Добавить в моё избранное
9 мин, 0 сек 1625
Которую и намеревался в скором времени утолить, совершив надо мной нечто похуже непотребства, так приятно приснившегося мне. Когда хлюп повторился в третий раз, нервы мои не выдержали. Выразилось это, нервное недержание, в коротком вскрике, прыжке, ударе наотмашь по зловещей темноте, броске одеяла и сумасшедших скачках на нем. Красная пелена древней генетической ярости медленно рассеялась, и я потихоньку взял свое непослушное тело под контроль. И сразу оказалось, что я ушибся и потянул мышцу в прыжке, костяшки пальцев на ударной руке болят, а пузо растряслось и недовольно забурчало. Я был разбит и совершенно обессилен всего за единый жестокий, для хлюпающего и неумело подкрадывающегося негуманоидного бедолаги, миг. Неплотно набитым мешком я устало опустился на пол, и тут под одеялом шевельнулось и хлюпнуло. Я тогда честно подумал, что мне пришел какой-нибудь чудовищный, в духе старого доброго меаркского колдуна Лавкрафта, ктулхуистского толка конец. К счастью-для меня, и глубокому сожалению-для всех остальных населяющих мою одинокую холостяцкую квартиру существ, все обошлось.
Напоследок под одеялом нечто студенистое охватила жуткая предсмертная судорога, и оно затихло. Сдулось. А потом запахло. Неимоверно мощно, и не менее скверно. В первые секунды, как вонь ударила меня через нос прямо в мозг, а оттуда через скрытые чакры точно в средоточие души, я искренне пожалел, что неведомое чудовище не сожрало меня во сне. Вонь клубилась подобно криптонитовому туману, в котором в очередной раз не на шутку занемог любитель красных плавок-Кал-Эл, выедала глаза не хуже стаи ехидных тюремных воронов, обжигала обнаженные нюхательные рецепторы яростью самого жестокого острого чилийского перца. Заревев простреленным насквозь во время обеда несчастным свиным хряком, я зажал нос всеми доступными конечностями, и на оставшихся бросился бежать прочь. Меня абсолютно не волновало ни направление, ни размеры и обстановка моей квартиры, и даже возможная встреча с бетонной стеной, а то и хуже-со стеклом и последующим за этим через пять этажей полета замерзлым асфальтом. Лишь бы быть подальше от этой чудовищной вони. Так наверное могла бы пахнуть тонна грязи, собранной между пальцев ног предвечного безумного и кровожадного бога, убитого на тысячелетний сон силами Добра. В итоге я все-таки убежал от запахового кошмара.
С громким Хрясть! я проломив дверь, а может и собственный лоб, вылетел из гостиной, также совмещающей в себе спальню, рабочий кабинет, столовую и мастерскую, и в тот же миг влетел в прихожую. Задержавшись там на доли мгновения, чтобы опрокинуть шаткий трехногий столик, на котором безмятежно спали старые тапочки, вышедшие на пенсию, я вбежал в другое помещение… И очень скоро пожалел об этом…
Напоследок под одеялом нечто студенистое охватила жуткая предсмертная судорога, и оно затихло. Сдулось. А потом запахло. Неимоверно мощно, и не менее скверно. В первые секунды, как вонь ударила меня через нос прямо в мозг, а оттуда через скрытые чакры точно в средоточие души, я искренне пожалел, что неведомое чудовище не сожрало меня во сне. Вонь клубилась подобно криптонитовому туману, в котором в очередной раз не на шутку занемог любитель красных плавок-Кал-Эл, выедала глаза не хуже стаи ехидных тюремных воронов, обжигала обнаженные нюхательные рецепторы яростью самого жестокого острого чилийского перца. Заревев простреленным насквозь во время обеда несчастным свиным хряком, я зажал нос всеми доступными конечностями, и на оставшихся бросился бежать прочь. Меня абсолютно не волновало ни направление, ни размеры и обстановка моей квартиры, и даже возможная встреча с бетонной стеной, а то и хуже-со стеклом и последующим за этим через пять этажей полета замерзлым асфальтом. Лишь бы быть подальше от этой чудовищной вони. Так наверное могла бы пахнуть тонна грязи, собранной между пальцев ног предвечного безумного и кровожадного бога, убитого на тысячелетний сон силами Добра. В итоге я все-таки убежал от запахового кошмара.
С громким Хрясть! я проломив дверь, а может и собственный лоб, вылетел из гостиной, также совмещающей в себе спальню, рабочий кабинет, столовую и мастерскую, и в тот же миг влетел в прихожую. Задержавшись там на доли мгновения, чтобы опрокинуть шаткий трехногий столик, на котором безмятежно спали старые тапочки, вышедшие на пенсию, я вбежал в другое помещение… И очень скоро пожалел об этом…
Страница
3 из 3
3 из 3
