Песок за окном, будь он немного белее, вполне сошел бы за снег. В тесной от товаров лавке кружились сладкие ароматы восточных пряностей, кофе и конфет. Продавец стоял в углу у входа и был похож на Будду в арабском исполнении: ушастая голова без шеи крепилась к огромному телу; узкие плечи, тяжелые бока и живот, проступавший широкой увесистой складкой под темно-серым балахоном. Шамкая своими огромными губами, будто что-то перекатывая во рту, он внимательно следил за туристами…
Добавить в моё избранное
17 мин, 4 сек 10336
Его глаза блестели под мохнатыми сводами век, руки почесывали жирные бока, поглаживали пузо и перемещали по столу рядом с кассой большой чёрный калькулятор. Туристов было двое, парень и девушка, русские, она в легком чёрном платье чуть ниже колен, а он в футболке и шортах, с темным рюкзаком, небрежно накинутым на левое плечо. Девушка с интересом исследовала прилавки, заглядывая в коробочки и баночки, а её спутник скучал у окна — вздыхал, задумчиво разглядывая, как ветер гоняет по асфальту улицы песок, очень мелкий и почти белый.
Многим туристам близки чувства моряков: дома им хочется в путешествие, а в путешествии — домой. Не сразу, конечно, но всегда и обязательно. Девушку звали Аня, её друга — Эдик. Невидимая рука любопытства вынула их в этот день из гостиницы и направила по улице вдоль набережной, то и дело подталкивая к дверям магазинчиков и проводя по извилистым переулкам старого города. Так, в послеобеденной сытости и гармонии, они и заплыли в лавку толстого Омара, продавца халвы и затейливых восточных сладостей. Неделя отдыха Ани и Эдика подходила к концу, и время уже перебирало последние часы последнего дня в сухой песчаной Шардже, на южном берегу Персидского залива, в северо-восточной части Аравийского полуострова.
Середина января — глядя на песок за окном, Эдик грезил о лыжах, прохладе зимнего утра, хрусте снега под тяжелыми ботинками с меховой подкладкой и об уличной московской слякоти, в чём-то даже уютной, когда смотришь на неё из теплого кафе с подушками на пышных диванах. Он вышел на улицу. Душный воздух, жара, шум дороги. Прошел немного вперед, вернулся назад, заглянул в окно лавки: продавец покинул свое логово у кассы и, увлеченно тряся перед Аней своими пухлыми пальцами, отворял перед ней то одно ведерко с халвой, то другое, песни пел и заманивал. Аня с интересом заглядывала в коробочки, нюхала, пробовала, поправляла свои светлые волосы, вежливо улыбалась. Эдик побродил ещё, встал у двери и залип в смартфоне. Проверил почту, «ВКонтакте», «Фейсбук». За этим занятием пролетело какое-то время. Затем он вернулся в лавку и принялся шарить глазами по расставленным повсюду товарам. Омар опять скучал у кассы. Эдик обошел магазин, замкнув петлю вокруг центральной колонны, и остановился в замешательстве — Ани в лавке не было.
— Девушка, — с русским акцентом, жестами изображая женские формы, спросил он по-английски, таращась на Омара, — где она?
Тот скривился, покачал головой и отмахнулся: мол, понятия не имею.
— Она же была здесь, — воскликнул Эдик. — Ушла?
— Да, да, ушла. Покупай халва или иди, — отозвался продавец. — Нет девушка, есть халва, сладости, покупай или иди. — Он тронулся с места и поплыл на туриста, словно раздутая грозовая туча, в своем темно-сером безразмерном дишдаше. Эдик ещё раз брезгливо осмотрел его магазин и вышел.
Солнце слегка съехало в сторону и теперь лупило прямо в глаза. Он поправил рюкзак, надел его на спину, достал телефон и позвонил Ане — абонент недоступен. Чертыхнулся, пнул песок на тротуаре и пошел дальше по улице, заглядывая во все без исключения лавки, что встречались ему на пути: хозтовары, ковры, смуси, бакалея, продукты… Осмотрев таким образом несколько прилегавших к лавке Омара кварталов, Эдик решил, что его подруга, скорее всего, вернулась в гостиницу. Ещё, наверное, и злится, что он её потерял. Это показалось Эдику несправедливым — она же застряла в той дурацкой лавке, а не он, он стоял под дверью и ждал, как пес или как верный джинн. Может быть, он стоял не у той лавки, перепутал, она вышла и, не заметив его, решила, что он двинулся дальше, а потом заблудилась? В любом случае, у неё были деньги, поймать такси здесь можно где угодно хоть до самой ночи, да и сама гостиница находится прямо на городской набережной, а на море укажет любой прохожий.
Эдик направился к отелю, и через пятнадцать минут уже стоял в номере, совершенно тихом, темном и до дрожи в коленях пустом. Он поставил на пол рюкзак, перевел дух и стал размышлять, стараясь не поддаваться панике и не нервничать. «Рано или поздно она появится, и черт бы с ней, пусть ругается сколько влезет, лишь бы вернулась».
Прошел час. Эдик обошел территорию гостиницы, заглядывая во все углы старого здания.
Прошел второй. Он оставил в приемной записку и заступил на дежурство.
