Луч света чьей-то души коснулся его, призывая спуститься с Небесного Чертога на Землю, и Бог Дождя поторопился откликнуться на этот зов. Слишком много времени прошло с тех пор, когда в последний раз он чувствовал подобный зов, когда кто-то нуждался в нем и призывал его по имени, которое он сам давно считал забытым.
Добавить в моё избранное
5 мин, 53 сек 18459
С потоком дождя молодой Бог спустился на Землю и увидел перед собой опешившего человека, совсем юного, еще мальчишку. Мальчик, казалось, не ожидал подобного, и теперь сидел на земле во все глаза таращась на светловолосое божество в легких одежках.
— Кто ты? — едва слышно прошептал юнец.
— Зачем ты призывал меня?
Бог Дождя не привык к тому, чтобы его боялись. Но когда его призывали в последний раз? Сколько времени прошло с тех пор?
— Ты правда Бог Дождя?
— Да.
Поднявшись с земли, мальчишка цепко схватил его за руку, и буквально поволок за собой за угол хижины, где на пеньке обнаружился совсем ветхий старик, куривший трубку.
— Надо же. У мальца-то, получилось.
Старик крякнул и принялся выбивать трубку, на какое-то время абсолютно утратив видимый интерес и к юному Богу и к его проводнику. По крайней мере, у Бога Дождя появилось время осмотреться, и понять, что он не узнает это место. Кругом, насколько хватало глаз, была пустыня, ветер, играя, пересыпал песчинки, вырисовывая только ему ведомые фигуры, и заставляя дюны лениво переползать с места на место. Потрескавшаяся, иссохшая земля, сейчас больше похожая на камень, слишком давно жаждала воды.
— Мой город… — Твоего города давно уже нет. Его поглотила пустыня. Как и все здесь, — старик обвел рукой раскинувшийся перед ними пейзаж.
— Очень давно пески поглотили его, и теперь лишь раз в сотню лет, когда дуют влажные ветра с моря, пустыня отступает, обнажая развалины. Твои люди нашли себе нового Бога и молились ему, но их новый Бог не мог спасти их от засухи. Слишком давно люди забыли, что Боги слышат только чистые души и лишь чистые помыслы, обращенные к ним. Они несли в твой храм янтарный мед, белую, как снег, муку, и красное, как кровь, вино, но это не могло помочь им.
— Новый Бог?
— Золото. Богатства. Люди забыли так много. Но ты услышал зов ребенка, того, кто сохранил чистую душу. Я знал, что ты его услышишь.
— Зачем ты призвал меня, спустя столько времени?
— Нам нужен дождь. Урожай гибнет, и нет такого золота во всем мире, которое вернет ушедшие подземные источники или прольется, несущим жизнь дождем, на высохшую землю. Ты поможешь нам?
Ничего не ответил ему Бог Дождя, лишь с горизонта, недовольно ворча, потянулись тяжелые, свинцовые тучи. Подгоняемые легким ветром, они быстро закрыли собой горизонт и совсем скоро обрушились на землю потоками воды.
Как дитя, радовался старик тому дождю, радовалась земля, и все растущее на ней, жадно впитывая влагу, распрямляя пригнутые к земле жарким солнцем стебли, расправляли листья. Поднявшись со своего места старик приблизился к молодому Богу.
— Твои люди ушли, на север. Жрецы основали там храм, и новый город, вновь взывают к тебе. Может быть, там ты найдешь другие светлые души? Но будь осторожен, слишком давно люди шепчутся, что храм тот пуст, а Бог Дождя давно мертв.
И снова ничего не ответил молодой Бог старику, лишь кивнул и направился на север. Три дня шел он до высоких каменных стен нового города, три дня злой ветер и грубый песок рвали его одежды, забивались в волосы, и иссушали кожу. Вечером третьего дня он вошел в город. Целую ночь Бог Дождя ходил по городу, слушал мысли людей и разглядывал их души. Злыми были мысли людей, и в душах даже самых маленьких детей он не нашел ни единого лучика света. Опечалился молодой Бог, а к рассвету вышел к храму. Прекрасен был сей храм, сложенный из камня и украшенный металлом, убранство сверкало и переливалось в свете солнца, но он был пуст. Камень и металлы не могут жить, покинув землю. Не могут дышать и не могут больше отвечать на силу, с которой к ним обращаются. Прежний его храм не был построен, он сплетался из ветвей деревьев и кустарников, полом его была земля, устланная мягчайшим ковром травы, а алтарем живой, сверкающий ключ, выбивающийся из под земли со смеющимся звоном. Стоящий же сейчас перед ним храм был мертв. В нем не было жизни и не было силы его, или любого другого Бога. Разве люди это не чувствуют?
Бог Дождя поднялся по ступеням, к самым дверям храма, сделанным из крепких досок таких же мертвых, как и все тут, деревьев, когда путь ему преградил один из жрецов. Он носил знак дождя, и только по этому знаку, некогда врученному первому жрецу, молодой Бог узнал в этом человеке своего служителя. У его первых жрецов не было богатых одежд, и сверкающих украшений. Зато была чистая, светлая душа, которой начисто был лишен этот человек.
— Бродяга?! Убирайся!
Жрец замахнулся посохом, вынудив того отступить.
