Манька-Поджигай

Здесь многие читатели не очень любят (и, в общем, не без основания) рассказы из серии «это произошло с троюродной сестрой лучшей подруги моей двоюродной»…, но все же и таковые имеют право на существование. Первой «серией» цикла была история «Звонок. Версия деревенская», эта — получается, вторая. Итак, рассказано моим знакомым, который узнал об этом случае от своей родственницы, а она — как я поняла, от бывшей своей коллеги. Как-то так)) После окончания педагогического института я несколько лет проработала недалеко от родного поселка воспитателем в детском доме, который находился в районе. Детишек к нам свозили со всей округи. Кому-то везло, и их забирали в приемные семьи, кто-то надолго оставался в общем доме, у кого-то обнаруживались родственники, желавшие забрать малышей к себе — короче говоря, судьба ребятишек складывалась самым разным образом. Были, конечно, и те счастливчики, родители которых брались за ум, но таких, увы, оказывалось не так уж… … Маньку хорошо знал весь наш поселок. Далеко еще не старая баба, лет тридцати пяти максимум, маленькая, щупленькая, сутуловатая, с жиденькими, вечно грязными волосёнками. Не местная, приезжая. Откуда взялась — никто толком не знает. Прибилась к одному немолодому, одинокому, сильно пьющему мужику из поселка, поселилась в его доме, а когда тот помер, так и осталась там жить. Специальности у Маньки, по-видимому, не было, а если и была — то забылась поди давным-давно. Перебивалась случайными заработками (благо, руки из нужного места росли!), а заработанные деньги благополучно пропивала. Выпить она любила.

Впрочем, никто бы не выделял Маньку из числа местных пьяниц (а их поголовье тогда, в 90-е, росло как на дрожжах), если б не одна ее, скажем так, интересная особенность. В пьяном угаре становилась она шибко буйной, а если случалось с кем по-серьезному поругаться, начинала орать: сожгу, дескать, тебя, так и знай — сожгу! И, между прочим, слово свое иногда держала. Несколько раз заборы поджигала, а одной бабе, с которой особенно сильно расскандалилась, даже сарай сжечь пыталась. К счастью, потушили быстро. Пострадавшие, конечно, и угрожали Маньке, и колотили ее даже, но как-то все удачно для нее каждый раз обходилось. Зато, за свою страсть к поджогам, получила она в поселке прозвище Манька-Поджигай.

Имелся у этой мамзели сын Кирюшка, на удивление крепенький и симпатичный мальчик. Кто был его папашей, по сей день остается загадкой: может тот старик, у которого Манька квартировалась, а может еще… Прожил он с матерью до четырех лет. Опека то ли забыла про них, то ли до поры глаза закрывала: сирот и так полным-полно, а тут малец с какой-никакой, а все-таки с матерью. Тем более, Манька ведь сына любила. Иной раз смотришь: чуть ли не на карачках по селу ползет, а в руках шоколадка — для Кирюшки. В общем, жизнь мальчишки сказочной, конечно, назвать нельзя было, но битый и голодный не ходил. Опять же, добрые люди не бросали: кто продуктов даст с огорода, кто одеждой поможет.

Но однажды сынка у Маньки все-таки забрали. Не то настучал кто в опеку, не то план им выполнить понадобилось — короче, нагрянула к нам в поселок комиссия. Ну, и постановили: с такой, мол, мамашей беды не оберешься, ребенка срочно надо изъять. Может и правильно, конечно, рассудили, кто… Так и оказался Кирюшка в нашем детском доме. Уж как Манька убивалась, уж как плакала — все село слышало! Знаю, ходила по каким-то инстанциям, клялась пить бросить, в правах хотела восстановиться. Вроде ей поверили даже. А потом прокололась где-то. Я подробностей не помню, у самой тогда проблем выше крыши было, не до Маньки, но сына ей, в итоге, так и не вернули. А тут еще и усыновители нарисовались: Андрей и Надежда, пара из соседнего поселка, люди добрые и не бедные, к тому же — был у них в то время свой маленький бизнес.

Надя в наше село к сестре приезжала, тогда, видимо, и приметила Кирюшку. Частенько возилась с ним, подкармливала, одежду давала, что от детей осталась (у них с Андреем своих двое было). А как узнала, что мальчишка в детдоме — сердце, видать, дрогнуло. Так, говорят, и сказала: «Дом у нас большой, места всем хватит, где двое — там и трое!».

Ну, и, кажется, все бы хорошо, родился пацаненок под счастливой звездой, да только… Каждый день таскалась пешком в поселок, где Кирюшка с приемными родителями жил, скандалы учиняла. И опять в своей манере: сожгу да сожгу. Не сожгла. По иронии судьбы, сама от огня погибла. Видимо, заснула пьяная с сигаретой, ну и вспыхнул ветхий домишко.

А через некоторое время в доме Нади и Андрея стали происходить странные вещи. Сначала сгорела баня. Никто не мог понять, от чего произошел пожар, ведь в тот день ее даже не топили. Через месяц, среди ночи, деревянный забор загорелся, потом сарай, потом качели в саду. Предполагали разное: и причастность к происходящему конкурентов, и даже месть за Маньку каких-нибудь ее дружков-алкашей (хотя, кто ж будет мстить, если до нее и при жизни-то никому дела не было?