Никогда больше туда не сунусь! Еле ноги унес! Расскажу, что случилось, чтобы другим не повадно было…
4 мин, 22 сек 11378
Идем мы, значит, на зверохозяйство. Ничто не предвещает беды. Постепенно перед нами стало возвышаться огромное здание, из которого веяло сыростью. Сквозь пустые глазницы кирпичного исполина гулял ветер. Где-то сзади на дороге шумели листья, своим звуком создавая неприятную атмосферу. Нахлынули детские воспоминания — когда-то мы с классом были здесь на экскурсии, когда эта огромная территория еще обеспечивала весь Советский Союз красивейшими норковыми шубами. А теперь — зверохозяйство стало еще одной жертвой политики нашего государства. Покинутое людьми, зверохозяйство начало медленно терять былой вид, и через несколько лет оно стало прибежищем разного рода молодежи. Дождливая погода дополняла мрачную картину.
Мы с моим другом Гвидо, по кличке (не смеяться) Меркетис, пошли разведывать главное административное здание, а Петерис (второй мой товарищ) остался разжигать костер. Внутри действительно было жутковато. Ветер шевелил обрывки занавесок, из-за чего на стене образовывались разного рода блики. Снаружи было уже темно, а в здании ещё темнее. У нас был один на двоих фонарь, и мы пошли на второй этаж, к административному корпусу. По сравнению с первым этажом, тут была абсолютная тишина, лишь изредка нарушаемая стуком капель воды, которая в избытке натекала в вентиляционную систему.
И тут мы услышали крик. Нет, не просто крик — звуки агонии, которые раздавались снаружи. Мы просто спринтерским бегом побежали вниз, наступая на осколки битого стекла и задевая лицами рваные провода. Мы выбежали к костру, но Петериса там уже не было. Мы решили что он решил спрятаться ради смеха, он был великим шутником. Мы побродили по окрестностям, но не нашли даже его следов. Гвидо родился в Сибири, и, чтобы выжить, ему нужно было ходить в тайгу на охоту, и поэтому он был опытным следопытом. Так как следов на земле не было, то Петерис мог уйти только в одном направлении — в административное здание, из которого мы только что выбрались.
Зайдя внутрь, увидели, что кто-то скинул шкаф на лестницу, и мы не могли его сдвинуть из-за конструкции лестничного пролета. Мы бродили по, казалось, бесконечным коридорам, окликая Петериса, но он не отзывался. Впереди я увидел свет, и мы пошли к нему. Свет шёл из огромного помещения, с тремя окнами три на три метра. Справа было два прохода в стене, которые раньше были въездами. Мы зашли в один и среди выцветших пластиковых коробок увидели двери с теплоизоляцией. Видимо, там хранили туши животных. Там не было окон, и свет туда не проникал. Мы зашли внутрь, и первым делом увидели отверстие в полу, на торчащей из нее арматуре был кусок ткани. Эта ткань была черная, такого же цвета, как куртка Петериса!
Мы, ничуть не мешкая, стали лезть вниз. Я полез первым, а Гвидо меня страховал. В итоге я опустился на какие-то трубы, и Гвидо полез за мной. Вокруг было темно, и фонарик чуть раздвигал тьму. Мне в нос ударила страшная вонь, пахло затхлой водой, которой уже не один год. Я осмотрелся. Мы были в неком коридоре, затопленном примерно наполовину, по бокам было три ответвления. Первое, в стене справа, было завалено, а два других, слева, были закрыты большими ржавыми дверями, какие ставили в бомбоубежищах. Мы шли по ржавым трубам, глядя по сторонам, и каждый наш шаг раздавался гулким эхом в стенах этого всеми забытого подземелья. Звук падающих капель воды стал раздражать, он действовал, как древняя китайская пытка. Никогда в такое не верил, но теперь понимаю, что такая безобидная вещь, как капля воды может свести с ума.
Казалось, что бетонные стены тоннеля никогда не кончатся. Мои размышления прервал короткий скрип, донёсшийся от трубы, по которой я шёл. Она начала проседать под моим весом. Я начал медленно отходить назад, но не успел. Труба упала, вырвав вместе с собой кронштейны и скинув меня в холодную, как лёд, воду. Под водой я не видел ничего, кроме тьмы, мне казалось, что она пожирает меня. Воздуха уже не было, и я рефлекторно начал заглатывать противную воду. Я чувствовал, как уходит сознание, мысли стали более заторможенными. И вдруг я почувствовал, как что-то тащит меня наверх. Через несколько мгновений я уже был наверху. Гвидо материл меня, как мог, пытаясь оттереть пятна ржавчины от своей новой куртки «Адидас». Дальнейший путь нам был отрезан, но нам он и не нужен был.
