Был тёплый июньский вечер. Лёгкий ветерок ласково трепал волосы на голове, игриво забирался под футболку, приятно обдувая разгорячённое после дневной жары тело, и навевал нечто радостное, возвышенное, чем приводил в состояние восторга, эйфории. У моего друга Кирилла, похоже, было подобное настроение, только мне хотелось бегать, прыгать, хохотать, хохмить, а ему — сесть на брёвнышко на наше любимое место и наблюдать, как солнце медленно скрывается за многоэтажками…
Добавить в моё избранное
4 мин, 23 сек 8048
Что ни говори, а наблюдать закат там и в самом деле было одно удовольствие. Там он обретал какую-то особенную красоту, специфичный шарм. Кирилл позвонил мне часа полтора назад, предложил встретиться, погулять, пивка попить. Я, недолго думая, согласился. Встретились, зашли в палатку, купили по коктейльчику, прогулялись по городу, потом опять зашли в палатку, затарились ещё пивом и пошли на наше место. Ну, как сказать наше… Там было семь штук брёвен, все на расстоянии 5-10 метров друг от друга, и, естественно, там любили сесть отдохнуть, выпить, а то и шашлычок пожарить различные компании. Место это нельзя назвать лесополосой, как и парком, но что-то среднее.
Рядом была железная дорога, платформа Ивантеевка, автомобильное шоссе неподалёку, и кладбище через железную дорогу. Хотя раньше, тогда меня, как и Кирилла, ещё на свете не было, на том месте, где сейчас эти брёвна и овраг (там есть такой прудик небольшой), тоже было кладбище, но это сравняли с землёй, а кладбище через линию оставили. Сейчас там уже и не хоронят, но оно не заброшенное. К слову сказать, мы тут частенько сидели и никогда ничего необычного не случалось. Да нам и в голову ничего такого не приходило, что может случиться что-то странное.
В тот вечер, часов в десять, мы пришли туда. Все брёвна были свободны, в этот вечер тут никого не было, что было редкостью. Мы присели, открыли по банке пива, стали пить, болтать о том о сём, шутить. Вот на Москву проехала последняя электричка, значит, время уже 22:14. На Фрязино же последняя шла где-то полпервого ночи. Мы посмотрели на закат. Постепенно стемнело, налетели комары, и мы собирались допить по последней банке и расходиться. Вот мы сидим, пьём, разговариваем и слышим, как через линию, у входа на кладбище (там вход — пролом в бетонной стене) разговор вполголоса и тоненький девчачий смех. Ну, гуляет кто-то — и ладно, нам ноль внимания. Потом смотрим, переходят на нашу сторону и в сторону ближайших брёвен идут парень с девушкой, шепчутся о чём-то.
Вот они сели на бревно, которое слева от нас, о чём-то шушукаются вполголоса. Мы, в общем, не обращаем на них внимания, болтаем о своём, а так как уже немного под градусом, то и разговариваем громче обычного, громче смеёмся и т. д. и т. п.
Вдруг появляется какое-то странное ощущение, но я не могу понять, какое и в чем дело. Я пытаюсь разобрать и вдруг понимаю, что стало вдруг очень тихо, лишь рёв автомобилей доносится от шоссе. Я смотрю на Кирилла и понимаю, что и он что-то почувствовал и смотрит куда-то налево. Я проследил за его взглядом и увидел, что тот парень с девушкой уже не сидят на том бревне, а стоят в двух метрах от нас и как-то пронзительно смотрят на нас. По спине даже мурашки пробежали, стало как-то неуютно. Мы с Кириллом не из пугливых, застращать нас сложно, но тут как-то стрёмно разом стало.
И вдруг тот парень говорит:
— И не стыдно так орать, мёртвых-то разбудите, — и улыбнулся странной улыбкой.
Кирилл первый отмер и говорит, а что такого-то, тут бывает, и громче орут и ничего. И вообще, мы тут никому не мешаем и не пойти ли ему по конкретному общеизвестному адресу. Я поддержал друга.
Парень с девушкой спокойно это выслушали, переглянулись между собой, и тогда девушка говорит:
— Но и необходимости в повышении голоса нет, вы не за десять метров друг от друга, можно и нормально общаться, а не вопить как недорезанные.
Тут уж я высказался в том смысле, что как хотим, то так мы и разговариваем, и если им мешает, то пусть гуляют отсюда в Бобруйск. Тогда парень спрашивает:
— Вот скажите, если бы к вам в дом пришли незнакомые люди, стали бы там пить, мусорить, голосить и вообще вести себя не особо культурно, вам бы понравилось?
Мы с Кирей говорим, мол, причём тут это, мы не у себя и не у кого-то там дома, на что парень с девушкой опять как-то странно улыбнулись и сказали:
— А может, мы тут живём?
Тут мы с Кириллом захохотали, стали подтрунивать над ними: где тут, под деревом? В овраге? А может, у свалки (там рядом с кладбищем, прямо у забора выкидывали всё ненужное — венки всякие, бутылки, банки разные, цветы увядшие и старые искусственные цветы, ну, и всё такое в этом духе). Они нас опять терпеливо выслушали, девушка вздохнула и говорит:
— Пошли, Артём, всё равно это бесполезно.
