Стикс

А так… Брюнетка. Длинноногая. Пышногрудая. Третий размер, никак не меньше. Ножки, попка — всё на месте. Чёрт с ним, с кошельком! И с мобильником тоже.

— Вербера читаю. И Кинга. А слушать люблю «Кипелова» В общем, она. Именно та, которую ждал много лет. Позвал её в кино. Букет роз подарил. А потом гуляли под звёздным небом. Смеялись и ели мороженое.

— В «Маке» самое вкусное!

— Ага! — согласилась она.

Провёл её домой. Поцеловал в щёчку. Договорились о новой встрече. И так пошло-поехало. У него было много девчонок. Но такой, как она — ни разу.

Встречались год. Потом подарил ей золотое кольцо.

— Выйдешь за меня?

— Да, конечно же да, любимый!

Свадьба. Полный дом гостей.

Первый ребёнок. Сын. Назвали Костей.

— Константин Ильич. Почти как Плужников. В музыкалку отдадим, когда вырастет.

Так и жили, душа в душу. Пока однажды после медосмотра доктор не отозвал Илью.

— Ирина больна, — седовласый эскулап посмотрел на мужчину, немного опустив очки.

— Рак. Ей осталось не больше года. Мне очень жаль.

Он вышел из кабинета в смятении. Может, врачебная ошибка? Такое нередко случается в отечественной медицинской практике.

Такой же жаркий летний день, как тот, когда они встретились впервые. Тополиный пух. Пыль. Машины собрались в стаи-пробки.

Она красивая, как и всегда. Но что-то в ней сегодня не так. Точнее, он узнал кое-что о ней. Больна. Неизлечимо.

Вспомнились слова цыганки.

«Однажды встретишь ты настоящую любовь — только вот тогда придётся тебе выбирать, кому из вас жить. Не сможете вы жить вдвоём на белом свете» Не зря взяла тогда она деньги. Предупреждала — а он не услышал. Не захотел слушать. Любовь всегда слепая и глухая.

Отвёз Иру домой, а сам поехал на площадь, в надежде найти ту старую цыганку. Полиция не один год безуспешно её разыскивает. Но он-то не полиция!

— Мне подстричься нужно, дорогая! — впервые за всё время соврал он.

Долго бродил в толпе прохожих. Пока не наткнулся на неё.

— А я же тебя предупреждала, парень. Думаешь, я напрасно взяла с тебя такую большую цену?

В этот раз он не думал, что цыганка его обокрала.

— А ты не послушал. Сам виноват.

— Что мне делать, бабушка! Ты же мудрая, ты всё знаешь! Что хочешь, дам тебе! Любые деньги!

— Не нужны мне твои деньги! Не возьму я с тебя ни копейки за то, в чём помочь не могу. Кто я, чтобы спорить с судьбою?

— Так что же мне делать теперь?

— Я мысли читать не умею, — сказала цыганка.

— Но догадываюсь, что ты сам знаешь ответ на вопрос.

Знал. Обоим нет места на белом свете. А зачем ему жизнь… без неё. Любовь важнее жизни. Любовь важнее всего на земле. И не только.

Он стоял на крыше и смотрел вниз. Странное чувство, когда тебя что-то пытается столкнуть вниз, и одновременно заставляет отступить на шаг назад. В безопасное место. Илья слишком сильно любил жизнь, чтобы сделать это.

— Слабак! — мужчина в сердцах топнул ногой. И закурил, впервые за всё время, когда встречался с ней. Ирина была настоящим ангелом. Она отучила его от всех вредных привычек. Кто он без неё?

Расплакался. Да, мужчины не плачут. Но когда никто не видит, можно.

Когда отправляли группу на раскопки в Сахаре, он записался добровольцем. Он не хотел смотреть, как она умирает. Доктора выписали дорогие лекарства. Они пичкали её ядом, в надежде, что опухоль отравится раньше, чем она. Но статистика была упряма. Выживает не больше семи процентов.

И так всё было видно. Она больше не была жизнерадостной и весёлой. Мешки под глазами. Худая и бледная, как смерть.

— Ей осталось не больше года, — говорил полгода назад доктор.

И он уехал, чтобы не смотреть на это.

— Слабак, — всё чаще говорил себе Илья.

Пустыня. Безжалостная и бескрайняя. Он специально отбился от группы. Так он хотел ей помочь.

Невыносимая жара. Вокруг только песок и солнце. И пустота. Вода закончилась. Поэтому даже потеть было нечем.

Пахнет песком. Слышны только звуки шуршащей под ветром дюны. Так звучит смерть для тех, кто не готов встретится один на один с пустыней. В небе кружатся грифы. Стервятники больше ничего не умеют, кроме как чуять приближение чужой смерти.

А вот и озеро. Приятное, холодное. Пальма, с которой падает кокос, и разбивается. Такой вкусный, такой сладкий.

Мираж. Иллюзия. Испарения — хуже наркотиков. В небе кружит вертолёт. Илью берут под руки, еле живого. Тоже иллюзия? Разве поймёшь, когда ты среди вековечных песков?

Он сбежал за тридевять земель, на другой континент, чтобы спасти её.

« Чтобы не видеть, как она умирает!» — признался Илья сам себе.

Но вернулся назад. Живой. И увидел её живую в последний раз.