что не расчищали ни разу — везде ровным слоем снег лежит. И окна в доме не горят. Ни в одном доме, во всей деревне окна не горят! И дым из труб не идет. Ладно, можно без света сидеть, или спать уже все легли, но топить — то на ночь надо — не май месяц на улице! Вот тут, мужики, струхнул я. Лопату поудобней перехватил, фонарик выключил, что б внимание не привлекать и пошел к машине. Иду, башкой на 360 градусов кручу, а у самого коленки трясутся. Я во Вторую чеченскую повоевал немного — с тех пор никогда так не боялся.
Мне метров триста до машины оставалось, я как раз мимо дома Марии проходил. Естественно, глянул, как там чего. Из-за снегопада видно было плохо, но, вроде, дым из трубы идет. И во дворе, похоже, какие — то тропинки протоптаны. А окна темные. И к самому дому тропинки не ведут. Вот тут я совсем растерялся.
Что я должен был думать? Вся деревня словно вымерла, может, кстати, так и есть, а тут печь топят, по двору ходят, а света в окнах нет. Если не хотят себя выдавать — зачем тогда топить? Да и кто там может быть? Какие-нибудь зэки беглые? Бомжи? А с Марией что случилось?
В общем, решил я разобраться что там. Страшно, конечно было, но страшно оно всегда, пока думать не начнешь. Я к дому подошел, осмотрелся, что к чему. Никакого движения, никаких звуков. Тропинки от входной двери к поленнице протоптаны, и еще куда — то за дом, в сортир, наверное. Я проверять не стал, подошел к крыльцу сразу, прислушался, в доме тихо. Дверь открыл осторожненько, внутрь заглядываю — темнота. Подождал, пока глаза привыкнут, зашел. Одна комната, в центре печка. Странная только печка, окошко шестка и подпечья кирпичом заложены, но сама печь горячая и явно внизу где-то неслабый такой огонь горит. Даже ногами чувствуется, что тепло из подпола идет. Я люк туда сразу приметил, если в доме кто и есть, явно там сидят. Жаль не проверил, есть ли оттуда другие выходы.
В октябре уже окончательно в Москву вернулись. Из дома все ценное вывезли, заперли, с местными попрощались и уехали. Опять до весны.
И все своим чередом шло, свадьбу сыграли, новый год отметили, но тут в феврале у Таньки моей неприятность случилась. Что да как рассказывать не буду, там «близкие родственники хороших знакомых» и прочая «Санта-Барбара» присутствует, да и, по большому счету, ничего серьезного или интересного не произошло. Но, суть в том, что Таньке срочно понадобились какие — то там номера телефонов, которые у неё в старом ежедневнике записаны, а его она оставила в нашем деревенском доме.
Ну, что делать? С утра собрался, выехал, часок в пробках потолкался, на МКАДе полный бак залил и вперед — на север! Ехать двести пятьдесят километров, обычно часа за четыре добирался, но сейчас зима, тут и там аварии, больше восьмидесяти ехать редко получается. Оно, вообщем-то, и ничего, едешь себе в тепле, музыку слушаешь, Танька только звонит каждые пол часа, спрашивает, как чего.
До Калязина нормально добрался, а потом, как с шоссе свернул на дорогу, что к деревни ведет понял, что без приключений не обойдется. Всю дорогу снегом занесло, еле-еле колея от трактора виднеется. Ладно, думаю, хорошо, что топор с лопатой прихватил. Полный привод врубил, пополз вперед потихоньку. До деревни догреб еще минут через сорок, солнце уже садится начало. Смотрю я на деревню свою, мужики, и охреневаю. Снега навалило метра на два минимум! Только крыши из под сугробов виднеются. Да и на крышах огромные белые «шапки» лежат. Грунтовки вообще, даже не видно — просто поле снежное! А дом мой на дальнем конце деревни, с километр еще до него. Я из машины вылез, пошел на разведку. Только с дороги сошел — сразу по пояс в снегу увяз. Не, даже «Чероки» мой тут не проберется, провалится просто. Я лопату и фонарик из машины прихватил и пошел пешком. Ни тропинок, ни хрена нет — иду как бульдозер или ледокол, путь себе брюхом расчищаю. Пока до дома своего добрался, пока крыльцо откопал — уже стемнело. И снег пошел, как назло. В доме осмотрелся — вроде, все цело, никто не залазил. Ежедневник Танькин нашел, за пазуху сунул. На всякий случай еще и нужные номера в мобильник свой переписал, связи — то сейчас нет, как появится — смской скину. Ну все, можно и назад ехать.
Выхожу на улицу — а там, темнота, хоть глаз выколи. Ночь уже глубокая и снег идет. Смотрю я вокруг и понимаю, что не так что-то. Ладно, думаю, хрен с ним, разбираться некогда. Пошел по своим следам обратно. Иду, по сторонам смотрю, фонариком себе подсвечиваю. Пол пути уже прошел и тут меня как током ударило. В деревне живет два десятка человек, они так или иначе куда — то ходят, а кроме моих следов — других и нет. Сейчас, в темноте — то ладно, может, я не вижу просто, но когда я засветло шел, ведь специально тропинки высматривал! И дома снегом завалены. Все, а не только пустующие! Вот, в этом доме старик с внуком живут, явно парню куда — то выходить хоть раз в день надо. А дверь входная по самые верхние петли снегом засыпана. И видно, что не расчищали ни разу — везде ровным слоем снег лежит. И окна в доме не горят. Ни в одном доме, во всей деревне окна не горят! И дым из труб не идет. Ладно, можно без света сидеть, или спать уже все легли, но топить — то на ночь надо — не май месяц на улице! Вот тут, мужики, струхнул я. Лопату поудобней перехватил, фонарик выключил, что б внимание не привлекать и пошел к машине. Иду, башкой на 360 градусов кручу, а у самого коленки трясутся. Я во Вторую чеченскую повоевал немного — с тех пор никогда так не боялся.
Мне метров триста до машины оставалось, я как раз мимо дома Марии проходил. Естественно, глянул, как там чего. Из-за снегопада видно было плохо, но, вроде, дым из трубы идет. И во дворе, похоже, какие — то тропинки протоптаны. А окна темные. И к самому дому тропинки не ведут. Вот тут я совсем растерялся.
Что я должен был думать? Вся деревня словно вымерла, может, кстати, так и есть, а тут печь топят, по двору ходят, а света в окнах нет. Если не хотят себя выдавать — зачем тогда топить? Да и кто там может быть? Какие-нибудь зэки беглые? Бомжи? А с Марией что случилось?
В общем, решил я разобраться что там. Страшно, конечно было, но страшно оно всегда, пока думать не начнешь. Я к дому подошел, осмотрелся, что к чему. Никакого движения, никаких звуков. Тропинки от входной двери к поленнице протоптаны, и еще куда — то за дом, в сортир, наверное. Я проверять не стал, подошел к крыльцу сразу, прислушался, в доме тихо. Дверь открыл осторожненько, внутрь заглядываю — темнота. Подождал, пока глаза привыкнут, зашел. Одна комната, в центре печка. Странная только печка, окошко шестка и подпечья кирпичом заложены, но сама печь горячая и явно внизу где-то неслабый такой огонь горит. Даже ногами чувствуется, что тепло из подпола идет. Я люк туда сразу приметил, если в доме кто и есть, явно там сидят. Жаль не проверил, есть ли оттуда другие выходы.
