Смотреть фильм с таким обилием рекламы? Нет уж, увольте! На фига я вообще мучился эти полчаса, скачаю его и посмотрю нормально. Долбоящик, блин… Я выключил телевизор и посмотрел на часы. Начало десятого. Почему-то вспомнились Наташкины слова про то, что я, как классический холостяк, по вечерам забираюсь в свою берлогу. И хотя у меня другое мнение о холостяках вообще и классических в частности, спорить с ней я не стал.
Добавить в моё избранное
5 мин, 37 сек 17814
Засунув ноги в тапки, я зашуршал на кухню взять пивка, чтобы потом вернуться и на пару часиков погрузиться в Инет. Завтра помою, сказал я сам себе, заметив в раковине гору грязной посуды. Минусы холостяцкой жизни, знаете ли. Нащупав в холодильнике пару охотничьих колбасок, я довольно хмыкнул. Захватив две бутылки пива одной рукой и прижав к груди пакет с колбасками другой, я деловито зашагал в спальню, где, на кровати, меня ждал мой ноутбук.
Совершенно некстати зазвонил городской телефон.
Я метнулся в гостиную, сгрузил пиво с колбасками на стол и взял трубку.
— Серёженька — голос Маринки испуганно дрожал, — ты не мог бы приехать ко мне сейчас?
— Что-то случилось? — нахмурился я.
Маринка всхлипнула.
— Мне страшно, Серёженька… Очень… У меня в квартире какие-то звуки… — Какие звуки? — Блин, почему женщины сразу не могут выложить суть!
— Страшные. Странные. Не могу описать… Просто в милицию звонить по такому поводу, сам понимаешь… — Ща приеду. Не боись, всё путём будет.
— Пожалуйста, — Маринка заплакала, — приезжай скорее. Мне очень страшно.
— Выйди на улицу и жди меня у подъезда, ок? — предложил я, прикидывая, сколько времени у меня уйдёт на дорогу к ней.
— Хорошо, — сказала Маринка и повесила трубку.
Через полторы минуты я уже спускался в лифте. Бензина должно хватить, вся дорога — минут пятнадцать, если без пробок. Не час пик конечно, но в Москве нельзя сказать наверняка, будут пробки или нет. А ехать-то всего ничего, с запада на юго-запад. По Садовому поеду, так быстрее получится, решил я.
Темнело. Проезжая мимо поста ДПС, я возрадовался тому, что не успел выпить пива. Хаус, звучащий из сабвуферов, настраивал на поход в ночной клуб, а моя «Крошка», как я любовно называл свою немаленькую, в общем-то, Бэху, неслась по московским улицам, словно ветер.
Маринка… Я невольно улыбнулся при мысли о ней. Миниатюрная, потрясающе красивая шатенка, с огромными, как у котёнка, глазами. Любительница горнолыжного спорта и фанатка Мэтта Дэймона. В свои тридцать четыре года она успела дважды побывать замужем и дважды развестись. Детей у неё не было, как-то не сложилось. Жила она одна в «двушке», которую снимала у какой-то бабки. Как-то раз, после секса, она заявила мне о том, что замуж не выйдет теперь даже за меня. Меня тогда очень повеселило это «даже». Хорошая девчонка, весёлая и очень заботливая. Хрен его знает, почему она долго замужем не задерживалась.
Подъехав к нужному подъезду, Маринки я не обнаружил. Во дворе никого не было, несмотря на то, что обычно около этой высотки по ночам гуляла молодёжь.
Набрав номер квартиры на домофоне, я слушал гудки. «Я, Маринк» — отрывисто бросил я в ответ на снятую трубку. Ответа не последовало. Но писк раздался и дверь подалась.
Поднявшись на восьмой этаж, я обнаружил чёрную железную дверь, на месте привычной, деревянной, обитой вагонкой. Ремонт что ли сделала, подумал я, и нажал на кнопку звонка. Дверь открыл пенсионер в семейных трусах и грязной серой майке, явно поддатый. На вид ему было лет шестьдесят-шестьдесят пять.
— Чё надо? — весьма недружелюбно спросил он, уставившись на меня.
— Эээ, а Марина… Марину позовите, пожалуйста.
— Нет здесь никакой Марины! — гаркнул мужик, и захлопнул дверь.
Ничего толком не понимая, я полез в карман за мобильником, как вдруг он запиликал, сообщая о входящем звонке. Я глянул на экран — звонила Маринка.
— Алло, Маринк… — Серёженька, — всё тем же испуганным голосом молила Маринка, — ты не мог бы приехать ко мне сейчас?
— Так, блин, я приехал же… — Мне страшно, Серёженька… Очень… У меня в квартире какие-то звуки… Вот тут страшно стало мне. Реально страшно.
— Кто это! — я попытался придать своему голосу максимально угрожающие и суровые оттенки.
— Страшные. Странные. Не могу описать… Просто в милицию звонить по такому поводу, сам понимаешь… Запись, похоже… — Алло? Слышь, приколист хренов, найду ведь, башку разобью… Шутник долбаный.
— Пожалуйста, — послышались всхлипывания, — приезжай скорее. Мне очень страшно.
— Слушай сюда, урод! — я орал на весь подъезд, — Если это хренов розыгрыш, то он весьма неудачный, усёк!
— Хорошо, — раздалось в трубке, и связь оборвалась.
