Предчувствие

Он ведь был твоим другом, не так ли?

— Я его не убивал, — процедил я сквозь зубы.

— Ладно, ладно, — сказал рыжеусый, закуривая сигарету так, как будто ничего необычайного сейчас не произошло.

— Он сам случайно выбросился из окна.

— Не случайно, — едва слышно произнес я.

— Что?

— Я говорю — не случайно. Но я даже не догадывался об этом.

— Что он выбросится из окна?

— Да.

— Интересно получается. Вы отдыхали, расслаблялись, — рыжеусый поднес поближе к глазам недопитую поллитровку и покрутил ее, разглядывая, — а потом твой друг ни с того ни с сего вдруг выпал из окна. Так я понимаю?

Я кивнул.

— Даже не предупредив тебя?

Мне нечего было ответить. Рыжеусый, прищурив левый глаз, пристально посмотрел на меня.

— Что-то лицо мне твое незнакомо. Я тут почти всех знаю. Ты не местный? Документы есть?

— В заднем кармане.

Я попытался встать.

— Сиди, сиди, — приподнялся рыжеусый, — сам достану.

Он перегнулся через меня и вытащил из заднего кармана моих джинсов паспорт.

— Так, любопытно. Стало быть, не местный. Давно приехал? С какой целью.

Я не стал ничего скрывать и все рассказал, как было.

— Прочтите сами его письмо. Оно у меня с собой. Что бы вы на моем месте сделали, получив такое от близкого друга?

— Ну, ну, — пробурчал рыжеусый, вытаскивая из конверта письмо Романа, а толстомордый, оторвавшись от окна, снова нетерпеливо брякнул:

— Что ты панькаешься с ним, Григорыч, потащили его в отделение!

— Погоди, Михалыч, любопытно же. Не каждый день у тебя под носом из окна вываливаются.

Рыжеусый углубился в чтение, по мере которого он изредка шмыгал носом и ухмылялся.

— Да, интересно. Сынок весь в батеньку пошел. Взгляни, Михалыч, — протянул он толстомордому письмо, — и тот туда же.

Толстомордый брезгливо взял мятый лист письма и быстро пробежал по нему глазами. Через минуту и он, как и рыжеусый, криво усмехнулся:

— Они все тут посходили с ума. Батя его был помешанный, и этот туда же.

— Ладно, — сказал, поднимаясь рыжеусый, — поехали в отделение. Там с тобой разберутся.

Мне было все равно. Я никак не мог отойти от увиденного.

— Конец света, — вновь ухмыльнулся толстомордый и небрежно толкнул меня в плечо.

— Иди вперед, ангелочек, и не вздумай брыкаться, в один мах голову сверну.

Мы стали спускаться по ступеням. Нелепая смерть Романа не выходила у меня из головы. Почему же так? Зачем? Ответов не было. Но когда мы вышли из подъезда, странное чувство тревоги внезапно охватило и меня. Я остановился, взволнованный, и высоко задрал голову. Тревога шла откуда-то сверху. Сочилась из застывшего над нами ярко-ярко голубого пятна на небе. Ее, скорее всего, почувствовало и мое сопровождение. Они так же, как и я, нерешительно остановились и вперились в это яркое пятно. Беспокойство на их лицах вскоре переросло в нескрываемый страх. Сверху мелко-мелко посыпалась мошкара. Много мошкары. Она падала к нашим ногам, черным-черно усыпая все вокруг. Потом за нею стали падать мертвые птицы. Затем по округе разнеслись истошные бабьи крики, и один, другой, третий человек из распахнутых настежь окон полетели вниз. Разбивающиеся на наших глазах люди привели милиционеров в ужас. Я слова не мог произнести. А люди все падали и падали вниз, как мошкара, покрывая возле нас асфальт еще не остывшими трупами. Но я больше не смотрел на них. Сочащаяся сверху энергия полностью поглотила меня. Я не знал, что шло в наш мир оттуда. Или это наш мир стал разваливаться на части. Но одно я ощутил наверное — желание, чтобы этот невидимый источник никогда бы не угас, и я полностью растворился в нем…