Карл Гольдберг обижался, когда я называл «гробокопателем». Он иначе как кладоискателем себя не почитал. Жизнь подобных типов туманна, я часто терял Карла из виду. Несколько раз мы сотрудничали, и не без успеха. Признаюсь, этот маленький чернявый вертун был по-своему симпатичен. Подозреваю, клады он копал не столько от жадности, сколько из желания дышать атмосферой рискованной романтики, овевающей это довольно скучное и прозаическое по сути дело.
4 мин, 46 сек 17112
Неустранимым пороком конструкции Карла было то, что он всегда (всегда!) звонил не вовремя, не считаясь с привычками остального человечества спать или посещать уборную. Вот и теперь телефон запиликал Моцартом в полпервого ночи.
Бывших подруг я бы послал далече, но Карл — иное дело. Он сбивчиво, не подумав поздороваться, изложил мне какие-то свои идеи по поводу замка, названия я не расслышал, и потребовал приехать поскорее, ну прямо сейчас.
— Утром! — сказал я, — я в зюзю пьян и за руль не сяду. Адье, землеройка.
Назавтра я оказался в местечке на юге Франции, название которого если и вспомню, оно все равно ничего вам не даст. Карл ждал на стоянке аэропортика рядом с потасканной зеленой малюткой — «Пежо». «Великий археолог на пленэре», в сером дешевом костюме и почему-то в дурацкой тирольской шляпе, сидевшей на плешивой голове, точно седло на поросенке. Под зуд слабосильного мотора мы покатили в его походный лагерь в деревенской гостинице. Не теряя времени, Гольдберг рассказывал о деле, иногда бросая руль — воздеть руки, и пугая встречные грузовики лихим вихлянием бедной нашей машинки.
Замок Шане давно уже потерял настоящих владельцев. Веке в восемнадцатом последний граф де Шане умер бездетным, чуть не с горя после бегства молодой жены с более молодым, и видно, куда более симпатичным соседом. Так гласила какая-то хроника, добытая Карлом у священника местной церквушки. Хроника сохранилась неважно, желтый пергамент истеребили прошедшие столетия да еще попортило наводнением в конце 19 века, но для Карла слепая вязь тогдашнего писца была что детская азбука.
Де Шане считались богатым родом. Их буйные предки нахомячили грабленого добра во время крестовых походов, а потом занимались разными темными, но доходными делами вроде промысла на большой дороге. В течение столетий эти пауки высасывали более бедных и невезучих соседей и своих крестьян, махинировали с землей и налогами, загребая золото своими волосатыми лапами. Теперь разваливающийся замок принадлежал кому-то, кто к де Шане даже не имел отношения, впрочем, Карла такие мелочи не волновали, разрешений на раскопки он сроду ни у кого не выпрашивал.
Главное, отчего Гольдберг потерял голову, была не хроника. Уже в маленькой и скверной гостинице он с величайшими предосторожностями показал мне лист пергамента с бумажник, оборванный с одного края. Бурые буквы бежали по нему наискось. Карл уверял, что среди церковных бумаг нашел этот клочок — закладку в молитвеннике с гербом де Шане. Такой любитель Эдгара По не мог не проверить безумную идею. И очищенный, нагретый на абажуре настольной лампы обрывок проявил-таки эту запись!
Я б решил, что бедная плешивая голова друга совсем прохудилась, но странного оттенка буквы и правда не походили на обычные чернила. Карл прочел мне несколько неровных, пляшущих строк на старофранцузском.
«… пусть и погибели моей души. И свое величайшее сокровище я скрыл в северном подземелье, справа от рельефа кающейся Магдалины.
Бывших подруг я бы послал далече, но Карл — иное дело. Он сбивчиво, не подумав поздороваться, изложил мне какие-то свои идеи по поводу замка, названия я не расслышал, и потребовал приехать поскорее, ну прямо сейчас.
— Утром! — сказал я, — я в зюзю пьян и за руль не сяду. Адье, землеройка.
Назавтра я оказался в местечке на юге Франции, название которого если и вспомню, оно все равно ничего вам не даст. Карл ждал на стоянке аэропортика рядом с потасканной зеленой малюткой — «Пежо». «Великий археолог на пленэре», в сером дешевом костюме и почему-то в дурацкой тирольской шляпе, сидевшей на плешивой голове, точно седло на поросенке. Под зуд слабосильного мотора мы покатили в его походный лагерь в деревенской гостинице. Не теряя времени, Гольдберг рассказывал о деле, иногда бросая руль — воздеть руки, и пугая встречные грузовики лихим вихлянием бедной нашей машинки.
Замок Шане давно уже потерял настоящих владельцев. Веке в восемнадцатом последний граф де Шане умер бездетным, чуть не с горя после бегства молодой жены с более молодым, и видно, куда более симпатичным соседом. Так гласила какая-то хроника, добытая Карлом у священника местной церквушки. Хроника сохранилась неважно, желтый пергамент истеребили прошедшие столетия да еще попортило наводнением в конце 19 века, но для Карла слепая вязь тогдашнего писца была что детская азбука.
Де Шане считались богатым родом. Их буйные предки нахомячили грабленого добра во время крестовых походов, а потом занимались разными темными, но доходными делами вроде промысла на большой дороге. В течение столетий эти пауки высасывали более бедных и невезучих соседей и своих крестьян, махинировали с землей и налогами, загребая золото своими волосатыми лапами. Теперь разваливающийся замок принадлежал кому-то, кто к де Шане даже не имел отношения, впрочем, Карла такие мелочи не волновали, разрешений на раскопки он сроду ни у кого не выпрашивал.
Главное, отчего Гольдберг потерял голову, была не хроника. Уже в маленькой и скверной гостинице он с величайшими предосторожностями показал мне лист пергамента с бумажник, оборванный с одного края. Бурые буквы бежали по нему наискось. Карл уверял, что среди церковных бумаг нашел этот клочок — закладку в молитвеннике с гербом де Шане. Такой любитель Эдгара По не мог не проверить безумную идею. И очищенный, нагретый на абажуре настольной лампы обрывок проявил-таки эту запись!
Я б решил, что бедная плешивая голова друга совсем прохудилась, но странного оттенка буквы и правда не походили на обычные чернила. Карл прочел мне несколько неровных, пляшущих строк на старофранцузском.
«… пусть и погибели моей души. И свое величайшее сокровище я скрыл в северном подземелье, справа от рельефа кающейся Магдалины.
Страница
1 из 2
1 из 2