В общем, мужики, три года назад купил я себе участок в Тверской области, недалеко от Калязина. Места там хорошие, природа красивая, леса-поля, словом, все, что хочешь, рядом река Медведица, воздух изумительный. От Москвы, правда, далековато, сотовый не везде ловит, но оно и к лучшему — никакой суеты.
Добавить в моё избранное
12 мин, 7 сек 13852
В доме стал осматриваться — все зеркала занавешены. Умер, что ли кто-то? Смотрю, что-то на красный уголок похожее. Подошел ближе — так и есть. Только все иконы тканью прикрыты. От пыли? Кровать убрана, на кухне, похоже, тоже давно ничего не готовили. Странный дом это был, очень странный.
Без оружия, конечно, очень неуютно было. Фонарик, правда, у меня был хороший, американский «Маглайт», он по форме как дубинка, железный, тяжелый — если им приложить — мало не покажется. Лопата не в счет — в доме ей и не замахнешься толком, я её у входа оставил.
Я еще немного по комнате походил, и к люку подошел. Присел, прислушался — слышно как там пламя гудит. Аккуратненько люк приподнял — внутрь заглянул. Подпол был большой — подвал целый. Я фонариком подсветил — стены каменные, пол земляной, но хорошо утоптанный. В центре действительно печка стоит, только «задом» ко мне, тени от пламени по стенам мечутся. Всюду дрова навалены. Начал спускаться потихоньку. Свечу фонариком и вижу — в стенах ниши сделаны, а в них тела лежат. Морг здесь, что ли? Присмотрелся — трупы, похоже, «свежие» совсем. К ближайшей нише подошел, смотрю на труп, а это один из тех алкашей, что у меня деньги клянчил. Я и не удивился особо. Интересно только, давно ли он тут лежит? Рядом нишу проверил — старичок тот, у которого внук. В соседней нише и сам внук лежит. Понятно стало, куда люди из деревни делись. Наверное, и Мария тоже тут. Странно, что тела совсем не разложились. Тут, в подвале, градусов двадцать, если не больше, даже если с утра лежат, уже пованивать должны были начать. Я к пареньку присмотрелся, а у него глаза под веками двигаются! Я проверил у него пульс на шее — слабый, но регулярный. Парень крепко спит или в коме. Проверил у остальных — тоже самое. Живые, значит все. Может разбудить? Решил я, что Марию сперва найду, и там видно будет. Пошел вдоль стены, в ниши вглядываюсь — точно, вся деревня здесь. Зашел за угол печки и обмер.
Мария сидела по-турецки перед печкой и смотрела на огонь. Она была закутана в какую — то толи шкуру, толи дерюгу и совсем не шевелилась. Рядом с ней лежал полупустой мешок и несколько поленьев. Я светил фонарем ей в лицо, но Мария никак не реагировала на это.
Я себя уже к тому моменту в руки взял, но тут снова оцепенение какое-то началось. Смотрю я на неё и чувствую, что ноги дрожать начинают. Хотел её позвать, а из глотки только хрип один. Стою я, и слышу как пламя в печи гудит. А за спиной у меня, в этих нишах кто — то тихо стонать начал, кто — то заворочался, кто — то задышал тяжело, а я обернуться боюсь. На Марию смотрю, чуть ли не умоляю её взглядом. В голове только одна мысль: «Пощади! Пощади!» Откуда взялась? Сам не знаю.
Тут она моргнула и на меня посмотрела. А взгляд тот же, как тогда, когда я её по — пьяни потискать решил. И понял я, мужики, что вот она и смерть моя пришла. Смотрю на неё как кролик на удава, а Мария достала из мешка порошок какой — то и в печь кинула. И сразу оттуда такой дым белый, густой повалил. Тут я словно очнулся — в один прыжок до лестницы добрался, увидел мельком как в нишах тела шевелятся, просыпаются они что ли? Вверх взлетел, из дома выскочил и в снег повалился. Смотрю, а из трубы дым белый идет и сразу к земле его прибивать начинает, он словно ко мне тянется, дым этот. Я на ноги поднялся и побежал. Бегу по следам своим, через шаг по пояс в снег проваливаюсь, дыханье уже сбил к чертовой матери, глаза на лоб лезут, а обернуться боюсь!
До машины добрался, ну, думаю, выручай, родной, всегда ведь своим ходом домой возвращался, не подведи и теперь. «Чероки» завелся с пол тычка, я развернулся прямо по снежной целине и погнал оттуда.
Более — менее в себя я пришел только в Кашине. Дорога уже нормальная пошла, хотя снегопад усилился. У меня запищал мобильник — звонила Таня. Помню, сам удивлялся, насколько спокойным был мой голос. Продиктовал ей телефоны, сказал, что назад уже еду.
— А как там соседи наши? — Танька спрашивает.
