Я получил квартиру около года назад. Очень удобную, светлую, однокомнатную, как и полагается холостяку…
Добавить в моё избранное
9 мин, 0 сек 1622
Ванна, душ, теплый клозет и кухонька в целых два квадратных метра площадью с крохотным коридорчиком-прихожей в придачу. Просто мечта, а не квартира, особенно после микроскопической холодной и грязной комнатенки в общежитии. Только все-таки один минус в квартире оказался. Квартира была со странностями. Что впрочем меня не сильно пугало, ведь будь она нормальной, клята с два бы мне она досталась. И вот я прожил в квартире почти год и даже привык к ней, когда начались те самые странности.
Носки.
Был вечер. Самый обыкновенный, наступающий по непреложным законам природы после трудового дня, вечер, когда я решился провести стирку, так как куча грязной одежды сваленной в картонную коробку угрожающе высилась из нее и грозилась в любой миг вывалиться на, очень мягко сказано, не совсем чистый пол. К тому же запас свежей одежды уже подошел к концу. И пусть я не гламурный подонок, меняющий туалет пару раз в день, но ходить в одном и том же в течении нескольких месяцев это уже не показатель неимоверной мужественной брутальности, а самое обычное свинство. Тем более после такой продолжительной носки одежда начала терять свои первичные функции, то бишь быть удобной, мягкой и теплой.
От грязи колени на моих брюках приобрели крепость и остроту боевых шипов рыцарских доспехов позднего средневековья или раннего постапокалипсиса, а воротник засалился до такой степени что даже самый грязный и голодный вампир веками обитавший в сыром подвале и тот бы не рискнул не только укусить, но даже подходить к такому образцовому показателю немытости шеи. Хотя наличие в квартире душа и даже ванны обеспечивало мне гигиенический минимум для выживания, грязь на одежде сводила этот минимум собственно к минимуму. И потому решение о стирке, пусть далось с некоторым трудом, ввиду моей неимоверной лени, было твердо как алмаз.
Сортировка грязной одежды оказалась неожиданно увлекательной. В попытках, иногда успешных, а иногда и нет, отличить футболки от ночнушек, а рейтузы от брюк и установить первородный цвет одежды, я довольно скоро справился почти со всем содержимым бельевой картонной коробки. Остались только многочисленные и разнообразнейшие носки на самом-самом дне.
Носки. Есть в этот слове нечто терпкое и грубое. Первичное как сама протоплазма и такое же простое. Стоит произнести это элементарное слово, как перед самыми глазами мгновенно и неосознанно предстает эта деталь одежды, чем-то смахивающая на опечаленный предвечный символ мужской власти. И в воздухе раздается неосязаемый, но ощутимый ментальным носом своеобразный запах. Присущий только им и сопровождающий все человечество от зари времен и поныне аромат. И наверное будущий не отставать от него и в эпоху космических завоеваний. Дабы дальние трансгалактические перелеты с дружественной миссией в сектор клингонов на варп-движках медом не казались. Носки, их примитивные яростные образы, неприятный запах протухшего самца и прочие дополнения в виде разного рода грибков, будут преследовать человечество еще бесконечно долго. До тех самых пор, пока человек разумный под неизбежным влиянием пресса морфогенетической эволюции не превратиться в человека сверхразумного, представляющего собой парящий на одной только силе мысли мозг, счастливый от собственной крутизны. И в силу отсутствия ног не утруждающий себя какими-либо носками. Носки. Пустотелые опечаленные символические трубы власти.
И вот классификацией оных я и занялся. На обширном дне коробки, из-под доисторического черно-белого ниппонского телевизора марки Накосикасу-Касена, обитало, как минимум, пять разновидностей грязных носков. Отличных друг от друга, как жукоглазые марсиане от чешуйчато-хвостатых венериан. А обитатель Рублевского шоссе Московии от бешеного бабуина. То бишь суть была одинакова, а внешность и качество самый чуток разились.
Вид первый представлял собой полностью закостеневшие до деревянного состояния удлиненные и перекрученные временем объекты. Годящиеся в лучшем случае для боевого фехтования, ну или метания, если конечно предварительно тщательно выверить балансировку. Об один носок я даже укололся, чуть ли не до крови. Пахло от носков вяленой твердокаменной рыбой, переболевшей в детстве всеми видами рыбьих болезней.
Вторая разновидность представляла собой милые крохотного размера пушистые носочки жизнерадостно веселых расцветок. Носочки никак не могущие налезть на мою стоптанную стопу. И чересчур детские даже для моего инфантильного характера. Слава небезумным богам, на них хотя бы не были вышиты утино-мышиные мультгерои Диснея. Но что-то похожее, какое-то утино-мышиное сообщество, просматривалось. И соответственно пахло чем-то мышиным, но точно не сыром.