Буквально в пяти метрах позади нас был еще одно ответвление. На полусгнившей и черной от пыли двери были видны отчетливые отпечатки руки. Я опять спрыгнул в воду, и Гвидо, матерясь, последовал моему примеру. Дверь нехотя поддалась моему толчку и, скрипя ржавыми петлями, отворилась. За ней было мало воды, так как комната находится выше, чем сам коридор, из которого мы вышли. В центре комнаты на боку лежал железный стол, а на зелено-белых, как в хрущёвках, стенах висели плакаты. Мельком посветив на плакат, я разобрал только одно слово: «эвакуация». Мы с Гвидо медленно пошли к столу. Меркетис отодвинул его и замер в удивлении. Петерис, без единой царапины, лежал на боку.
Мы с моим другом Гвидо, по кличке (не смеяться) Меркетис, пошли разведывать главное административное здание, а Петерис (второй мой товарищ) остался разжигать костер. Внутри действительно было жутковато. Ветер шевелил обрывки занавесок, из-за чего на стене образовывались разного рода блики. Снаружи было уже темно, а в здании ещё темнее. У нас был один на двоих фонарь, и мы пошли на второй этаж, к административному корпусу. По сравнению с первым этажом, тут была абсолютная тишина, лишь изредка нарушаемая стуком капель воды, которая в избытке натекала в вентиляционную систему.
И тут мы услышали крик. Нет, не просто крик — звуки агонии, которые раздавались снаружи. Мы просто спринтерским бегом побежали вниз, наступая на осколки битого стекла и задевая лицами рваные провода. Мы выбежали к костру, но Петериса там уже не было. Мы решили что он решил спрятаться ради смеха, он был великим шутником. Мы побродили по окрестностям, но не нашли даже его следов. Гвидо родился в Сибири, и, чтобы выжить, ему нужно было ходить в тайгу на охоту, и поэтому он был опытным следопытом. Так как следов на земле не было, то Петерис мог уйти только в одном направлении — в административное здание, из которого мы только что выбрались.
Зайдя внутрь, увидели, что кто-то скинул шкаф на лестницу, и мы не могли его сдвинуть из-за конструкции лестничного пролета. Мы бродили по, казалось, бесконечным коридорам, окликая Петериса, но он не отзывался. Впереди я увидел свет, и мы пошли к нему. Свет шёл из огромного помещения, с тремя окнами три на три метра. Справа было два прохода в стене, которые раньше были въездами. Мы зашли в один и среди выцветших пластиковых коробок увидели двери с теплоизоляцией. Видимо, там хранили туши животных. Там не было окон, и свет туда не проникал. Мы зашли внутрь, и первым делом увидели отверстие в полу, на торчащей из нее арматуре был кусок ткани. Эта ткань была черная, такого же цвета, как куртка Петериса!
Мы, ничуть не мешкая, стали лезть вниз. Я полез первым, а Гвидо меня страховал. В итоге я опустился на какие-то трубы, и Гвидо полез за мной. Вокруг было темно, и фонарик чуть раздвигал тьму. Мне в нос ударила страшная вонь, пахло затхлой водой, которой уже не один год. Я осмотрелся. Мы были в неком коридоре, затопленном примерно наполовину, по бокам было три ответвления. Первое, в стене справа, было завалено, а два других, слева, были закрыты большими ржавыми дверями, какие ставили в бомбоубежищах. Мы шли по ржавым трубам, глядя по сторонам, и каждый наш шаг раздавался гулким эхом в стенах этого всеми забытого подземелья. Звук падающих капель воды стал раздражать, он действовал, как древняя китайская пытка. Никогда в такое не верил, но теперь понимаю, что такая безобидная вещь, как капля воды может свести с ума.
Казалось, что бетонные стены тоннеля никогда не кончатся. Мои размышления прервал короткий скрип, донёсшийся от трубы, по которой я шёл. Она начала проседать под моим весом. Я начал медленно отходить назад, но не успел. Труба упала, вырвав вместе с собой кронштейны и скинув меня в холодную, как лёд, воду. Под водой я не видел ничего, кроме тьмы, мне казалось, что она пожирает меня. Воздуха уже не было, и я рефлекторно начал заглатывать противную воду. Я чувствовал, как уходит сознание, мысли стали более заторможенными. И вдруг я почувствовал, как что-то тащит меня наверх. Через несколько мгновений я уже был наверху. Гвидо материл меня, как мог, пытаясь оттереть пятна ржавчины от своей новой куртки «Адидас». Дальнейший путь нам был отрезан, но нам он и не нужен был.
Буквально в пяти метрах позади нас был еще одно ответвление. На полусгнившей и черной от пыли двери были видны отчетливые отпечатки руки. Я опять спрыгнул в воду, и Гвидо, матерясь, последовал моему примеру. Дверь нехотя поддалась моему толчку и, скрипя ржавыми петлями, отворилась. За ней было мало воды, так как комната находится выше, чем сам коридор, из которого мы вышли. В центре комнаты на боку лежал железный стол, а на зелено-белых, как в хрущёвках, стенах висели плакаты. Мельком посветив на плакат, я разобрал только одно слово: «эвакуация». Мы с Гвидо медленно пошли к столу. Меркетис отодвинул его и замер в удивлении. Петерис, без единой царапины, лежал на боку.