Начало света

Я не знаю, правда это или нет. Но, в любом случае, шляться под недостроенным виадуком — глупо. Всякая дрянь может свалиться на голову. Когда я плелся по железке к вокзалу, я об этом не подумал — а зря. Какой-то олух выбросил окурок, который стукнул меня точнехонько по затылку. Я поднял голову, чтобы обругать всех наверху, и увидел бетонную плиту. Она летела ко мне, тяжело рассекая воздух. Мне кажется, летела очень долго. Секунды три точно. У меня было полным-полно времени, чтобы упасть в сторону, поджать ноги и откатиться подальше. Я знал, как это нужно сделать — мягкий рывок влево, подставить бок рельсам, свернуться, как эмбрион, — и парочка оборотов вокруг своей оси. Будет немного больно, потому что рельсы, шпалы и эти камешки на насыпи не слишком мягкие, но я потерплю. Мама только руками разведет, когда увидит выпачканные в мазуте светлые джинсы. Рубашка — фиг с ней, она старая.

В общем, я все просчитал, едва тень от плиты упала на мое лицо. Но возникла одна проблема. Я был парализован. Ни одним мускулом не мог пошевелить. Не от страха — я не успел испугаться. Просто… меня будто в кандалы заковали.

Я не успел почувствовать боль. И на том спасибо.

Единственные существа, которые нас видят — бродячие собаки. Странно, конечно, что домашние нас не замечают, хотя, возможно, они просто притворяются. Типа, мы, чертовы зомби, респектабельным псам не ровня.

С дворнягами у меня и при жизни были хорошие отношения… ну, кроме того случая, когда я сбегая утром по лестнице наступил на несчастную псину, мирно прикорнувшую на соседском коврике для вытирания ног. А после той злосчастной плиты именно бродячая собака привела меня в «банду». Большая белая собака, которую я никогда после не видел. Возможно она была призраком. Или, хм, ангелом-хранителем.

В любом случае, сейчас настало время вернуть должок. За то, что они виляли нам хвостами, за их ночные песни, которые они пели нам, за их понимающие глаза… Именно поэтому Миледи разбудила меня в несусветную рань.

Вставай давай! — она хорошенько тряхнула меня за плечи, так что я чуть язык не откусил.

Спросонья я начал вяло возражать, но потом просто уткнулся лицом в подушку, стараясь не слышать, как цокают ее каблучки. Миледи металась по комнатенке так, что строительный вагончик, в котором мы жили, ходил ходуном. В такие минуты я всегда представлял себе, как он наконец начинает ехать, все быстрей и быстрей и срывается в бездонную пропасть.

Подозрительное затишье заставило меня открыть глаза. Миледи сидела на табуретке у окна и сосредоточенно подкрашивала ресницы.

Выезжаем через три минуты, — ледяным голосом произнесла она.

Я зевнул:

Ну да, как же. А машина?

Упырь пригнал с полчаса тому назад.

Я скатился с кровати, кое-как выбрался из кокона одеял и, по-быстрому натянув кроссовки, рванулся к выходу. С разорванного плаката на двери мне приветственно помахал Терминатор. «Hola, amigo», — прошептал я, откидывая щеколду.

Стройки еще при жизни мне казались местами почти мистическими. Навалят горы щебня, накопают котлованов — вот вам и пейзаж какой-нибудь далекой планеты. Или, на худой конец, земля после апокалипсиса. Теперь я знаю, что там действительно не все так просто. Стройки, свалки, заброшенные места обычно ведут свою тайную жизнь, заметную только таким, как я. Иногда на месте разрушенных домов остаются их двойники. Можно зайти внутрь, побродить, полюбоваться на всякие странные штуки вроде медленно парящих ламп и решеток, которые обвились вокруг колонн на манер плюща и, кажется, даже пустили корни. Такие места встречаются нечасто, но они для нас. Людям туда хода нет.

Вагончик, в котором живет наша банда — тоже такой… особенный. Хотя зимой в нем ужасно холодно, если забываешь подбрасывать дрова в железную печку.

Само собой, для того, чтоб ездить по призрачным дорогам, нужен призрачный автомобиль. Поэтому Упырь и поперся к автомобильной свалке на ночь глядя. Честно говоря, мне до последнего момента казалось, что он лишь рассмеется, узнав о нашей затее с бродячими собаками. Сколько я его помню, он всегда хмуро и скептически отзывался обо всем. Я его особо не виню — что поделаешь, если нанятая им бригада рабочих уронила металлическую балку прямо ему на голову. А после шикарных похорон любимые родственники в рекордные сроки довели до банкрота его любимое детище, фирму по производству эксклюзивной мебели. С тех пор Упырь был твердо убежден, что девяносто процентов людей — полные болваны, а остальные десять — идиоты. Самого себя и нас он оптимистично причислял к болванам.

Сейчас он сидел, развалясь, на капоте старого джипа и задумчиво рассматривал огромное мачете.

Ого, машинку достал!

Угу… Выбрал лучшую со свалки, да?

Я туда не доехал. Взял со стоянки рядом с аэропортом. Там просто редкостные дебилы работают, — задушевно сообщил он.

— У них самолет стырят, а они и не почешутся.