Третий вид был редок, особенно противен для осязания и наверняка был самым наидревним. Не знаю как там насчет разумной жизни, но что-то, несомненно, там жило в глубинах и на поверхности носка и здравствовало.
Носки.
Был вечер. Самый обыкновенный, наступающий по непреложным законам природы после трудового дня, вечер, когда я решился провести стирку, так как куча грязной одежды сваленной в картонную коробку угрожающе высилась из нее и грозилась в любой миг вывалиться на, очень мягко сказано, не совсем чистый пол. К тому же запас свежей одежды уже подошел к концу. И пусть я не гламурный подонок, меняющий туалет пару раз в день, но ходить в одном и том же в течении нескольких месяцев это уже не показатель неимоверной мужественной брутальности, а самое обычное свинство. Тем более после такой продолжительной носки одежда начала терять свои первичные функции, то бишь быть удобной, мягкой и теплой.
От грязи колени на моих брюках приобрели крепость и остроту боевых шипов рыцарских доспехов позднего средневековья или раннего постапокалипсиса, а воротник засалился до такой степени что даже самый грязный и голодный вампир веками обитавший в сыром подвале и тот бы не рискнул не только укусить, но даже подходить к такому образцовому показателю немытости шеи. Хотя наличие в квартире душа и даже ванны обеспечивало мне гигиенический минимум для выживания, грязь на одежде сводила этот минимум собственно к минимуму. И потому решение о стирке, пусть далось с некоторым трудом, ввиду моей неимоверной лени, было твердо как алмаз.
Сортировка грязной одежды оказалась неожиданно увлекательной. В попытках, иногда успешных, а иногда и нет, отличить футболки от ночнушек, а рейтузы от брюк и установить первородный цвет одежды, я довольно скоро справился почти со всем содержимым бельевой картонной коробки. Остались только многочисленные и разнообразнейшие носки на самом-самом дне.
Носки. Есть в этот слове нечто терпкое и грубое. Первичное как сама протоплазма и такое же простое. Стоит произнести это элементарное слово, как перед самыми глазами мгновенно и неосознанно предстает эта деталь одежды, чем-то смахивающая на опечаленный предвечный символ мужской власти. И в воздухе раздается неосязаемый, но ощутимый ментальным носом своеобразный запах. Присущий только им и сопровождающий все человечество от зари времен и поныне аромат. И наверное будущий не отставать от него и в эпоху космических завоеваний. Дабы дальние трансгалактические перелеты с дружественной миссией в сектор клингонов на варп-движках медом не казались. Носки, их примитивные яростные образы, неприятный запах протухшего самца и прочие дополнения в виде разного рода грибков, будут преследовать человечество еще бесконечно долго. До тех самых пор, пока человек разумный под неизбежным влиянием пресса морфогенетической эволюции не превратиться в человека сверхразумного, представляющего собой парящий на одной только силе мысли мозг, счастливый от собственной крутизны. И в силу отсутствия ног не утруждающий себя какими-либо носками. Носки. Пустотелые опечаленные символические трубы власти.
И вот классификацией оных я и занялся. На обширном дне коробки, из-под доисторического черно-белого ниппонского телевизора марки Накосикасу-Касена, обитало, как минимум, пять разновидностей грязных носков. Отличных друг от друга, как жукоглазые марсиане от чешуйчато-хвостатых венериан. А обитатель Рублевского шоссе Московии от бешеного бабуина. То бишь суть была одинакова, а внешность и качество самый чуток разились.
Вид первый представлял собой полностью закостеневшие до деревянного состояния удлиненные и перекрученные временем объекты. Годящиеся в лучшем случае для боевого фехтования, ну или метания, если конечно предварительно тщательно выверить балансировку. Об один носок я даже укололся, чуть ли не до крови. Пахло от носков вяленой твердокаменной рыбой, переболевшей в детстве всеми видами рыбьих болезней.
Вторая разновидность представляла собой милые крохотного размера пушистые носочки жизнерадостно веселых расцветок. Носочки никак не могущие налезть на мою стоптанную стопу. И чересчур детские даже для моего инфантильного характера. Слава небезумным богам, на них хотя бы не были вышиты утино-мышиные мультгерои Диснея. Но что-то похожее, какое-то утино-мышиное сообщество, просматривалось. И соответственно пахло чем-то мышиным, но точно не сыром.
Третий вид был редок, особенно противен для осязания и наверняка был самым наидревним. Не знаю как там насчет разумной жизни, но что-то, несомненно, там жило в глубинах и на поверхности носка и здравствовало.
Страница
1 из 3
1 из 3
