Триллер с элементами драмы Всё вымышлено. Только описание барака, как запомнила. Когда-то нас пригласили на новоселье за пределами городка. Я - дошкольница. СССР. Один раз была, а запомнила навсегда. То, что видишь впервые, практически всегда остается в памяти. Образы собирательные, не реальные.
Добавить в моё избранное
90 мин, 59 сек 861
Триллер с элементами драмы
Всё вымышлено. Только описание барака, как запомнила. Когда-то нас пригласили на новоселье за пределами городка. Я — дошкольница. СССР. Один раз была, а запомнила навсегда. То, что видишь впервые, практически всегда остается в памяти. Образы собирательные, не реальные.
Родители Насти. Жизнь у бабушки. Папа
Настенька родилась слабенькой девочкой.Её жизнь была на грани смерти, и только сильно желание жить и помощь медиков, которые боролись за ее жизнь, помогли молодому организму выжить. В реанимации малышка пролежала неделю!
За это время мама ее не находила себе место. Ребёнка приносили, он больше походил на одного из брошенных запелёнутых младенцев, которых держали в отдельном помещении. Вечно плачущие и несчастные. Вот уж кому в жизни не повезло. Как родишься, где родишься, у кого родишься, те тебе и буду строить жизнь по своему желанию или подобие, как когда-то растили их, нынешних мамаш.
Потом их перевели на так называемый «второй этап» — этап выхаживания младенцев. Там уже мамаши живут в одной комнате с другими, чаще, это от четырех до десяти человек. Платные только в одно-двухместным комнатах с удобствами. Какие бы удобства не были там, «второй» этап для всех малышей одинаков. Пролежали они очень долго.
Малышка родилась недоношенной, семимесячная от роду, поэтому растили в отдельном блоке. Пока докормили ее до девятимесячного состояния, прошла пара месяцев. За это время «группа поддержки» в комнате создается. Автоматически. Поддержка или взаимопомощь.
Мамаши поддерживали друг друга: у кого больше молока (бывают такие женщины в роддомах, которые до трех литров сцеживают, потому они легко отдают другим, и получаются «молочные мамы») — это они делились с теми, у кого было мало молока или совсем пропало.
Такая женская солидарность — большая подмога для всех, каждая догадывается сама и предлагает свои услуги. Поэтому в этом отделении особая аура. Здесь стараются выжить. Это понимают, потому и учатся друг у друга. Пришла скупая да злая, жадничала, морщила нос, а потом и сама не заметила, как начинает делиться, помогать, хотя бы врача позвать или малыша подержать.
Зоя, мама Настеньки, была старородка. Ей было сорок два года и это ее был первый ребенок. Влюбчивая девушка была наивной и доверчивой, потому верила каждому. Но только закончится свадьба, а она была единственный раз, пока ее первый муж не замерз на рыбалке. Новобрачные освобождались от родительской опеки и, с друзьями-собутыльниками продолжали выпивать уже не за гаражами, а прямо в квартире у невесты, уже жены. После его смерти она уже не стала выходить замуж. Боялась. С ним она потеряла первого своего ребенка, когда он поднял на нее руку. Потом, конечно, как всегда, извинялся. Но, когда узнал, что по его вине они потеряли ребенка, спился окончательно.
Так дальше и было. Встретится мужчина, понравится. Свидания даже бывают кратковременные. Верит им. К себе зовет жить. «Живут». Опять ссоры, скандалы. А вот, с другой стороны, Зойка была по-своему счастлива. А почему?
Женщина росла с токсичной властной матерью, которая с детства била ее за мелкую провинность, за «четверку», за кляксу или неправильный тетраэдр.
Бабушка называла внучку «Зойкой-помойкой» за то, что она всегда приходила с улицы грязная. Наиграется с детьми, падает, как все падают, но достается ей сильно, ведь она тоже «непутевая, как твоя мать».
Побежит с горки быстро, а тут бабка зовет, видит, глазастая, что далеко «убёгла». А вот тогда тормозить уже никак! Попытка заканчивается сильным падением, громким ревом и разбитой до крови коленками. А старые колготки рвутся, кровь застывает. Бабушка отдирает, и велит терпеть, а Зойка орет. Больно же!
Или в другой раз девочка придет домой вся мокрая и чумазая. А в дождь играть особенно ведь интересно: по лужам бегать, делать «формочки» на грязи — костяшками кулачков, да чтоб поглубже, чтобы жижа не заполняла углубление быстро, а туда палочкой «кашу-малашу» делает, смешает порванной травой — «укропчики», «петрушки», «мясо» обязательно — камешки или что придумают сами, «картошка», словом, будущие мамочки начинаются с детских игр в «дочки-матери».
А как скользить сандаликами с гладкой подошвой прикольно, как на коньках хочется, да вот только «каток» быстро кончается, спотыкаешься, падаешь, а то и сандалии сами с трудом отлипаются. В любом случае падаешь. Пока играешь, не умеешь думать о последствиях… действий некоторых мамаш. Зато красиво! Мама-то , может, свое детство вспомнит, а вот бабушка ворчит.
