CreepyPasta

Царевна‑лягушка

В стары годы, в старопрежни, у одного царя было три сына – все они на возрасте. Царь и говорит: «Дети! Сделайте себе по самострелу и стреляйте: кака женщина принесет стрелу, та и невеста; ежели никто не принесет, тому, значит, не жениться». Большой сын стрелил, принесла стрелу княжеска дочь; средний стрелил, стрелу принесла генеральска дочь; а малому Ивану‑царевичу принесла стрелу из болота лягуша в зубах. Те братья были веселы и радостны, а Иван‑царевич призадумался, заплакал: «Как я стану жить с лягушей? Век жить – не реку перебрести или не поле перейти!» Поплакал‑поплакал, да нечего делать – взял в жены лягушу. Их всех обвенчали по ихнему там обряду; лягушу держали на блюде.

Вот живут они. Царь захотел одиножды посмотреть от невесток дары, котора из них лучше мастерица. Отдал приказ. Иван‑царевич опять призадумался, плачет: «Чего у меня сделат лягуша! Все станут смеяться». Лягуша ползат по полу, только квакат. Как уснул Иван‑царевич, она вышла на улицу, сбросила кожух, сделалась красной девицей и крикнула: «Няньки‑маньки! Сделайте то‑то!» Няньки‑маньки тотчас принесли рубашку самой лучшей работы. Она взяла ее, свернула и положила возле Ивана‑царевича, а сама обернулась опять лягушей, будто ни в чем не бывала! Иван‑царевич проснулся, обрадовался, взял рубашку и понес к царю. Царь принял ее, посмотрел: «Ну, вот это рубашка – во Христов день надевать!» Середний брат принес рубашку; царь сказал: «Только в баню в ней ходить!» А у большого брата взял рубашку и сказал: «В черной избе ее носить!» Разошлись царски дети; двое‑то и судят между собой: «Нет, видно мы напрасно смеялись над женой Ивана‑царевича, она не лягуша, а кака‑нибудь хитра!»

Царь дает опять приказанье, чтоб снохи состряпали хлебы и принесли ему напоказ, котора лучше стряпат? Те невестки сперва смеялись над лягушей; а теперь, как пришло время, они и послали горнишну подсматривать, как она станет стряпать. Лягуша смекнула это, взяла замесила квашню, скатала, печь сверху выдолбила, да прямо туда квашню и опрокинула. Горнишна увидела, побежала, сказала своим барыням, царским невесткам, и те так же сделали. А лягуша хитрая только их провела, тотчас тесто из печи выгребла, все очистила, замазала, будто ни в чем не бывала, а сама вышла на крыльцо, вывернулась из кожуха и крикнула: «Няньки‑маньки! Состряпайте сейчас же мне хлебов таких, каки мой батюшка по воскресеньям да по праздникам только ел». Няньки‑маньки тотчас притащили хлеба. Она взяла его, положила возле Ивана‑царевича, а сама сделалась лягушей. Иван‑царевич проснулся, взял хлеб и понес к отцу. Отец в то время принимал хлебы от больших братовей; их жены как поспускали в печь хлебы так же, как лягуша, – у них и вышло кули‑мули. Царь наперво принял хлеб от большого сына, посмотрел и отослал на кухню; от середнего принял, туда же послал. Дошла очередь до Ивана‑царевича; он подал свой хлеб. Отец принял, посмотрел и говорит: «Вот это хлеб – во Христов день есть! Не такой, как у больших снох, с закалой!»

После того вздумалось царю сделать бал, посмотреть своих сношек, котора лучше пляшет? Собрались все гости и снохи, кроме Ивана‑царевича; он задумался: «куда я с лягушей поеду?» И заплакал навзрыд наш Иван‑царевич. Лягуша и говорит ему: «Не плачь, Иван‑царевич! Ступай на бал. Я через час буду». Иван‑царевич немного обрадовался, как услыхал, что лягуша бает; уехал, а лягуша пошла, сбросила с себя кожух, оделась чудо как! Приезжает на бал; Иван‑царевич обрадовался, и все руками схлопали: кака красавица! Начали закусывать; царевна огложет коску, да и в рукав, выпьет чего – остатки в другой рукав. Те снохи видят, чего она делат, и они тоже кости кладут к себе в рукава, пьют чего – остатки льют в рукава. Дошла очередь танцевать; царь посылает больших снох, а они ссылаются на лягушу. Та тотчас подхватила Ивана‑царевича и пошла; уж она плясала‑плясала, вертелась‑вертелась – всем на диво! Махнула правой рукой – стали леса и воды, махнула левой – стали летать разные птицы. Все изумились. Отплясала – ничего не стало. Други снохи пошли плясать, так же хотели: котора правой рукой ни махнет, у той кости‑та и полетят, да в людей, из левого рукава вода разбрызжет – тоже в людей. Царю не понравилось, закричал: «Будет, будет!» Снохи перестали.

Бал был на отходе. Иван‑царевич поехал наперед, нашел там где‑то женин кожух, взял его да и сжег. Та приезжат, хватилась кожуха: нет! – сожжен. Легла спать с Иваном‑царевичем; перед утром и говорит ему: «Ну, Иван‑царевич, немного ты не потерпел; твоя бы я была, а теперь бог знат.

Прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве». И не стало царевны.

Вот год прошел, Иван‑царевич тоскует о жене; на другой год собрался, выпросил у отца, у матери благословенье и пошел. Идет долго уж, вдруг попадатся ему избушка – к лесу передом, к нему задом. Он и говорит: «Избушка, избушка! Стань по‑старому, как мать поставила, – к лесу задом, а ко мне передом». Избушка перевернулась.
Страница
1 из 4
Меню Добавить

Тысячи страшных историй на реальных событиях

Продолжить