Я набрал Маринку. Занято. Повторил попытку. Снова занято. Может, подъезды перепутал, подумал я, вызывая лифт. Спокойно, всё в порядке, успокаивал я себя. Если это пранкеры, то… Если это пранкеры, то Маринка с ними заодно… Но насколько я её знал, она не стала бы так шутить. А потому эту версию я отверг как малореальную.
В лифте я заметил объявление, криво налепленное на стенку: «Придёшь ты в холоде ночном. И пожалеешь ты о том». И номер мобильного Маринки.
Я сглотнул и протёр глаза.
«Продам щенка ньюфаундленда. Кобелёк. Тамара». И незнакомый номер.
Совершенно некстати зазвонил городской телефон.
Я метнулся в гостиную, сгрузил пиво с колбасками на стол и взял трубку.
— Серёженька — голос Маринки испуганно дрожал, — ты не мог бы приехать ко мне сейчас?
— Что-то случилось? — нахмурился я.
Маринка всхлипнула.
— Мне страшно, Серёженька… Очень… У меня в квартире какие-то звуки… — Какие звуки? — Блин, почему женщины сразу не могут выложить суть!
— Страшные. Странные. Не могу описать… Просто в милицию звонить по такому поводу, сам понимаешь… — Ща приеду. Не боись, всё путём будет.
— Пожалуйста, — Маринка заплакала, — приезжай скорее. Мне очень страшно.
— Выйди на улицу и жди меня у подъезда, ок? — предложил я, прикидывая, сколько времени у меня уйдёт на дорогу к ней.
— Хорошо, — сказала Маринка и повесила трубку.
Через полторы минуты я уже спускался в лифте. Бензина должно хватить, вся дорога — минут пятнадцать, если без пробок. Не час пик конечно, но в Москве нельзя сказать наверняка, будут пробки или нет. А ехать-то всего ничего, с запада на юго-запад. По Садовому поеду, так быстрее получится, решил я.
Темнело. Проезжая мимо поста ДПС, я возрадовался тому, что не успел выпить пива. Хаус, звучащий из сабвуферов, настраивал на поход в ночной клуб, а моя «Крошка», как я любовно называл свою немаленькую, в общем-то, Бэху, неслась по московским улицам, словно ветер.
Маринка… Я невольно улыбнулся при мысли о ней. Миниатюрная, потрясающе красивая шатенка, с огромными, как у котёнка, глазами. Любительница горнолыжного спорта и фанатка Мэтта Дэймона. В свои тридцать четыре года она успела дважды побывать замужем и дважды развестись. Детей у неё не было, как-то не сложилось. Жила она одна в «двушке», которую снимала у какой-то бабки. Как-то раз, после секса, она заявила мне о том, что замуж не выйдет теперь даже за меня. Меня тогда очень повеселило это «даже». Хорошая девчонка, весёлая и очень заботливая. Хрен его знает, почему она долго замужем не задерживалась.
Подъехав к нужному подъезду, Маринки я не обнаружил. Во дворе никого не было, несмотря на то, что обычно около этой высотки по ночам гуляла молодёжь.
Набрав номер квартиры на домофоне, я слушал гудки. «Я, Маринк» — отрывисто бросил я в ответ на снятую трубку. Ответа не последовало. Но писк раздался и дверь подалась.
Поднявшись на восьмой этаж, я обнаружил чёрную железную дверь, на месте привычной, деревянной, обитой вагонкой. Ремонт что ли сделала, подумал я, и нажал на кнопку звонка. Дверь открыл пенсионер в семейных трусах и грязной серой майке, явно поддатый. На вид ему было лет шестьдесят-шестьдесят пять.
— Чё надо? — весьма недружелюбно спросил он, уставившись на меня.
— Эээ, а Марина… Марину позовите, пожалуйста.
— Нет здесь никакой Марины! — гаркнул мужик, и захлопнул дверь.
Ничего толком не понимая, я полез в карман за мобильником, как вдруг он запиликал, сообщая о входящем звонке. Я глянул на экран — звонила Маринка.
— Алло, Маринк… — Серёженька, — всё тем же испуганным голосом молила Маринка, — ты не мог бы приехать ко мне сейчас?
— Так, блин, я приехал же… — Мне страшно, Серёженька… Очень… У меня в квартире какие-то звуки… Вот тут страшно стало мне. Реально страшно.
— Кто это! — я попытался придать своему голосу максимально угрожающие и суровые оттенки.
— Страшные. Странные. Не могу описать… Просто в милицию звонить по такому поводу, сам понимаешь… Запись, похоже… — Алло? Слышь, приколист хренов, найду ведь, башку разобью… Шутник долбаный.
— Пожалуйста, — послышались всхлипывания, — приезжай скорее. Мне очень страшно.
— Слушай сюда, урод! — я орал на весь подъезд, — Если это хренов розыгрыш, то он весьма неудачный, усёк!
— Хорошо, — раздалось в трубке, и связь оборвалась.
Я набрал Маринку. Занято. Повторил попытку. Снова занято. Может, подъезды перепутал, подумал я, вызывая лифт. Спокойно, всё в порядке, успокаивал я себя. Если это пранкеры, то… Если это пранкеры, то Маринка с ними заодно… Но насколько я её знал, она не стала бы так шутить. А потому эту версию я отверг как малореальную.
В лифте я заметил объявление, криво налепленное на стенку: «Придёшь ты в холоде ночном. И пожалеешь ты о том». И номер мобильного Маринки.
Я сглотнул и протёр глаза.
«Продам щенка ньюфаундленда. Кобелёк. Тамара». И незнакомый номер.
