Было половина двенадцатого ночи, когда Валерия впервые услышала тихий стук в стене, возле кровати. Он был похож на шепот с железобетонным оттенком, если такой вообще может существовать…
Добавить в моё избранное
11 мин, 25 сек 8294
Но на пороге Валерия замерла, на миг превратившись в восковую фигуру.
Перед ней стоял человек, в темном, мокром костюме, от которого шел пар. Он поигрывал ее собственными ключами, а потом поднял их над головой и покрутил в воздухе. Запах тухлого мяса окутал Валерию и она, зажав нос, попятилась.
Лицо человека было покрыто коричневыми пятнами. Он улыбался. Даже хохотал. Но за шумом музыки казалось, что он просто открывал рот.
— Это что бы быстрее съесть тебя! — раздался в ее голове голос волка и мультика.
Валерия бросилась обратно в квартиру, где трубы выбрасывали все новые потоки воды. Вбежав в затопленную спальню, она установилась у дыры в стене. Если бы она обернулась, то увидела, как человек помчался наверх.
Не думая ни о чем, кроме того, что нужно выбраться на улицу, Валерия полезла в разломанную стену. Трубы располагались в виде змеевика, а потому их легко можно было миновать. Кипяток обжигал кожу, но девушка не замечала боли. В голове пульсировала одна скомканная, но отчетливая мысль: выбраться на улицу, выбраться на улицу, выбраться на улицу. Оказавшись в соседней квартире, она взвыла: тело вспыхнуло, будто ее только что поджарили.
— Ааааааааа! Божеее!
Прямо перед ней оказалось зеркало… Лицо Валерии покраснело, кожа сморщилась и покрылась волдырями. Она поднесла руки к лицу и завизжала от ужаса. Пальцы превратились в куриные лапы, на концах которых были покалеченные ногти.
Отскочив от зеркала, она выбежала в коридор квартиры, но ни двери, ни окна, не увидела. Перед глазами стоял пар кипятка. Слева в стене, Валерия увидела замок и, подбежав, принялась крутить его. Но никакого толка не было.
Взвыв, она попятилась, и, оказавшись в кухне, едва не задохнулась от ужасающей вони, что подобно плотному занавесу стояла тут. Желудок сжался, и ее вырвало. Дурманящий, сладковатый запах кружил голову так, как все наркотики мира.
Валерия огляделась и, заметив синюю руку, что торчала из приоткрытого холодильника, вскрикнула. На полу, под грязной газовой плитой была засохшая лужица крови. Крик в который раз вырвался из легких. Тело содрогнулось в приступе тошноты.
Вальс все гремел и гремел. Шипела вода, как огромная, я довитая змея.
Озираясь, девушка наткнулась на дыру в стене. Здесь не было труб, а в виднеющейся комнате горел свет. Не задумываясь, она нырнула в проем и растянувшись на гладком полу, проскользила на самую середину комнаты. Ощущение пространства и направления оставило Валерию: теперь она не знала, откуда пришла, и уж тем более не знала, куда идти.
Но все это померкло от давящего запаха разлагающейся плоти.
Вальс умолк.
И только вода бухтела где-то неподалеку.
Раздался щелчок.
Заработали какие-то механизмы.
Медленно, не чувствуя своего тела, Валерия поднялась. Так же медленно, из трех дыр в потолке стали опускаться трупы. Они были прикреплены к тонким, но прочным цепям.
Перед глазами все поплыло. Но она сумела разглядеть кровавые надписи на стенах:
Доброй ночи.
Ты прямо первой свежести!
Я верю, Лера, что ты придешь!
Но самым страшным было другое:
Вкусная девочка!
Трупы опустились на пол вокруг Валерии. Три пары. Мужчины и женщины. Они обнимали друг друга, будто перед самой смертью собрались поцеловаться. Их невидящие, мутные глаза, больше похожие на пуговицы смотрели на Валерию.
Механический треск оборвался. Вместо него заиграла музыкальная шкатулка. Откуда доносился звук, Валерия не могла определить.
Мертвецы, ведомые механизмами вверху, принялись неуклюже танцевать. Они дергались, будто мухи в паутине. Механизмы повели их кругом. Зрелище было кошмарным: казалось, что мертвецы водят хоровод. Мир превратился в рухнувший, мертвый город.
Ноги подкосились, и Валерия упала на колени. Слезы карябали обожженную кожу на лице.
Тогда сверху заговорил мелодичный голос. Казалось, он подстраивался под музыку из шкатулки.
— Здравствуй, Лера. Теперь ты со мной. В подземном царстве, на четвертом этаже, — голос хихикнул.
— Не правда ли смешной каламбур? Здесь уютно. Когда не думаешь. Мертвые не думают, а потому, здесь уютно. Я тебе помогу не думать. Общество называет таких как я — людоедами. Таких как я ненавидят, боятся, от таких как я бегут. Но никому нет дела до нас. Ага. Нас ловят благодаря случайностям. Просто потому, что никому нет до нас дела. А нас много, Лера, нас ох как много. В каждом городе, в каждом дворе, в каждом подъезде есть мы. Просто нас не видят. Точнее не хотят видеть. Ты когда-нибудь замечала, кто курит на лестничной клетке? Или кто бредет домой из магазина с пустым пакетом? Или того, кто сидит на лавочке под кустами сирени?
