Я работаю в доме престарелых, где много больных, так как это место с медицинским уходом. Работа мне нравится, однако с первого дня меня осторожно предупредили мои новые коллеги, что здесь бывают странности сверхъестественного толка. Здесь умирают люди, а год назад скончалась и старшая медсестра, но от естественных причин — у неё было слабое сердце, женщина она была уже в возрасте. Я сразу сказала, что мёртвых не боюсь. Я и сейчас их не боюсь, бояться нужно живых.
Добавить в моё избранное
2 мин, 9 сек 1310
И странности действительно начались. У нас был так называемый одержимый чайник. Сидели раз с коллегами, пили чай, а чайник со стола как взлетит на метр вверх! Повиснув неподвижно в воздухе на пару секунд, он падает на пол и разбивается на сто кусков. Жалко было, красивый чайник.
— Это видел кто-то ещё или у меня глюки? — ошарашенно спрашиваю я, и все четверо вокруг стола кивают, такие же потрясённые, как и я.
Терпеть не могу уборку в столовой, точно так же, как и все остальные работники. На полу перед приёмом пищи иногда обнаруживаются чистые приборы, далеко от шкафчика, приходится всё перемывать. Повариха готовит, вдруг сковородка со всем содержимым как полетит с плиты — всё на пол! Никого даже не было рядом, все стояли поодаль. А сразу после этого опрокинулась на пол кастрюля, в которой варилась лапша. Но такое было только раз, при мне. Все сказали: хорошо, что горячая еда полетела не в людей.
Никто не хочет там убираться, но никто не говорит почему. Ну так почему же? Потому что когда опускаешь голову вниз во время уборки, краем глаза замечаешь, как кто-то стоит в проходе совсем рядом и смотрит на тебя. Смотришь прямо — ничего, но чьё-то присутствие всё равно ощущается. Мне удалось его более-менее ясно рассмотреть. Мужчина, высокий, худой, от него исходит враждебность. Долго выдержать его присутствие и тяжёлый, как бетонная плита, взгляд не удаётся никому, все вылетают из столовой, как пробка из бутылки.
В коридорах ночью слышатся разные звуки — тихое пение, приглушённый смех, кашель, шаги, посвистывание. Всё это естественные звуки, но дело в том, что они слышатся в пустом коридоре. Слышала я как-то, как движется табуретка в холле — как будто её кто-то волочит по полу. Потом дважды хлопок по дивану, как пыль выбивают.
Днём работается гораздо спокойнее. Как-то я сидела с одной пациенткой, разговаривали о том о сём. Старушка не сумасшедшая, но гневливая и капризная. Внезапно она замолкает чуть ли не на полминуты, оборвав фразу.
— Что с вами? — спрашиваю.
— Да вот как раз бедняжка эта прошла, так жалко её, — кудахчет.
— Какая бедняжка? Где?
— Да вы же сами видели, она была перед вами, что вы из меня сумасшедшую делаете! — встаёт и уходит.
Она уходит, я смотрю ей вслед и поворачиваю голову в другую сторону коридора. И вижу, как какая-то фигура, явно женская, подходит к повороту. Но мимо нас никто не проходил!
— Подождите! — кричу, срываюсь с места.
Подбегаю к повороту коридора, где её видела — никого. Ни впереди, ни сзади. И такое видят другие медсёстры — какие-то фигуры пациентов. Кто-то видел белую дымку и тёмные тени. Я этого не видела, так что утверждать, правда ли это, не могу.
— Это видел кто-то ещё или у меня глюки? — ошарашенно спрашиваю я, и все четверо вокруг стола кивают, такие же потрясённые, как и я.
Терпеть не могу уборку в столовой, точно так же, как и все остальные работники. На полу перед приёмом пищи иногда обнаруживаются чистые приборы, далеко от шкафчика, приходится всё перемывать. Повариха готовит, вдруг сковородка со всем содержимым как полетит с плиты — всё на пол! Никого даже не было рядом, все стояли поодаль. А сразу после этого опрокинулась на пол кастрюля, в которой варилась лапша. Но такое было только раз, при мне. Все сказали: хорошо, что горячая еда полетела не в людей.
Никто не хочет там убираться, но никто не говорит почему. Ну так почему же? Потому что когда опускаешь голову вниз во время уборки, краем глаза замечаешь, как кто-то стоит в проходе совсем рядом и смотрит на тебя. Смотришь прямо — ничего, но чьё-то присутствие всё равно ощущается. Мне удалось его более-менее ясно рассмотреть. Мужчина, высокий, худой, от него исходит враждебность. Долго выдержать его присутствие и тяжёлый, как бетонная плита, взгляд не удаётся никому, все вылетают из столовой, как пробка из бутылки.
В коридорах ночью слышатся разные звуки — тихое пение, приглушённый смех, кашель, шаги, посвистывание. Всё это естественные звуки, но дело в том, что они слышатся в пустом коридоре. Слышала я как-то, как движется табуретка в холле — как будто её кто-то волочит по полу. Потом дважды хлопок по дивану, как пыль выбивают.
Днём работается гораздо спокойнее. Как-то я сидела с одной пациенткой, разговаривали о том о сём. Старушка не сумасшедшая, но гневливая и капризная. Внезапно она замолкает чуть ли не на полминуты, оборвав фразу.
— Что с вами? — спрашиваю.
— Да вот как раз бедняжка эта прошла, так жалко её, — кудахчет.
— Какая бедняжка? Где?
— Да вы же сами видели, она была перед вами, что вы из меня сумасшедшую делаете! — встаёт и уходит.
Она уходит, я смотрю ей вслед и поворачиваю голову в другую сторону коридора. И вижу, как какая-то фигура, явно женская, подходит к повороту. Но мимо нас никто не проходил!
— Подождите! — кричу, срываюсь с места.
Подбегаю к повороту коридора, где её видела — никого. Ни впереди, ни сзади. И такое видят другие медсёстры — какие-то фигуры пациентов. Кто-то видел белую дымку и тёмные тени. Я этого не видела, так что утверждать, правда ли это, не могу.
