Миниатюры 666

И усевшись на диван я, стараясь придать голосу скептический оттенок, прочел:

— Здравствуйте! Если Вам нечем заняться — прочитайте это письмо. Впрочем, нет, даже если вам есть, чем заняться — все равно отложите все дела в сторону и прочтите это письмо… Ибо перед вами ПИСЬМО-КАПЕЦ!

— Письмо-капец?! — рассмеялся Петя, — Про такое даже я не слышал!

— Да ты слушай дальше! — преврал я его, и продолжил, — Вы слышали о письме счастья? Слышали, наверняка слышали… А может быть даже и отправляли его кому-то. И неужели Вы думали, что в природе не существует его антипода, письма-капец? Нет, конечно же Вы так не думали! Оно перед Вами! Настоящее! Уникальное! Единственное в своем роде письмо-капец!

Тот, кто прислал его Вам, хочет, чтобы Вам пришел КАПЕЦ! Впрочем, не расстраивайтесь, быть может он вовсе и не ненавидит Вас — просто хочет, чтобы капец не пришел ему самому. Ибо если в течение трех дней Вы не разошлете копию этого письма десяти людям — Вам придет капец… Быть может, не тотальный. Быть может мелкий и почти незаметный… Кто-то из тех, кто пренебрегал этим письмом, лишился работы. У кого-то украли кошелек, от кого-то ушла жена, а к кому-то — вернулась, вопреки всем его желаниям. Вот что есть капец! Капец — есть неудача и невезение… Разошлите это письмо 10 людям, и тогда капец минует Вас стороной, уйдя вместе с этим письмом к тем 10-ти! Отсылайте это письмо врагам — пусть им придет капец! Отсылайте это письмо друзьям — пусть отошлют его своим врагам, чтобы им пришел капец! Но помните, нужно сделать 10 копий, и разослать двадцати разным людям! Разослать по почте, по e-mail'у, да хоть просто разложить по почтовым ящикам — главное — отправить его десяти разным адресатам! Так и только так капец минует Вас стороной!

А вот, собственно, и текст заклинания, в котором и кроется секрет письма-капец! Все написанное выше — лишь прелюдия, чтобы Вы знали, что с ним делать. Вот оно, письмо-капец, во всей своей убийственной красе… Увы, оно зародилось в Англии, потому-то текст заклинания и составлен на английском!

Wackiness wad wadi. kale icand rabbeting — kalmyk ubiquitous dacron rabbit yahoo abandonee sabbatarian habitat oakum vacate. nagging abbreviated radiative oasis daffy. rabbi ultras — весь этот бред я почел, безумно коверкая слова, так как по-аглийски понимал не лучше, чем по-собачьи или по-птичьи, — И помните, у Вас только три дня на то, чтобы разослать 10 копий десяти разным людям, иначе капец придет к Вам!

— Как тебе? — закончив, спросил я.

— Забавно… А ты пробовал перевести это, так сказать, заклинание?

— Пробовал. Забил его в переводчик и перевел. На русском — набор слов, никакого смысла и никакой закономерности.

— Оно и логично, — заключил Петя, — Заклинание, на первый взгляд, и должно быть бессмысленным, и вообще иметь силу только на языке оригинала.

— Так ты в это веришь? — спросил я, состроив самую скептическую мину, какую смог.

— А ты? — вопросом на вопрос ответил он.

— Не знаю… — честно сказал я, — Бред обычно шлют по электронке. А тут кто-то оправил обычным письмом, по почте… Денег на марку не пожалел… Как-то таинственно все это!

— Ага, — усмехнулся он, — Ты еще скажи, что получил его… — он ненадолго задумался, — Погоди-ка, а когда ты его получил? Во вторник, говоришь? Шестого июня?

— Шестого… — согласился я, — Три дня назад. Слушай, а откуда это у нас так газом пахнет? Не должно…

Пробуждение

Тишина давно стала привычной, поэтому пение птиц казалось церковным гимном, а стук дятла — барабанной дробью. Он уже и забыл, что такое звук, равно как и что такое цвет… Цвет… Воспоминание об этом слове вызвало ассоциации с другим. Свет… Солнечный свет, яркий свет оранжевого светила, летом допоздна не покидавшего небосвод. Небосвод был голубым, а Солнце — желтым… Как давно это было… Давно… Представления о времени тоже были размазаны и стерты. Давно… Нет, это слово не подходило для описания вечности, в которой он пребывал… Для описания вечности вообще не подходило ни одно слово в мире… В мире… Мира больше не было! Существовала только тишина, зависшая в пустоте. Пустота, помноженная на тишину… И движение… Он проснулся уже давно, и каким-то чувством, одним пяти, давно забытых и ни разу не использованных с тех пор, как… как пришла вечность, ощущал, что движется. Он ощущал, опять таки, с трудом вспоминая значение слова ощущать, что его колыбель движется вверх. Медленно, не торопясь, возносит его все выше и выше… И он знал, что это движение имеет какой-то смысл… Что однажды колыбель вынесет его из вечности, и тогда вновь вернутся цвет, свет, звук и даже запах… Иногда, сквозь пение птиц, он различал шорох других колыбелей, тоже поднимающихся вверх, выталкиваемых из бездны вечности какой-то силой. Силой, которой нельзя было противиться… Нельзя, да и не хотелось, потому что шестым чувством, остро отточенным в вечности, он ощущал, что это движение несет в себе благо… И то же самое шестое чувство подсказывало, что ждать осталось недолго… Вдруг пение птиц сменил другой звук.