Добавить в моё избранное
9 мин, 48 сек 18278
Он узнал этот звук, вспомнил его, извлек из своей памяти, большая часть которой канула в вечности. То был звук шагов… И голоса… Он не понимал языка, на котором они говорили, не различал тональности, и силясь отыскать в памяти образ тех, кому они могли принадлежать, никак не находил его. Эта часть памяти канула в вечность, ибо вечность более не считала ее нужной.
Что-то пронзило слой тьмы над ним, острым концом коснулось его лба, а затем исчезло туда, откуда пришло, позволив тонкому лучику солнечного света проникнуть в его колыбель. Свет… Солнечный свет… Острое нечто вновь вонзилось в его тело, на этот раз уткнувшись в грудную клетку, и снова исчезло раньше, чем он успел сделать что-либо. В третий раз его рука была быстрее, чем тонкий острый предмет, пришедший сверху. Он схватил его, и потянул на себя, наслаждаясь собственной силой и мощью. Удивленный возглас над ним сменился испуганным, когда предмет, нарушивший его покой, прошел сквозь слой земли, и оказался в его руках.
Цветок… То был цветок — забытое слово из прошлого.
И в этот миг к нему пришло озарение. Голос вечности, шепнувшей Время пришло. Движение колыбели было завершено, пришла пора проснуться! И дав волю своей мощи, он вскинул руки, прорывая заслон тьмы, зная, что то же самое делают сотни и тысячи его собратьев… Время пришло… — Кажется здесь… — Ты уверен?
— Да, вроде… Я здесь не был лет восемь, но ничего, вроде бы, и не изменилось.
— А чему тут меняться?
— Резонно… Как его звали? Надпись на камне почти стерлась, ничего не разобрать.
— Сергей Трофимович… — Ты его вообще знал?
— Мне было пять лет, когда он умер. Помню, но смутно. Он, собственно и не родственник мне, так, седьмая вода на киселе, но мама просила прибраться тут, да цветы поставить… — Так давай, действуй!
— А ты что же, руководить будешь?
— А то… Шорох разгребаемых листьев, невнятное бормотание, треск рвущейся материи, упоминание чьей-то матери… — Ты глянь-ка, могила как просела. Надо как-нибудь сюда отсева привезти.
— Да ты оглянись вокруг, они тут все просели, вон, на одной даже камень упал.
— Жутковато тут все-таки… — Так ты додумался пойти могилку дядюшки проведать шестого июля… Ты бы еще пятницу выбрал, чтоб на тринадцатое выпадала! Ставь цветы, да пошли… — Ставлю… Нет, тут он упадет… Может быть тут? Нет, тоже падает… Черт! Прикинь, он туда, вниз, провалился!
— Как провалился?
— Весь! У меня его как будто вырывало из рук!
— Смотри!
— Какого хрена?!
Запах сырой земли и разложения, грохот рушащихся могильных камней, треск ломающегося дерева… Крик. Упоминание божьей матери…
Что-то пронзило слой тьмы над ним, острым концом коснулось его лба, а затем исчезло туда, откуда пришло, позволив тонкому лучику солнечного света проникнуть в его колыбель. Свет… Солнечный свет… Острое нечто вновь вонзилось в его тело, на этот раз уткнувшись в грудную клетку, и снова исчезло раньше, чем он успел сделать что-либо. В третий раз его рука была быстрее, чем тонкий острый предмет, пришедший сверху. Он схватил его, и потянул на себя, наслаждаясь собственной силой и мощью. Удивленный возглас над ним сменился испуганным, когда предмет, нарушивший его покой, прошел сквозь слой земли, и оказался в его руках.
Цветок… То был цветок — забытое слово из прошлого.
И в этот миг к нему пришло озарение. Голос вечности, шепнувшей Время пришло. Движение колыбели было завершено, пришла пора проснуться! И дав волю своей мощи, он вскинул руки, прорывая заслон тьмы, зная, что то же самое делают сотни и тысячи его собратьев… Время пришло… — Кажется здесь… — Ты уверен?
— Да, вроде… Я здесь не был лет восемь, но ничего, вроде бы, и не изменилось.
— А чему тут меняться?
— Резонно… Как его звали? Надпись на камне почти стерлась, ничего не разобрать.
— Сергей Трофимович… — Ты его вообще знал?
— Мне было пять лет, когда он умер. Помню, но смутно. Он, собственно и не родственник мне, так, седьмая вода на киселе, но мама просила прибраться тут, да цветы поставить… — Так давай, действуй!
— А ты что же, руководить будешь?
— А то… Шорох разгребаемых листьев, невнятное бормотание, треск рвущейся материи, упоминание чьей-то матери… — Ты глянь-ка, могила как просела. Надо как-нибудь сюда отсева привезти.
— Да ты оглянись вокруг, они тут все просели, вон, на одной даже камень упал.
— Жутковато тут все-таки… — Так ты додумался пойти могилку дядюшки проведать шестого июля… Ты бы еще пятницу выбрал, чтоб на тринадцатое выпадала! Ставь цветы, да пошли… — Ставлю… Нет, тут он упадет… Может быть тут? Нет, тоже падает… Черт! Прикинь, он туда, вниз, провалился!
— Как провалился?
— Весь! У меня его как будто вырывало из рук!
— Смотри!
— Какого хрена?!
Запах сырой земли и разложения, грохот рушащихся могильных камней, треск ломающегося дерева… Крик. Упоминание божьей матери…
Страница
3 из 3
3 из 3
