— Не надо, чтобы нас видели вместе. Ты девушка Сереги, у меня потом проблемы будут. Так что приходи тайно и никому не говори. Да и неприятностей на работе мне не надо.
Добавить в моё избранное
8 мин, 18 сек 10041
Данька сидел спиной к Наташе и разговаривал максимально тихо. Со стороны могло показаться, что он шепчет себе под нос написанное в конспекте. Небольшого роста, субтильный с мягкими девичьими чертами лица, он вовсе не походил на третьекурсника. Он вообще был «редким зверем» в университете имени Богомольца: не из богатой семьи, не потомственный медик и не еврей. Обычный мальчишка, сутулый нескладный подросток с печатью эмо на лице. Трогательная косая челочка, удлиненные височные пряди, постоянно влажно-грустные глаза. Мальчик-конфетка, сошедший с кадров аниме для девочек. Говорили, что его отец был милиционером — простым ппс-ником, и погиб в девяностых, вроде защищая то ли какую-то девочку, то ли торговцев с рынка. Говорили, что мать Даньки больна и постоянно находится в больнице, а сам он живет с бабушкой и старшей сестрой. Все эти слухи вызывали обильно-слезоточивое сочувствие у девочек и презрительное хмыканье у парней, мол, парню бы работать, семье помогать, а он штаны протирает в одном из самых дорогих университетов. И где только деньги берутся на обучение? Хотя вроде на государственной дотации, отличник. Но взяток преподам это не отменяет.
Здание надвигалось, давило своей мрачной вычурностью геометрического буйства фантазии архитектора. Наташа поймала себя на мысли, что раньше не задумывалась, как выглядит городской крематорий: словно наслоившаяся бетонная чешуя, вздыбившаяся под порывом ветра. Здание было вполне посмодернистким и никакой «готичной тоски» в себе не несло. Оттого сильнее ощущалась его пугающая нелепость. Не пугающая. Мрачная и помпезная. Конечно же, девушка удивилась тому, что Данька работает в крематории, хотя ночные смены казались оправданными: днём надо учиться, заочки или вечерки в «меде» нет. Неожиданное место работы. Но потому и приглашение выглядело вдвойне привлекательным: если и изменять Сереге, то лишь с таким милашкой как Данька. А крематорий… это же так романтично. Естественно, пока она не поделилась с подружками, боялась, что Данька струсит и не придёт. Но зато после свидания можно во всех подробностях посмаковать… Данька открыл дверь, пропуская гостью и оглядываясь по сторонам. Нервно прокручиваемый браслет неожиданно лопнул, просыпавшись бисеринами на крыльцо. Парень принялся собирать бисер, оглядываясь по сторонам. Девушка передернулась. Она любила этот браслет. Он был почти оберегом. Не стоило его так теребить, теперь уж не исправишь. Обидно. Но есть Данька, значит — нечего хмуриться и сожалеть о побрякушке.
— Меня никто не видел, пусто на улице. Ты ведь просил, я понимаю… — проворковала Наташа, предвкушая нетривиальный вечер. Глядя на настороженное лицо парня, девушка действительно понимала, что в его ситуации лишиться работы — полный крах. Естественная женская жалость сдавливала грудь до поблескивания слез в глазах.
— Вот и хорошо. Не люблю неоправданные риски, — ответил Данька, запирая дверь. Он повернулся к девушке, обнял со спины, пока она снимала пальто. Мягкая ладонь с чем-то знакомо пахнущим закрыла рот и нос Наташи. Угасающая память дала подсказку слишком поздно: диэтиловый эфир. Глухой удар по затылку выключил сознание.
— Я бы на твоем месте не просыпался. У меня мало эфира и нет маски, — первое, что услышала Наташа, попытавшись открыть глаза и сконцентрировать сознание. Ровный спокойный голос Даньки. Вялая память неохотно подкинула события сегодняшнего вечера.
— Сколько… я так? — пересохшие губы не давали говорить, оставалось лишь хрипло шептать.
— Тридцать четыре минуты. Инструмент еще не готов, так что придется подождать. Начальство задержалось, не успел простерилизовать, — буднично ответил Данька, а в душе Наташи начала подниматься буря паники.
— Ты! Ты!
— Не дергайся, иначе остатки эфира быстрее выветрятся и будет совсем нехорошо. Тебе. Все равно не вырвешься, мы здесь трупы равняем.
Только после этих слов девушка заметила, что она раздета донага и прочно зафиксирована на столе. Голые кафельные стены, пропитанные запахом формалина, бетонный пол. Ассоциации с моргом просочились в мутный мыслепоток.
— Псих! Мерзавец!
— Не утруждайся. Я не псих. Наверное, осознание того, что попала к маньяку, стало бы для тебя самооправданием. Это не так. Я просто работаю. Поставщиком органов для трансплантации. Надо же где-то деньги брать.
