Какое-то время отсутствовала и вот решила вернуться. С рассказом. История одной моей новой знакомой от ее же, собственно, лица…
Добавить в моё избранное
3 мин, 23 сек 2093
Шел 2006 год. Мы с мужем долгое время работали в Москве. И вот, наконец, скопив достаточное количество денег, решили купить квартиру в родном городе.
Район, который мы выбрали, был мне хорошо знаком: здесь я родилась, здесь же и ходила в школу. И даже место, где теперь возвышалась наша новостройка, навевало приятные воспоминания о детстве. Здесь, до начала строительства новеньких высоток, стояли деревянные домики барачного типа. В одном из них вместе со своей мамой жила моя одноклассница с красивым лермонтовским именем Бэла. Нельзя сказать, что мы с Бэлкой были закадычными подругами, но несколько раз я, помнится, заходила к ней — поделать вместе уроки и просто поиграть.
Ремонт, переезд, новоселье… Все пролетело как в тумане. И вот однажды утром я, еще не совсем проснувшаяся, выхожу из новой квартиры в подъезд и вижу… Бэлу собственной персоной! Я сразу узнала ее и тут же про себя отметила, что одноклассница для своих сорока лет выглядит отлично. Стройненькая, моложавая. Вот разве что бледная и уставшая немного, но тут как раз ничего удивительного: утро рабочего дня добрым не бывает… Ну, а в остальном — девочка, тридцатник максимум!
Бэла стояла возле соседской двери и, кажется, собиралась в нее постучать или позвонить. Я уже успела познакомиться с соседями и знала, что в этой квартире живет очень интеллигентный мужчина лет пятидесяти с супругой. Быть может, школьная подружка заехала к ним в гости. А возможно, и сама живет где-нибудь в нашем доме…
— Бэлка! Сколько лет, сколько зим! Ты как здесь?
— Привет… — Бэла слегка сконфузилась.
— А я… к нему… — она показала пальцем на дверь квартиры соседа.
— Да ты что! А я вот тут, рядом, в сто седьмой… Слушай, а кто он тебе? — я тоже кивнула в сторону соседской двери.
— Знакомый? Родственник?
— Так… долг за ним… забрать надо… Я удивленно пожала плечами. Бэлка совсем не походила на сурового сотрудника коллекторского агентства, пришедшего выбивать долги. Ну да ладно, их дела… Я хотела сказать что-то еще, но вдруг из сумки донеслась трель мобильного телефона.
Пока ковырялась в своем саквояже, пока разговаривала — в общем, когда огляделась по сторонам, обнаружила, что подруги уже и след простыл. Ушла и даже не попрощалась. Странная. Впрочем, наверное, Бэла просто очень торопилась… Сожалея лишь о том, что не взяла у одноклашки номер телефона, я отправилась по своим делам.
А днем, вырвавшись с работы на обед, обнаружила возле нашего подъезда карету скорой помощи. Выяснилось, что моему соседу по лестничной площадке, тому самому интеллигентному дедячке, к которому утром заходила Бэла, стало плохо — сердечный приступ. К сожалению, бедняга скончался еще до приезда докторов… Странное совпадение, конечно, меня немного насторожило, но, в конце концов, чего только в жизни не бывает. Бэлу я в нашем доме больше не видела. И лишь спустя пару месяцев, встретившись в магазине с одной школьной подругой и случайно упомянув в разговоре о том утреннем случае, услышала в ответ то, что меньше всего ожидала:
— Бэлу, говоришь, видела? Да ну!
— А чего ты удивляешься?
— Я-то… Ой, да ты не в курсе наверное, ты ж уезжала… Похоронили Бэлку восемь лет назад.
… Судьба была к Бэле не очень благосклонна. Выросшая в нужде, в старом бараке, с вечно болеющей матерью, она привыкла к лишениям. После школы умненькая от природы девочка даже и не думала поступать в институт — нужно было работать.
Лучшие Бэлкины годы пришлись аккурат на начало лихих 90-х. Вот тут бы и устроить ей свою жизнь: найти достойного мужчину, детишек нарожать, но нет… Мать болела все чаще и чаще, цены на лекарства росли. Бэла горбатилась на нескольких работах, а все свободное время проводила возле маман с уколами и грелками. Видимо, она была слишком хорошей дочерью… Мать Бэлы, Анна Ильинична, умерла в 95-м. В том же самом году закрылось кафе, где одноклассница трудилась официанткой и посудомойкой одновременно.
В те смутные времена даже люди с высшим образованием частенько оставались за бортом, а уж Бэлка с ее школьным аттестатом и вовсе никому не была нужна. Жила одна, все в том же бараке с общими удобствами, работала где-то уборщицей, по слухам, даже начала выпивать. А потом… повесилась в собственной комнате. Это случилась как раз за 8 лет до нашей с ней «встречи»… За каким долгом приходила она спустя годы — так и останется загадкой.