Все плохое в Зойке, конечно же, от деда. Его она допилила до смерти, не выдержало сердце любящего отца и дедули. И то, когда бабка в очередной раз ворчала по привычке, звала помочь ей в ерунде, с коротой и дети бы справились, но держать мужа на виду уже вошла в привычку. Дед не торопился подойти в очередной раз. Была уверена, что он притворяется, оранила по пути к нему.
Всё вымышлено. Только описание барака, как запомнила. Когда-то нас пригласили на новоселье за пределами городка. Я — дошкольница. СССР. Один раз была, а запомнила навсегда. То, что видишь впервые, практически всегда остается в памяти. Образы собирательные, не реальные.
Родители Насти. Жизнь у бабушки. Папа
Настенька родилась слабенькой девочкой.Её жизнь была на грани смерти, и только сильно желание жить и помощь медиков, которые боролись за ее жизнь, помогли молодому организму выжить. В реанимации малышка пролежала неделю!
За это время мама ее не находила себе место. Ребёнка приносили, он больше походил на одного из брошенных запелёнутых младенцев, которых держали в отдельном помещении. Вечно плачущие и несчастные. Вот уж кому в жизни не повезло. Как родишься, где родишься, у кого родишься, те тебе и буду строить жизнь по своему желанию или подобие, как когда-то растили их, нынешних мамаш.
Потом их перевели на так называемый «второй этап» — этап выхаживания младенцев. Там уже мамаши живут в одной комнате с другими, чаще, это от четырех до десяти человек. Платные только в одно-двухместным комнатах с удобствами. Какие бы удобства не были там, «второй» этап для всех малышей одинаков. Пролежали они очень долго.
Малышка родилась недоношенной, семимесячная от роду, поэтому растили в отдельном блоке. Пока докормили ее до девятимесячного состояния, прошла пара месяцев. За это время «группа поддержки» в комнате создается. Автоматически. Поддержка или взаимопомощь.
Мамаши поддерживали друг друга: у кого больше молока (бывают такие женщины в роддомах, которые до трех литров сцеживают, потому они легко отдают другим, и получаются «молочные мамы») — это они делились с теми, у кого было мало молока или совсем пропало.
Такая женская солидарность — большая подмога для всех, каждая догадывается сама и предлагает свои услуги. Поэтому в этом отделении особая аура. Здесь стараются выжить. Это понимают, потому и учатся друг у друга. Пришла скупая да злая, жадничала, морщила нос, а потом и сама не заметила, как начинает делиться, помогать, хотя бы врача позвать или малыша подержать.
Зоя, мама Настеньки, была старородка. Ей было сорок два года и это ее был первый ребенок. Влюбчивая девушка была наивной и доверчивой, потому верила каждому. Но только закончится свадьба, а она была единственный раз, пока ее первый муж не замерз на рыбалке. Новобрачные освобождались от родительской опеки и, с друзьями-собутыльниками продолжали выпивать уже не за гаражами, а прямо в квартире у невесты, уже жены. После его смерти она уже не стала выходить замуж. Боялась. С ним она потеряла первого своего ребенка, когда он поднял на нее руку. Потом, конечно, как всегда, извинялся. Но, когда узнал, что по его вине они потеряли ребенка, спился окончательно.
Так дальше и было. Встретится мужчина, понравится. Свидания даже бывают кратковременные. Верит им. К себе зовет жить. «Живут». Опять ссоры, скандалы. А вот, с другой стороны, Зойка была по-своему счастлива. А почему?
Женщина росла с токсичной властной матерью, которая с детства била ее за мелкую провинность, за «четверку», за кляксу или неправильный тетраэдр.
Бабушка называла внучку «Зойкой-помойкой» за то, что она всегда приходила с улицы грязная. Наиграется с детьми, падает, как все падают, но достается ей сильно, ведь она тоже «непутевая, как твоя мать».
Побежит с горки быстро, а тут бабка зовет, видит, глазастая, что далеко «убёгла». А вот тогда тормозить уже никак! Попытка заканчивается сильным падением, громким ревом и разбитой до крови коленками. А старые колготки рвутся, кровь застывает. Бабушка отдирает, и велит терпеть, а Зойка орет. Больно же!
Или в другой раз девочка придет домой вся мокрая и чумазая. А в дождь играть особенно ведь интересно: по лужам бегать, делать «формочки» на грязи — костяшками кулачков, да чтоб поглубже, чтобы жижа не заполняла углубление быстро, а туда палочкой «кашу-малашу» делает, смешает порванной травой — «укропчики», «петрушки», «мясо» обязательно — камешки или что придумают сами, «картошка», словом, будущие мамочки начинаются с детских игр в «дочки-матери».
А как скользить сандаликами с гладкой подошвой прикольно, как на коньках хочется, да вот только «каток» быстро кончается, спотыкаешься, падаешь, а то и сандалии сами с трудом отлипаются. В любом случае падаешь. Пока играешь, не умеешь думать о последствиях… действий некоторых мамаш. Зато красиво! Мама-то , может, свое детство вспомнит, а вот бабушка ворчит.
Все плохое в Зойке, конечно же, от деда. Его она допилила до смерти, не выдержало сердце любящего отца и дедули. И то, когда бабка в очередной раз ворчала по привычке, звала помочь ей в ерунде, с коротой и дети бы справились, но держать мужа на виду уже вошла в привычку. Дед не торопился подойти в очередной раз. Была уверена, что он притворяется, оранила по пути к нему.
