Напротив ДК, возле вездесущего памятника Ленину, на лавочке сидят мужчина и женщина. Сразу видно не местные. Мужчина в длинном чёрном плаще, да ещё и эта шляпа с полями. Женщина же на редкость прекрасна — точно «отдыхающие» — подумал я. Говорили они громко, что в общем, не редкость.
Добавить в моё избранное
5 мин, 58 сек 16017
— Я слышал, что некогда мир был разделён. Разделён тем, кто пытался его понять. Как думаешь, что превращает людей в тёмную силу?
— О, Морфей, ты мой безупречный слуга человечества, — сказала она с улыбкой — ну конечно любовь! В них столько ненависти. Они любят меня, а я люблю только воинов. Глупенький.
Я быстро прошёл мимо этих двоих, улыбнувшись их необычной беседе.
«Чего только не бывает под Солнцем».
Весенний яркий день скачком добрался до середины. Такие скачки явление частое, особенно с того момента как я устроился на работу. Вот оно утро и тут раз… и уже обед. Великая сила всемогущего человека — сила управления временем. Поддавшись сонной бессознательности, оно прошло мимо, оставив быстро тающие сполохи бесполезных воспоминаний о рабочей рутине. А возможно всё дело в моей страховой конторке? Определённо в ней. Есть, что-то мистическое, медитативное в просиживании штанов в помещении 2 на 2 метра.
Моя машина времени, стоит на центральной улице небольшого курортного посёлка. В таких местах главная улица непременно проходит вдоль рынка и затем направляется к морю. Да-да, это главное, незыблемое правило любого приморского городишки — все дороги ведут к морю. Посёлок у нас необычный, главным образом своей таинственной обыкновенностью и отсутствием всякой фантазии. О чём предупреждает само его название — Приморский.
Море омывает его берега по всей длине и кажется, оно одно готово бросить вызов заклятию круга вечного повторения: упирается теплу майского солнца, недовольно сопит ледяным дыханием бриза. Деревья живо откликаются на дуновение ветерка и, посмеиваясь над его неуместным упорством, махают в ответ уже зелеными листьями. Птицы не стыдясь, рассказывают всем о своих чувствах. Обычный день.
— Но всё же, какая глупость, самонадеянность, даже гордыня! — вдруг проснулось сознание — Называть обычным целый день, когда обычный здесь всего лишь Я! В этот сегодняшний день — где-то будет принято решение жить, а где-то умереть, где-то появиться новый вид, вспыхнет новая звезда, а где-то исчезнет галактика.
— Где-то, но не здесь.
Велико могущество Приморского, сладка его убаюкивающая песнь.
Древо жизни, издав треск, исполнило свой таинственный кульбит. Новая жизнь столкнулась со старой, уже окостеневшей. Гул от удара разнёсся на многие километры по мобильным сетям. Пробил стену и разразился громом мелодии вызова на моём телефоне, заставив неистово прыгать по железному сейфу. Перепуганный, он немного успокоился в моих руках.
«Надо его погладить по экрану, чтобы он совсем перестал волноваться».
Телефон стих — заговорил собеседник.
— Они прожили вместе 15 лет и вот… Ей всего три и никто… — Мало того, что они разошлись, так она ещё и хочет забрать ребёнка. За две недели даже не позвонила ни разу.
— Да какая она к чёрту мать! Хрен мы ей отдадим Машеньку!
— Так она у вас?
— Да, уже две недели, и она не позвонила ни разу!
— Ну, если вы хотите оставить её у себя, так в чём проблема?
Разговор тёк и тёк. Эмоции подогревали тёмную смолу слов, и она вытекала вязкой массой из телефона. Обретшие не званую свободу, брошенные, они искали себе пристанище. Я был не против принять их, заняться всё равно было нечем, да и разговор немного развлекал — всегда бодрит чужое падение.
Слова заполняли пространство конторки. Дышать становилось труднее. Я запрокинул голову, сделал глубокий вдох. Смола поглотила меня, её вязкое тело сделало движенье тяжёлым.
В такие моменты особенно просто даётся переход между мирами.
Пространство зазвенело. Чёрное небо, тёмное время. Солнце погасло. Деревья дрожат, шепчутся травы — Новая жизнь столкнулась со старой.
— Морфей, беспощадный властитель, как только мы не называли тебя! Мы можем видеть лишь тьму, окутал нас ты пеленой своих песен. Лишь мрак перед нашим взором. И мы заброшенные, бредём, лишённые всякой надежды, вопрошаем тебя о забвении. Прочна твоя крепость в нашем селении. Велика твоя сила в посёлке у моря. Но пусть глаза отнял ты, у нас есть ещё уши. Донёсся до них звон бьющихся стёкол, шар судеб сместился.
Деревья дрожат, шепчутся травы — Новая жизнь столкнулась со старой.
— Новое — оно ещё слишком слабо, что бы упорствовать и сохранять себя. Да и сохранять собственно ещё нечего, разве, что пару детских радостей и обид, лица и тепло самых близких существ, доверие и любовь к которым безгранична.
Любовь… Слово это плохо подходит для чувства, которое испытывает Новая жизнь к своим создателям. Полное погружение в мир тех, кто её пробудил. Отсутствие чего-либо кроме. Разве, что только неуверенные, дрожащие всходы Я?