Район, который мы выбрали, был мне хорошо знаком: здесь я родилась, здесь же и ходила в школу. И даже место, где теперь возвышалась наша новостройка, навевало приятные воспоминания о детстве. Здесь, до начала строительства новеньких высоток, стояли деревянные домики барачного типа. В одном из них вместе со своей мамой жила моя одноклассница с красивым лермонтовским именем Бэла. Нельзя сказать, что мы с Бэлкой были закадычными подругами, но несколько раз я, помнится, заходила к ней — поделать вместе уроки и просто поиграть.
Ремонт, переезд, новоселье… Все пролетело как в тумане. И вот однажды утром я, еще не совсем проснувшаяся, выхожу из новой квартиры в подъезд и вижу… Бэлу собственной персоной! Я сразу узнала ее и тут же про себя отметила, что одноклассница для своих сорока лет выглядит отлично. Стройненькая, моложавая. Вот разве что бледная и уставшая немного, но тут как раз ничего удивительного: утро рабочего дня добрым не бывает… Ну, а в остальном — девочка, тридцатник максимум!
Бэла стояла возле соседской двери и, кажется, собиралась в нее постучать или позвонить. Я уже успела познакомиться с соседями и знала, что в этой квартире живет очень интеллигентный мужчина лет пятидесяти с супругой. Быть может, школьная подружка заехала к ним в гости. А возможно, и сама живет где-нибудь в нашем доме…
— Бэлка! Сколько лет, сколько зим! Ты как здесь?
— Привет… — Бэла слегка сконфузилась.
— А я… к нему… — она показала пальцем на дверь квартиры соседа.
— Да ты что! А я вот тут, рядом, в сто седьмой… Слушай, а кто он тебе? — я тоже кивнула в сторону соседской двери.
— Знакомый? Родственник?
— Так… долг за ним… забрать надо… Я удивленно пожала плечами. Бэлка совсем не походила на сурового сотрудника коллекторского агентства, пришедшего выбивать долги. Ну да ладно, их дела… Я хотела сказать что-то еще, но вдруг из сумки донеслась трель мобильного телефона.
Пока ковырялась в своем саквояже, пока разговаривала — в общем, когда огляделась по сторонам, обнаружила, что подруги уже и след простыл. Ушла и даже не попрощалась. Странная. Впрочем, наверное, Бэла просто очень торопилась… Сожалея лишь о том, что не взяла у одноклашки номер телефона, я отправилась по своим делам.
А днем, вырвавшись с работы на обед, обнаружила возле нашего подъезда карету скорой помощи. Выяснилось, что моему соседу по лестничной площадке, тому самому интеллигентному дедячке, к которому утром заходила Бэла, стало плохо — сердечный приступ. К сожалению, бедняга скончался еще до приезда докторов… Странное совпадение, конечно, меня немного насторожило, но, в конце концов, чего только в жизни не бывает. Бэлу я в нашем доме больше не видела. И лишь спустя пару месяцев, встретившись в магазине с одной школьной подругой и случайно упомянув в разговоре о том утреннем случае, услышала в ответ то, что меньше всего ожидала:
— Бэлу, говоришь, видела? Да ну!
— А чего ты удивляешься?
— Я-то… Ой, да ты не в курсе наверное, ты ж уезжала… Похоронили Бэлку восемь лет назад.
… Судьба была к Бэле не очень благосклонна. Выросшая в нужде, в старом бараке, с вечно болеющей матерью, она привыкла к лишениям. После школы умненькая от природы девочка даже и не думала поступать в институт — нужно было работать.
Лучшие Бэлкины годы пришлись аккурат на начало лихих 90-х. Вот тут бы и устроить ей свою жизнь: найти достойного мужчину, детишек нарожать, но нет… Мать болела все чаще и чаще, цены на лекарства росли. Бэла горбатилась на нескольких работах, а все свободное время проводила возле маман с уколами и грелками. Видимо, она была слишком хорошей дочерью… Мать Бэлы, Анна Ильинична, умерла в 95-м. В том же самом году закрылось кафе, где одноклассница трудилась официанткой и посудомойкой одновременно.
В те смутные времена даже люди с высшим образованием частенько оставались за бортом, а уж Бэлка с ее школьным аттестатом и вовсе никому не была нужна. Жила одна, все в том же бараке с общими удобствами, работала где-то уборщицей, по слухам, даже начала выпивать. А потом… повесилась в собственной комнате. Это случилась как раз за 8 лет до нашей с ней «встречи»… За каким долгом приходила она спустя годы — так и останется загадкой.
