Шламович Борис Аркадьевич — плотный и подвижный мужчина сорока пяти лет от роду трудился секретарём парткома среднего по величине оборонного завода в дальней провинции Советского Союза.
Добавить в моё избранное
5 мин, 56 сек 4950
Когда-то в молодости он закончил технический ВУЗ, но по специальности работать ему не пришлось, ещё со студенчества он увлекся общественной работой и с головой ушёл в заботы родного комсомола и, получив диплом инженера, прямиком отправился продолжать борьбу за светлые идеалы коммунизма в городской комитет ВЛКСМ.
Крутила и вертела его судьба карбонария, но куда бы не направляла, а общий вектор жизни неуклонно вёл наверх, к сияющим вершинам Олимпа, туда, где обитали главные борцы за счастье трудового народа.
Женился Боря поздно, а первый и последний его ребёнок появился, когда Аркадьевичу исполнилось тридцать пять, да и о какой ранней и большой семье могла идти речь, когда Шламович жил исключительно интересами родной КПСС и неутомимой работой по продвижению идей коммунизма в стране и мире.
Сначала он возглавил идеологический отдел горкома комсомола, затем плавно перешёл в горком партии, где также в скором времени возглавил отдел идеологии, а по прошествии нескольких лет, стал вторым секретарём их городской партийной организации. Вечерами, сидя за письменным столом своего домашнего кабинета в четырёхкомнатной квартире, он мечтательно поднимал глаза и уносился в светлое будущее, когда займёт пост первого секретаря, а потом… потом Райком, потом ЦК, Москва и чем чёрт не шутит.
Аркадьевич испуганно оглянулся, остановив взгляд на большой портрет вождя мирового пролетариата, что висел справа от его стола, а тот с прищуром смотрел на коммуниста Бориса, как бы взвешивая его мечты на чаше возможного.
Владимир Ильич был кумиром Бориса Аркадьевича. Никто в институте не смог так глубоко и точно вникнуть в его гениальные труды, и если по техническим дисциплинам студент Шламович никогда не блистал, то История КПСС, Марксистко-Ленинская Философия, Научный Коммунизм и Политэкономия были его коньком. Здесь он мог на равных говорить даже с «остепенёнными» преподавателями, которые предрекали ему большое будущее.
Борис Аркадьевич слегка покраснел под пронзительным взором своего большевистского Христа, боясь, что тот уличит его в карьеризме и усиленно начал думать о светлом коммунистическом будущем мирового пролетариата, которому он и служил всеми своими физическими и душевными силами. И вот, два года назад из горкома его перебросили его на работу секретарём парткома их главного городского предприятия. Так сказать, набраться опыта живой работы в массах.
Дальше обязан был быть Крайком КПСС.
С понедельника главный заводской коммунист уходил в отпуск и в этот раз он решил провести его не в Сочи, как обычно, а в Москве, полностью посвятив время отдыха культурной программе, на первом месте составленного аккуратным Борисом списка красовался Мавзолей, затем следовал Музей Революции и ещё не менее тридцати мест, а замыкал список Большой Театр.
Жена оставалась дома на хозяйстве, поскольку нельзя было оставить без присмотра их гордость — дачу в пяти километрах от города в которую секретарь парткома вложил всё, что у него осталось после работы на партию.
С собой он брал наследника -десятилетнего сына Лёвочку, которому, как полагал Борис Аркадьевич, давно пора было прикоснуться к яркому революционному прошлому Страны Советов.
Время дороги до столицы в купе СВ промелькнуло незаметно и вот они уже были в сердце Родины.
Остановились в гостинице «Москва» и уже на следующий день отправились на Красную Площадь.
И вот тут-то и начались первые неувязки — огромная змея очереди не внушала Борису Аркадьевичу большого оптимизма. Двигалась она довольно бодро, но вполне могла поглотить не менее трёх часов их отпускного времени — это по предварительные оценки, а реально могло быть и больше, поскольку время от времени на Площадь пребывали организованные группы туристов, которые проходили в Склеп без очереди.
Борис Аркадьевич за долгие годы работы на благо трудового народа полностью отвык стоять в очередях и поэтому такая перспектива его явно не устраивала. Он окинул взглядом вяло текущую людскую реку и тут приметил прибывшую новую группу туристов, человек сорок. Он мотнул головой, взял за руку сына и уверенной походкой направился тем, кто собирался без очереди войти в святое для всех советских людей место — усыпальницу Вождя.
Они с сыном, как показалось Аркадьевичу, незаметно пристроились в хвост этой группы и вместе с ними направились к темному входу в Мавзолей. Всё шло прямо по плану секретаря парткома целых шагов пятнадцать, но тут Борис Аркадьевич почувствовал, что кто-то уверенный и сильный сжал его локоть и тихи сказал на ухо: «Гражданин, проследуйте со мной» «В чём собственно дело?» — воскликнул Шламович — «я с товарищами на экскурсии!» В это время уже другая сильная рука сжала его второй локоть и голос опять на самое ухо глухо произнёс: «Не дёргайтесь, следуйте с нами» Борис Аркадьевич вскипел, его, коммуниста со стажем и ответственного работника, не пускают на встречу с Вождём.