— Да черт их знает, я приехал, уже спали все. Я не стал будить… Вот такие дела, мужики. Не знаю, что это было. Может, ведьма Мария эта, может секта у них там какая. Может, зимуют они так, типа как медведи в спячке, а она их охраняет. Хрен его знает. Зря я туда до весны сунулся, это понятно. Таньке я так ничего и не рассказал. Приближаются майские праздники, и она снова собирается в деревню. Но что — то мне не хочется туда ехать. И еще меньше мне хочется везти туда свою жену.
Без оружия, конечно, очень неуютно было. Фонарик, правда, у меня был хороший, американский «Маглайт», он по форме как дубинка, железный, тяжелый — если им приложить — мало не покажется. Лопата не в счет — в доме ей и не замахнешься толком, я её у входа оставил.
Я еще немного по комнате походил, и к люку подошел. Присел, прислушался — слышно как там пламя гудит. Аккуратненько люк приподнял — внутрь заглянул. Подпол был большой — подвал целый. Я фонариком подсветил — стены каменные, пол земляной, но хорошо утоптанный. В центре действительно печка стоит, только «задом» ко мне, тени от пламени по стенам мечутся. Всюду дрова навалены. Начал спускаться потихоньку. Свечу фонариком и вижу — в стенах ниши сделаны, а в них тела лежат. Морг здесь, что ли? Присмотрелся — трупы, похоже, «свежие» совсем. К ближайшей нише подошел, смотрю на труп, а это один из тех алкашей, что у меня деньги клянчил. Я и не удивился особо. Интересно только, давно ли он тут лежит? Рядом нишу проверил — старичок тот, у которого внук. В соседней нише и сам внук лежит. Понятно стало, куда люди из деревни делись. Наверное, и Мария тоже тут. Странно, что тела совсем не разложились. Тут, в подвале, градусов двадцать, если не больше, даже если с утра лежат, уже пованивать должны были начать. Я к пареньку присмотрелся, а у него глаза под веками двигаются! Я проверил у него пульс на шее — слабый, но регулярный. Парень крепко спит или в коме. Проверил у остальных — тоже самое. Живые, значит все. Может разбудить? Решил я, что Марию сперва найду, и там видно будет. Пошел вдоль стены, в ниши вглядываюсь — точно, вся деревня здесь. Зашел за угол печки и обмер.
Мария сидела по-турецки перед печкой и смотрела на огонь. Она была закутана в какую — то толи шкуру, толи дерюгу и совсем не шевелилась. Рядом с ней лежал полупустой мешок и несколько поленьев. Я светил фонарем ей в лицо, но Мария никак не реагировала на это.
Я себя уже к тому моменту в руки взял, но тут снова оцепенение какое-то началось. Смотрю я на неё и чувствую, что ноги дрожать начинают. Хотел её позвать, а из глотки только хрип один. Стою я, и слышу как пламя в печи гудит. А за спиной у меня, в этих нишах кто — то тихо стонать начал, кто — то заворочался, кто — то задышал тяжело, а я обернуться боюсь. На Марию смотрю, чуть ли не умоляю её взглядом. В голове только одна мысль: «Пощади! Пощади!» Откуда взялась? Сам не знаю.
Тут она моргнула и на меня посмотрела. А взгляд тот же, как тогда, когда я её по — пьяни потискать решил. И понял я, мужики, что вот она и смерть моя пришла. Смотрю на неё как кролик на удава, а Мария достала из мешка порошок какой — то и в печь кинула. И сразу оттуда такой дым белый, густой повалил. Тут я словно очнулся — в один прыжок до лестницы добрался, увидел мельком как в нишах тела шевелятся, просыпаются они что ли? Вверх взлетел, из дома выскочил и в снег повалился. Смотрю, а из трубы дым белый идет и сразу к земле его прибивать начинает, он словно ко мне тянется, дым этот. Я на ноги поднялся и побежал. Бегу по следам своим, через шаг по пояс в снег проваливаюсь, дыханье уже сбил к чертовой матери, глаза на лоб лезут, а обернуться боюсь!
До машины добрался, ну, думаю, выручай, родной, всегда ведь своим ходом домой возвращался, не подведи и теперь. «Чероки» завелся с пол тычка, я развернулся прямо по снежной целине и погнал оттуда.
Более — менее в себя я пришел только в Кашине. Дорога уже нормальная пошла, хотя снегопад усилился. У меня запищал мобильник — звонила Таня. Помню, сам удивлялся, насколько спокойным был мой голос. Продиктовал ей телефоны, сказал, что назад уже еду.
— А как там соседи наши? — Танька спрашивает.
— Да черт их знает, я приехал, уже спали все. Я не стал будить… Вот такие дела, мужики. Не знаю, что это было. Может, ведьма Мария эта, может секта у них там какая. Может, зимуют они так, типа как медведи в спячке, а она их охраняет. Хрен его знает. Зря я туда до весны сунулся, это понятно. Таньке я так ничего и не рассказал. Приближаются майские праздники, и она снова собирается в деревню. Но что — то мне не хочется туда ехать. И еще меньше мне хочется везти туда свою жену.