Ещё через час темнота за окнами загустела. Воздух посвежел. Эдик выключил кондиционер и открыл окно.
В десять часов вечера позвонила гид и напомнила, что завтра утром в шесть надо быть готовыми к автобусу в аэропорт, собрать вещи, сдать ключ от номера, не забыть паспорта.
— У меня девушка пропала, — разлепляя губы, сообщил Эдик.
— Что? — переспросил женский голос. — Кто пропал?
— Мы гуляли по городу, разминулись… вроде… её до сих пор нету.
Гид тяжело вздохнула и, судя по скрежету, переложила трубку к другому уху:
— Вы уверены?
Многим туристам близки чувства моряков: дома им хочется в путешествие, а в путешествии — домой. Не сразу, конечно, но всегда и обязательно. Девушку звали Аня, её друга — Эдик. Невидимая рука любопытства вынула их в этот день из гостиницы и направила по улице вдоль набережной, то и дело подталкивая к дверям магазинчиков и проводя по извилистым переулкам старого города. Так, в послеобеденной сытости и гармонии, они и заплыли в лавку толстого Омара, продавца халвы и затейливых восточных сладостей. Неделя отдыха Ани и Эдика подходила к концу, и время уже перебирало последние часы последнего дня в сухой песчаной Шардже, на южном берегу Персидского залива, в северо-восточной части Аравийского полуострова.
Середина января — глядя на песок за окном, Эдик грезил о лыжах, прохладе зимнего утра, хрусте снега под тяжелыми ботинками с меховой подкладкой и об уличной московской слякоти, в чём-то даже уютной, когда смотришь на неё из теплого кафе с подушками на пышных диванах. Он вышел на улицу. Душный воздух, жара, шум дороги. Прошел немного вперед, вернулся назад, заглянул в окно лавки: продавец покинул свое логово у кассы и, увлеченно тряся перед Аней своими пухлыми пальцами, отворял перед ней то одно ведерко с халвой, то другое, песни пел и заманивал. Аня с интересом заглядывала в коробочки, нюхала, пробовала, поправляла свои светлые волосы, вежливо улыбалась. Эдик побродил ещё, встал у двери и залип в смартфоне. Проверил почту, «ВКонтакте», «Фейсбук». За этим занятием пролетело какое-то время. Затем он вернулся в лавку и принялся шарить глазами по расставленным повсюду товарам. Омар опять скучал у кассы. Эдик обошел магазин, замкнув петлю вокруг центральной колонны, и остановился в замешательстве — Ани в лавке не было.
— Девушка, — с русским акцентом, жестами изображая женские формы, спросил он по-английски, таращась на Омара, — где она?
Тот скривился, покачал головой и отмахнулся: мол, понятия не имею.
— Она же была здесь, — воскликнул Эдик. — Ушла?
— Да, да, ушла. Покупай халва или иди, — отозвался продавец. — Нет девушка, есть халва, сладости, покупай или иди. — Он тронулся с места и поплыл на туриста, словно раздутая грозовая туча, в своем темно-сером безразмерном дишдаше. Эдик ещё раз брезгливо осмотрел его магазин и вышел.
Солнце слегка съехало в сторону и теперь лупило прямо в глаза. Он поправил рюкзак, надел его на спину, достал телефон и позвонил Ане — абонент недоступен. Чертыхнулся, пнул песок на тротуаре и пошел дальше по улице, заглядывая во все без исключения лавки, что встречались ему на пути: хозтовары, ковры, смуси, бакалея, продукты… Осмотрев таким образом несколько прилегавших к лавке Омара кварталов, Эдик решил, что его подруга, скорее всего, вернулась в гостиницу. Ещё, наверное, и злится, что он её потерял. Это показалось Эдику несправедливым — она же застряла в той дурацкой лавке, а не он, он стоял под дверью и ждал, как пес или как верный джинн. Может быть, он стоял не у той лавки, перепутал, она вышла и, не заметив его, решила, что он двинулся дальше, а потом заблудилась? В любом случае, у неё были деньги, поймать такси здесь можно где угодно хоть до самой ночи, да и сама гостиница находится прямо на городской набережной, а на море укажет любой прохожий.
Эдик направился к отелю, и через пятнадцать минут уже стоял в номере, совершенно тихом, темном и до дрожи в коленях пустом. Он поставил на пол рюкзак, перевел дух и стал размышлять, стараясь не поддаваться панике и не нервничать. «Рано или поздно она появится, и черт бы с ней, пусть ругается сколько влезет, лишь бы вернулась».
Прошел час. Эдик обошел территорию гостиницы, заглядывая во все углы старого здания.
Прошел второй. Он оставил в приемной записку и заступил на дежурство.
Ещё через час темнота за окнами загустела. Воздух посвежел. Эдик выключил кондиционер и открыл окно.
В десять часов вечера позвонила гид и напомнила, что завтра утром в шесть надо быть готовыми к автобусу в аэропорт, собрать вещи, сдать ключ от номера, не забыть паспорта.
— У меня девушка пропала, — разлепляя губы, сообщил Эдик.
— Что? — переспросил женский голос. — Кто пропал?
— Мы гуляли по городу, разминулись… вроде… её до сих пор нету.
Гид тяжело вздохнула и, судя по скрежету, переложила трубку к другому уху:
— Вы уверены?