— Убирайся, убирайся! Нечего тебе тут делать. Нищие должны сидеть у подножия лестницы.
— Но я хочу войти.
Воспротивился юный Бог, а жрец рассмеялся неприятным, каркающим смехом.
— Хочешь войти? А что у тебя есть для нашего всемилостивого Бога? Ты принес ему янтарный мед?
— Кто ты? — едва слышно прошептал юнец.
— Зачем ты призывал меня?
Бог Дождя не привык к тому, чтобы его боялись. Но когда его призывали в последний раз? Сколько времени прошло с тех пор?
— Ты правда Бог Дождя?
— Да.
Поднявшись с земли, мальчишка цепко схватил его за руку, и буквально поволок за собой за угол хижины, где на пеньке обнаружился совсем ветхий старик, куривший трубку.
— Надо же. У мальца-то, получилось.
Старик крякнул и принялся выбивать трубку, на какое-то время абсолютно утратив видимый интерес и к юному Богу и к его проводнику. По крайней мере, у Бога Дождя появилось время осмотреться, и понять, что он не узнает это место. Кругом, насколько хватало глаз, была пустыня, ветер, играя, пересыпал песчинки, вырисовывая только ему ведомые фигуры, и заставляя дюны лениво переползать с места на место. Потрескавшаяся, иссохшая земля, сейчас больше похожая на камень, слишком давно жаждала воды.
— Мой город… — Твоего города давно уже нет. Его поглотила пустыня. Как и все здесь, — старик обвел рукой раскинувшийся перед ними пейзаж.
— Очень давно пески поглотили его, и теперь лишь раз в сотню лет, когда дуют влажные ветра с моря, пустыня отступает, обнажая развалины. Твои люди нашли себе нового Бога и молились ему, но их новый Бог не мог спасти их от засухи. Слишком давно люди забыли, что Боги слышат только чистые души и лишь чистые помыслы, обращенные к ним. Они несли в твой храм янтарный мед, белую, как снег, муку, и красное, как кровь, вино, но это не могло помочь им.
— Новый Бог?
— Золото. Богатства. Люди забыли так много. Но ты услышал зов ребенка, того, кто сохранил чистую душу. Я знал, что ты его услышишь.
— Зачем ты призвал меня, спустя столько времени?
— Нам нужен дождь. Урожай гибнет, и нет такого золота во всем мире, которое вернет ушедшие подземные источники или прольется, несущим жизнь дождем, на высохшую землю. Ты поможешь нам?
Ничего не ответил ему Бог Дождя, лишь с горизонта, недовольно ворча, потянулись тяжелые, свинцовые тучи. Подгоняемые легким ветром, они быстро закрыли собой горизонт и совсем скоро обрушились на землю потоками воды.
Как дитя, радовался старик тому дождю, радовалась земля, и все растущее на ней, жадно впитывая влагу, распрямляя пригнутые к земле жарким солнцем стебли, расправляли листья. Поднявшись со своего места старик приблизился к молодому Богу.
— Твои люди ушли, на север. Жрецы основали там храм, и новый город, вновь взывают к тебе. Может быть, там ты найдешь другие светлые души? Но будь осторожен, слишком давно люди шепчутся, что храм тот пуст, а Бог Дождя давно мертв.
И снова ничего не ответил молодой Бог старику, лишь кивнул и направился на север. Три дня шел он до высоких каменных стен нового города, три дня злой ветер и грубый песок рвали его одежды, забивались в волосы, и иссушали кожу. Вечером третьего дня он вошел в город. Целую ночь Бог Дождя ходил по городу, слушал мысли людей и разглядывал их души. Злыми были мысли людей, и в душах даже самых маленьких детей он не нашел ни единого лучика света. Опечалился молодой Бог, а к рассвету вышел к храму. Прекрасен был сей храм, сложенный из камня и украшенный металлом, убранство сверкало и переливалось в свете солнца, но он был пуст. Камень и металлы не могут жить, покинув землю. Не могут дышать и не могут больше отвечать на силу, с которой к ним обращаются. Прежний его храм не был построен, он сплетался из ветвей деревьев и кустарников, полом его была земля, устланная мягчайшим ковром травы, а алтарем живой, сверкающий ключ, выбивающийся из под земли со смеющимся звоном. Стоящий же сейчас перед ним храм был мертв. В нем не было жизни и не было силы его, или любого другого Бога. Разве люди это не чувствуют?
Бог Дождя поднялся по ступеням, к самым дверям храма, сделанным из крепких досок таких же мертвых, как и все тут, деревьев, когда путь ему преградил один из жрецов. Он носил знак дождя, и только по этому знаку, некогда врученному первому жрецу, молодой Бог узнал в этом человеке своего служителя. У его первых жрецов не было богатых одежд, и сверкающих украшений. Зато была чистая, светлая душа, которой начисто был лишен этот человек.
— Бродяга?! Убирайся!
Жрец замахнулся посохом, вынудив того отступить.
— Убирайся, убирайся! Нечего тебе тут делать. Нищие должны сидеть у подножия лестницы.
— Но я хочу войти.
Воспротивился юный Бог, а жрец рассмеялся неприятным, каркающим смехом.
— Хочешь войти? А что у тебя есть для нашего всемилостивого Бога? Ты принес ему янтарный мед?
Страница
1 из 2
1 из 2