Они снова так посмотрели на нас, что по спине опять побежали мурашки, а в следующее мгновение… исчезли!
Сказать, что мы с Кирей офигели, это ничего не сказать. Мы, наверное, ещё минуты 2-3 сидели с открытыми ртами и тупо пялились на то место, где ещё недавно стояла странная парочка. Потом Киря прохрипел:
— Куда они делись?
Я не знал да и не хотел знать, честно говоря. Так и не допив пиво, под грохот проезжающей с Москвы электрички, мы рванули оттуда на последней скорости. Отдышавшись уже в знакомых нам дворах, мы пытались понять, что это было, но в конце концов решили забить на это и больше никогда не вспоминали.
Рядом была железная дорога, платформа Ивантеевка, автомобильное шоссе неподалёку, и кладбище через железную дорогу. Хотя раньше, тогда меня, как и Кирилла, ещё на свете не было, на том месте, где сейчас эти брёвна и овраг (там есть такой прудик небольшой), тоже было кладбище, но это сравняли с землёй, а кладбище через линию оставили. Сейчас там уже и не хоронят, но оно не заброшенное. К слову сказать, мы тут частенько сидели и никогда ничего необычного не случалось. Да нам и в голову ничего такого не приходило, что может случиться что-то странное.
В тот вечер, часов в десять, мы пришли туда. Все брёвна были свободны, в этот вечер тут никого не было, что было редкостью. Мы присели, открыли по банке пива, стали пить, болтать о том о сём, шутить. Вот на Москву проехала последняя электричка, значит, время уже 22:14. На Фрязино же последняя шла где-то полпервого ночи. Мы посмотрели на закат. Постепенно стемнело, налетели комары, и мы собирались допить по последней банке и расходиться. Вот мы сидим, пьём, разговариваем и слышим, как через линию, у входа на кладбище (там вход — пролом в бетонной стене) разговор вполголоса и тоненький девчачий смех. Ну, гуляет кто-то — и ладно, нам ноль внимания. Потом смотрим, переходят на нашу сторону и в сторону ближайших брёвен идут парень с девушкой, шепчутся о чём-то.
Вот они сели на бревно, которое слева от нас, о чём-то шушукаются вполголоса. Мы, в общем, не обращаем на них внимания, болтаем о своём, а так как уже немного под градусом, то и разговариваем громче обычного, громче смеёмся и т. д. и т. п.
Вдруг появляется какое-то странное ощущение, но я не могу понять, какое и в чем дело. Я пытаюсь разобрать и вдруг понимаю, что стало вдруг очень тихо, лишь рёв автомобилей доносится от шоссе. Я смотрю на Кирилла и понимаю, что и он что-то почувствовал и смотрит куда-то налево. Я проследил за его взглядом и увидел, что тот парень с девушкой уже не сидят на том бревне, а стоят в двух метрах от нас и как-то пронзительно смотрят на нас. По спине даже мурашки пробежали, стало как-то неуютно. Мы с Кириллом не из пугливых, застращать нас сложно, но тут как-то стрёмно разом стало.
И вдруг тот парень говорит:
— И не стыдно так орать, мёртвых-то разбудите, — и улыбнулся странной улыбкой.
Кирилл первый отмер и говорит, а что такого-то, тут бывает, и громче орут и ничего. И вообще, мы тут никому не мешаем и не пойти ли ему по конкретному общеизвестному адресу. Я поддержал друга.
Парень с девушкой спокойно это выслушали, переглянулись между собой, и тогда девушка говорит:
— Но и необходимости в повышении голоса нет, вы не за десять метров друг от друга, можно и нормально общаться, а не вопить как недорезанные.
Тут уж я высказался в том смысле, что как хотим, то так мы и разговариваем, и если им мешает, то пусть гуляют отсюда в Бобруйск. Тогда парень спрашивает:
— Вот скажите, если бы к вам в дом пришли незнакомые люди, стали бы там пить, мусорить, голосить и вообще вести себя не особо культурно, вам бы понравилось?
Мы с Кирей говорим, мол, причём тут это, мы не у себя и не у кого-то там дома, на что парень с девушкой опять как-то странно улыбнулись и сказали:
— А может, мы тут живём?
Тут мы с Кириллом захохотали, стали подтрунивать над ними: где тут, под деревом? В овраге? А может, у свалки (там рядом с кладбищем, прямо у забора выкидывали всё ненужное — венки всякие, бутылки, банки разные, цветы увядшие и старые искусственные цветы, ну, и всё такое в этом духе). Они нас опять терпеливо выслушали, девушка вздохнула и говорит:
— Пошли, Артём, всё равно это бесполезно.
Они снова так посмотрели на нас, что по спине опять побежали мурашки, а в следующее мгновение… исчезли!
Сказать, что мы с Кирей офигели, это ничего не сказать. Мы, наверное, ещё минуты 2-3 сидели с открытыми ртами и тупо пялились на то место, где ещё недавно стояла странная парочка. Потом Киря прохрипел:
— Куда они делись?
Я не знал да и не хотел знать, честно говоря. Так и не допив пиво, под грохот проезжающей с Москвы электрички, мы рванули оттуда на последней скорости. Отдышавшись уже в знакомых нам дворах, мы пытались понять, что это было, но в конце концов решили забить на это и больше никогда не вспоминали.