Всё ещё вялое сознание отказывалось принимать реалии. Девушка заметалась, в попытке вырваться, но натолкнулась взглядом на равнодушные глаза Даньки и затихла. Заплакала.
— Дань, опомнись, мы же вместе три года учимся, мы же друзья… — Друзья? Не припомню, чтобы был твоим другом. Мы даже не общались до этого приглашения. Я же не ровня твоей компашке, бедный мальчик.
— Так ты… ты из-за этого? Из-за того, что я из хорошей семьи?!
— Хорошей? Бедные семьи, по-твоему, плохие? Но неважно. Нет, не из-за этого. Просто твоя медицинская карта подошла. Знаешь, твое здоровье близко к идеальному, органы в полном порядке.
Здание надвигалось, давило своей мрачной вычурностью геометрического буйства фантазии архитектора. Наташа поймала себя на мысли, что раньше не задумывалась, как выглядит городской крематорий: словно наслоившаяся бетонная чешуя, вздыбившаяся под порывом ветра. Здание было вполне посмодернистким и никакой «готичной тоски» в себе не несло. Оттого сильнее ощущалась его пугающая нелепость. Не пугающая. Мрачная и помпезная. Конечно же, девушка удивилась тому, что Данька работает в крематории, хотя ночные смены казались оправданными: днём надо учиться, заочки или вечерки в «меде» нет. Неожиданное место работы. Но потому и приглашение выглядело вдвойне привлекательным: если и изменять Сереге, то лишь с таким милашкой как Данька. А крематорий… это же так романтично. Естественно, пока она не поделилась с подружками, боялась, что Данька струсит и не придёт. Но зато после свидания можно во всех подробностях посмаковать… Данька открыл дверь, пропуская гостью и оглядываясь по сторонам. Нервно прокручиваемый браслет неожиданно лопнул, просыпавшись бисеринами на крыльцо. Парень принялся собирать бисер, оглядываясь по сторонам. Девушка передернулась. Она любила этот браслет. Он был почти оберегом. Не стоило его так теребить, теперь уж не исправишь. Обидно. Но есть Данька, значит — нечего хмуриться и сожалеть о побрякушке.
— Меня никто не видел, пусто на улице. Ты ведь просил, я понимаю… — проворковала Наташа, предвкушая нетривиальный вечер. Глядя на настороженное лицо парня, девушка действительно понимала, что в его ситуации лишиться работы — полный крах. Естественная женская жалость сдавливала грудь до поблескивания слез в глазах.
— Вот и хорошо. Не люблю неоправданные риски, — ответил Данька, запирая дверь. Он повернулся к девушке, обнял со спины, пока она снимала пальто. Мягкая ладонь с чем-то знакомо пахнущим закрыла рот и нос Наташи. Угасающая память дала подсказку слишком поздно: диэтиловый эфир. Глухой удар по затылку выключил сознание.
— Я бы на твоем месте не просыпался. У меня мало эфира и нет маски, — первое, что услышала Наташа, попытавшись открыть глаза и сконцентрировать сознание. Ровный спокойный голос Даньки. Вялая память неохотно подкинула события сегодняшнего вечера.
— Сколько… я так? — пересохшие губы не давали говорить, оставалось лишь хрипло шептать.
— Тридцать четыре минуты. Инструмент еще не готов, так что придется подождать. Начальство задержалось, не успел простерилизовать, — буднично ответил Данька, а в душе Наташи начала подниматься буря паники.
— Ты! Ты!
— Не дергайся, иначе остатки эфира быстрее выветрятся и будет совсем нехорошо. Тебе. Все равно не вырвешься, мы здесь трупы равняем.
Только после этих слов девушка заметила, что она раздета донага и прочно зафиксирована на столе. Голые кафельные стены, пропитанные запахом формалина, бетонный пол. Ассоциации с моргом просочились в мутный мыслепоток.
— Псих! Мерзавец!
— Не утруждайся. Я не псих. Наверное, осознание того, что попала к маньяку, стало бы для тебя самооправданием. Это не так. Я просто работаю. Поставщиком органов для трансплантации. Надо же где-то деньги брать.
Всё ещё вялое сознание отказывалось принимать реалии. Девушка заметалась, в попытке вырваться, но натолкнулась взглядом на равнодушные глаза Даньки и затихла. Заплакала.
— Дань, опомнись, мы же вместе три года учимся, мы же друзья… — Друзья? Не припомню, чтобы был твоим другом. Мы даже не общались до этого приглашения. Я же не ровня твоей компашке, бедный мальчик.
— Так ты… ты из-за этого? Из-за того, что я из хорошей семьи?!
— Хорошей? Бедные семьи, по-твоему, плохие? Но неважно. Нет, не из-за этого. Просто твоя медицинская карта подошла. Знаешь, твое здоровье близко к идеальному, органы в полном порядке.
Страница
1 из 3
1 из 3
