Стикс

— Я тебя лю… — она недоговорила фразу, и закрыла глаза.

«Уснула?» — пытался обмануть сам себя.

Он не завешивал зеркала. Он надеялся хотя бы в них увидеть ещё раз её отражение. Он смотрел в каждую лужу, чтобы снова встретится с её взглядом. Он последний раз подарил ей букет. Ровно миллион роз.

А потом снова пошёл на площадь.

— Чем я тебе помогу? — искренне удивилась цыганка.

— Разве я властна над смертью?

— Ты же ведунья! Придумай что-нибудь!

— Я не всесильна. Но могу дать тебе ещё один совет. Но сразу говорю тебе — лучше не следуй ему. Никому ещё это место не делало лучше.

Он поднялся на самую высокую гору, чтобы потом спускаться по жерлу вулкана.

Первые пятьдесят лет жизнь приносит только радость. Если ты умеешь жить. Некоторые сохраняют волю к жизни до самой смерти. Но после сотни-другой лет всё надоедает, приедается. А когда тебе пять тысяч лет — так и вовсе не хочется больше видеть ту же самую лодку. Ту же самую реку. Стикс.

Харон, лодочник на реке, которая отделяет чёткую границу между двумя мирами, как и всегда, ожидал новых гостей. Илья протянул ему монету, как его научила цыганка. А он даже не снял серого капюшона и не поглядел в сторону пассажира. Сколько их, таких же, плавали за его длинную жизнь. Главное, что заплатил! А остальное — его проблемы. Зачем живым искать сюда вход?

Вдали выли мертвецы. Некоторые поднимали руки прямо из реки, пытаясь ухватиться за живого, чтобы напиться его силой. Они пытались сбежать, но река никому не даст прохода. Так они стали русалками.

А на другом берегу его ждало огромное чудовище. Греки называли его Аидом, богом подземного мира. Язычники-славяне называли Вием. Но имя не имеет значения.

— Как смел сюда явиться живой! Здесь живым не место!

— Я уйду. Но дай уйти Ирине со мной!

— Хорошо, приведите её.

Всё такая же. Красавица. Чернявая. Только грустная. И бледная. Илья хотел дотронуться до неё, но чудовище схватило его за руку.

— Не так быстро. Один уходит, другой занимает его место.

Сколько раз у него не хватало смелости положить свою жизнь, отодвинув её смерть? Разве любовь не важнее жизни?

— Я согласен, — сказал тихо Илья.

Вечный холод. И темнота.

Но ему всё равно.