Жизнь проваливается в мирозабвение, не видит ничего кроме себя — обычное дело. Так случилось и в этот раз. Наверное, в 10 миллиардный раз за историю своего существования. Но для Новой Жизни — это нежданный гром, конец Мира!
— О, Морфей, ты мой безупречный слуга человечества, — сказала она с улыбкой — ну конечно любовь! В них столько ненависти. Они любят меня, а я люблю только воинов. Глупенький.
Я быстро прошёл мимо этих двоих, улыбнувшись их необычной беседе.
«Чего только не бывает под Солнцем».
Весенний яркий день скачком добрался до середины. Такие скачки явление частое, особенно с того момента как я устроился на работу. Вот оно утро и тут раз… и уже обед. Великая сила всемогущего человека — сила управления временем. Поддавшись сонной бессознательности, оно прошло мимо, оставив быстро тающие сполохи бесполезных воспоминаний о рабочей рутине. А возможно всё дело в моей страховой конторке? Определённо в ней. Есть, что-то мистическое, медитативное в просиживании штанов в помещении 2 на 2 метра.
Моя машина времени, стоит на центральной улице небольшого курортного посёлка. В таких местах главная улица непременно проходит вдоль рынка и затем направляется к морю. Да-да, это главное, незыблемое правило любого приморского городишки — все дороги ведут к морю. Посёлок у нас необычный, главным образом своей таинственной обыкновенностью и отсутствием всякой фантазии. О чём предупреждает само его название — Приморский.
Море омывает его берега по всей длине и кажется, оно одно готово бросить вызов заклятию круга вечного повторения: упирается теплу майского солнца, недовольно сопит ледяным дыханием бриза. Деревья живо откликаются на дуновение ветерка и, посмеиваясь над его неуместным упорством, махают в ответ уже зелеными листьями. Птицы не стыдясь, рассказывают всем о своих чувствах. Обычный день.
— Но всё же, какая глупость, самонадеянность, даже гордыня! — вдруг проснулось сознание — Называть обычным целый день, когда обычный здесь всего лишь Я! В этот сегодняшний день — где-то будет принято решение жить, а где-то умереть, где-то появиться новый вид, вспыхнет новая звезда, а где-то исчезнет галактика.
— Где-то, но не здесь.
Велико могущество Приморского, сладка его убаюкивающая песнь.
Древо жизни, издав треск, исполнило свой таинственный кульбит. Новая жизнь столкнулась со старой, уже окостеневшей. Гул от удара разнёсся на многие километры по мобильным сетям. Пробил стену и разразился громом мелодии вызова на моём телефоне, заставив неистово прыгать по железному сейфу. Перепуганный, он немного успокоился в моих руках.
«Надо его погладить по экрану, чтобы он совсем перестал волноваться».
Телефон стих — заговорил собеседник.
— Они прожили вместе 15 лет и вот… Ей всего три и никто… — Мало того, что они разошлись, так она ещё и хочет забрать ребёнка. За две недели даже не позвонила ни разу.
— Да какая она к чёрту мать! Хрен мы ей отдадим Машеньку!
— Так она у вас?
— Да, уже две недели, и она не позвонила ни разу!
— Ну, если вы хотите оставить её у себя, так в чём проблема?
Разговор тёк и тёк. Эмоции подогревали тёмную смолу слов, и она вытекала вязкой массой из телефона. Обретшие не званую свободу, брошенные, они искали себе пристанище. Я был не против принять их, заняться всё равно было нечем, да и разговор немного развлекал — всегда бодрит чужое падение.
Слова заполняли пространство конторки. Дышать становилось труднее. Я запрокинул голову, сделал глубокий вдох. Смола поглотила меня, её вязкое тело сделало движенье тяжёлым.
В такие моменты особенно просто даётся переход между мирами.
Пространство зазвенело. Чёрное небо, тёмное время. Солнце погасло. Деревья дрожат, шепчутся травы — Новая жизнь столкнулась со старой.
— Морфей, беспощадный властитель, как только мы не называли тебя! Мы можем видеть лишь тьму, окутал нас ты пеленой своих песен. Лишь мрак перед нашим взором. И мы заброшенные, бредём, лишённые всякой надежды, вопрошаем тебя о забвении. Прочна твоя крепость в нашем селении. Велика твоя сила в посёлке у моря. Но пусть глаза отнял ты, у нас есть ещё уши. Донёсся до них звон бьющихся стёкол, шар судеб сместился.
Деревья дрожат, шепчутся травы — Новая жизнь столкнулась со старой.
— Новое — оно ещё слишком слабо, что бы упорствовать и сохранять себя. Да и сохранять собственно ещё нечего, разве, что пару детских радостей и обид, лица и тепло самых близких существ, доверие и любовь к которым безгранична.
Любовь… Слово это плохо подходит для чувства, которое испытывает Новая жизнь к своим создателям. Полное погружение в мир тех, кто её пробудил. Отсутствие чего-либо кроме. Разве, что только неуверенные, дрожащие всходы Я?
Жизнь проваливается в мирозабвение, не видит ничего кроме себя — обычное дело. Так случилось и в этот раз. Наверное, в 10 миллиардный раз за историю своего существования. Но для Новой Жизни — это нежданный гром, конец Мира!