Он на миг замолчал, и продолжил.
— Да, я ем людей. От этого невозможно отвыкнуть или отказаться.
Перед ней стоял человек, в темном, мокром костюме, от которого шел пар. Он поигрывал ее собственными ключами, а потом поднял их над головой и покрутил в воздухе. Запах тухлого мяса окутал Валерию и она, зажав нос, попятилась.
Лицо человека было покрыто коричневыми пятнами. Он улыбался. Даже хохотал. Но за шумом музыки казалось, что он просто открывал рот.
— Это что бы быстрее съесть тебя! — раздался в ее голове голос волка и мультика.
Валерия бросилась обратно в квартиру, где трубы выбрасывали все новые потоки воды. Вбежав в затопленную спальню, она установилась у дыры в стене. Если бы она обернулась, то увидела, как человек помчался наверх.
Не думая ни о чем, кроме того, что нужно выбраться на улицу, Валерия полезла в разломанную стену. Трубы располагались в виде змеевика, а потому их легко можно было миновать. Кипяток обжигал кожу, но девушка не замечала боли. В голове пульсировала одна скомканная, но отчетливая мысль: выбраться на улицу, выбраться на улицу, выбраться на улицу. Оказавшись в соседней квартире, она взвыла: тело вспыхнуло, будто ее только что поджарили.
— Ааааааааа! Божеее!
Прямо перед ней оказалось зеркало… Лицо Валерии покраснело, кожа сморщилась и покрылась волдырями. Она поднесла руки к лицу и завизжала от ужаса. Пальцы превратились в куриные лапы, на концах которых были покалеченные ногти.
Отскочив от зеркала, она выбежала в коридор квартиры, но ни двери, ни окна, не увидела. Перед глазами стоял пар кипятка. Слева в стене, Валерия увидела замок и, подбежав, принялась крутить его. Но никакого толка не было.
Взвыв, она попятилась, и, оказавшись в кухне, едва не задохнулась от ужасающей вони, что подобно плотному занавесу стояла тут. Желудок сжался, и ее вырвало. Дурманящий, сладковатый запах кружил голову так, как все наркотики мира.
Валерия огляделась и, заметив синюю руку, что торчала из приоткрытого холодильника, вскрикнула. На полу, под грязной газовой плитой была засохшая лужица крови. Крик в который раз вырвался из легких. Тело содрогнулось в приступе тошноты.
Вальс все гремел и гремел. Шипела вода, как огромная, я довитая змея.
Озираясь, девушка наткнулась на дыру в стене. Здесь не было труб, а в виднеющейся комнате горел свет. Не задумываясь, она нырнула в проем и растянувшись на гладком полу, проскользила на самую середину комнаты. Ощущение пространства и направления оставило Валерию: теперь она не знала, откуда пришла, и уж тем более не знала, куда идти.
Но все это померкло от давящего запаха разлагающейся плоти.
Вальс умолк.
И только вода бухтела где-то неподалеку.
Раздался щелчок.
Заработали какие-то механизмы.
Медленно, не чувствуя своего тела, Валерия поднялась. Так же медленно, из трех дыр в потолке стали опускаться трупы. Они были прикреплены к тонким, но прочным цепям.
Перед глазами все поплыло. Но она сумела разглядеть кровавые надписи на стенах:
Доброй ночи.
Ты прямо первой свежести!
Я верю, Лера, что ты придешь!
Но самым страшным было другое:
Вкусная девочка!
Трупы опустились на пол вокруг Валерии. Три пары. Мужчины и женщины. Они обнимали друг друга, будто перед самой смертью собрались поцеловаться. Их невидящие, мутные глаза, больше похожие на пуговицы смотрели на Валерию.
Механический треск оборвался. Вместо него заиграла музыкальная шкатулка. Откуда доносился звук, Валерия не могла определить.
Мертвецы, ведомые механизмами вверху, принялись неуклюже танцевать. Они дергались, будто мухи в паутине. Механизмы повели их кругом. Зрелище было кошмарным: казалось, что мертвецы водят хоровод. Мир превратился в рухнувший, мертвый город.
Ноги подкосились, и Валерия упала на колени. Слезы карябали обожженную кожу на лице.
Тогда сверху заговорил мелодичный голос. Казалось, он подстраивался под музыку из шкатулки.
— Здравствуй, Лера. Теперь ты со мной. В подземном царстве, на четвертом этаже, — голос хихикнул.
— Не правда ли смешной каламбур? Здесь уютно. Когда не думаешь. Мертвые не думают, а потому, здесь уютно. Я тебе помогу не думать. Общество называет таких как я — людоедами. Таких как я ненавидят, боятся, от таких как я бегут. Но никому нет дела до нас. Ага. Нас ловят благодаря случайностям. Просто потому, что никому нет до нас дела. А нас много, Лера, нас ох как много. В каждом городе, в каждом дворе, в каждом подъезде есть мы. Просто нас не видят. Точнее не хотят видеть. Ты когда-нибудь замечала, кто курит на лестничной клетке? Или кто бредет домой из магазина с пустым пакетом? Или того, кто сидит на лавочке под кустами сирени?
Он на миг замолчал, и продолжил.
— Да, я ем людей. От этого невозможно отвыкнуть или отказаться.