Крутила и вертела его судьба карбонария, но куда бы не направляла, а общий вектор жизни неуклонно вёл наверх, к сияющим вершинам Олимпа, туда, где обитали главные борцы за счастье трудового народа.
Женился Боря поздно, а первый и последний его ребёнок появился, когда Аркадьевичу исполнилось тридцать пять, да и о какой ранней и большой семье могла идти речь, когда Шламович жил исключительно интересами родной КПСС и неутомимой работой по продвижению идей коммунизма в стране и мире.
Сначала он возглавил идеологический отдел горкома комсомола, затем плавно перешёл в горком партии, где также в скором времени возглавил отдел идеологии, а по прошествии нескольких лет, стал вторым секретарём их городской партийной организации. Вечерами, сидя за письменным столом своего домашнего кабинета в четырёхкомнатной квартире, он мечтательно поднимал глаза и уносился в светлое будущее, когда займёт пост первого секретаря, а потом… потом Райком, потом ЦК, Москва и чем чёрт не шутит.
Аркадьевич испуганно оглянулся, остановив взгляд на большой портрет вождя мирового пролетариата, что висел справа от его стола, а тот с прищуром смотрел на коммуниста Бориса, как бы взвешивая его мечты на чаше возможного.
Владимир Ильич был кумиром Бориса Аркадьевича. Никто в институте не смог так глубоко и точно вникнуть в его гениальные труды, и если по техническим дисциплинам студент Шламович никогда не блистал, то История КПСС, Марксистко-Ленинская Философия, Научный Коммунизм и Политэкономия были его коньком. Здесь он мог на равных говорить даже с «остепенёнными» преподавателями, которые предрекали ему большое будущее.
Борис Аркадьевич слегка покраснел под пронзительным взором своего большевистского Христа, боясь, что тот уличит его в карьеризме и усиленно начал думать о светлом коммунистическом будущем мирового пролетариата, которому он и служил всеми своими физическими и душевными силами. И вот, два года назад из горкома его перебросили его на работу секретарём парткома их главного городского предприятия. Так сказать, набраться опыта живой работы в массах.
Дальше обязан был быть Крайком КПСС.
С понедельника главный заводской коммунист уходил в отпуск и в этот раз он решил провести его не в Сочи, как обычно, а в Москве, полностью посвятив время отдыха культурной программе, на первом месте составленного аккуратным Борисом списка красовался Мавзолей, затем следовал Музей Революции и ещё не менее тридцати мест, а замыкал список Большой Театр.
Жена оставалась дома на хозяйстве, поскольку нельзя было оставить без присмотра их гордость — дачу в пяти километрах от города в которую секретарь парткома вложил всё, что у него осталось после работы на партию.
С собой он брал наследника -десятилетнего сына Лёвочку, которому, как полагал Борис Аркадьевич, давно пора было прикоснуться к яркому революционному прошлому Страны Советов.
Время дороги до столицы в купе СВ промелькнуло незаметно и вот они уже были в сердце Родины.
Остановились в гостинице «Москва» и уже на следующий день отправились на Красную Площадь.
И вот тут-то и начались первые неувязки — огромная змея очереди не внушала Борису Аркадьевичу большого оптимизма. Двигалась она довольно бодро, но вполне могла поглотить не менее трёх часов их отпускного времени — это по предварительные оценки, а реально могло быть и больше, поскольку время от времени на Площадь пребывали организованные группы туристов, которые проходили в Склеп без очереди.
Борис Аркадьевич за долгие годы работы на благо трудового народа полностью отвык стоять в очередях и поэтому такая перспектива его явно не устраивала. Он окинул взглядом вяло текущую людскую реку и тут приметил прибывшую новую группу туристов, человек сорок. Он мотнул головой, взял за руку сына и уверенной походкой направился тем, кто собирался без очереди войти в святое для всех советских людей место — усыпальницу Вождя.
Они с сыном, как показалось Аркадьевичу, незаметно пристроились в хвост этой группы и вместе с ними направились к темному входу в Мавзолей. Всё шло прямо по плану секретаря парткома целых шагов пятнадцать, но тут Борис Аркадьевич почувствовал, что кто-то уверенный и сильный сжал его локоть и тихи сказал на ухо: «Гражданин, проследуйте со мной» «В чём собственно дело?» — воскликнул Шламович — «я с товарищами на экскурсии!» В это время уже другая сильная рука сжала его второй локоть и голос опять на самое ухо глухо произнёс: «Не дёргайтесь, следуйте с нами» Борис Аркадьевич вскипел, его, коммуниста со стажем и ответственного работника, не пускают на встречу с Вождём.
Страница
1 из 2
1 из 2
