Сегодня утром меня вновь разбудили шум и крики на кухне. Я лениво сполз с дивана и поспешил полюбопытствовать. Там наблюдалась известная картина: жена, словно стая ворон, с призывным криком, бросалась на мужа, который был в одних трусах и, почему-то в галстуке. Он, что-то пытался мямлить языком, но тирада обрушивалась с новой силой, заставляя покачиваться люстру.
Добавить в моё избранное
5 мин, 5 сек 10682
— Паразит! Снова по девкам да кабакам шлялся.
— Очередная тарелка из дорогого сервиза, звонко разбивалась об стену.
— Это же из Финляндии, ручная работа! — Пытался защитить посуду муж, с грустью наблюдая, как за тарелкой летит и чашка.
— Плевать! Ещё налепишь, аквариум ходячий.
— В какой-то момент она поперхнулась и налила из чайника воды. Мутные глаза мужа, с жадностью удава, смотрели на поглощение воды и, казалось, что у него изо рта вот-вот вырвется пар.
— Душенька, мне бы тоже, — с последних сил вырвалось из него.
Остатки воды со скоростью звука, омыли его небритое лицо и, не успевая скатываться на пол, высыхали на грузном теле. Он облизнулся сухим языком и громко сглотнул. Очередная чашка звонко рассыпалась по полу, заставив его, по-детски, прикусить губу.
— Пусть твои шалавы тебя и поят! — Выпалила повелительница посуды и вдруг заметила меня.
— Ой, пусичку разбудили. Всё из-за тебя — Мачо капустный… Надо отметить, что такие любовные беседы происходили в нашей семье часто, так как этого требовал менталитет: Костик, был крупной фигурой в банке; Марина — заведовала бутиком, где впаривала доверчивым гражданам, вкупе с фирмой, дешёвый китайский ширпотреб. В целом же, наша семья была счастлива и, буквально, утопала в роскоши. Костик, как человек деловой и габаритный, часто посещал банкеты, презентации, премьеры, открытия, закрытия, постройку, снос, отъезд и встречу, откат, занос и потоп, и другие важные мероприятия. После таких напряжённых дней, его телохранители, забывая о приметах и наплевав на прохожих, выносили его вперёд ногами, под немыслимые распевы: Боже, царя храни!
Вот и в этот вечер случился званный ужин, куда были приглашены все достойные. Маринка переоделась прямо в бутике, в новые товары со скидкой, и помчалась в ресторан, лихо, оседлав БМВ. Изрядно весёлый Костик, потерявший к этому времени пиджак, вешал на уши лапшу, на глобальные темы лысому дедушке, одетому в форму есаула. Дверь распахнулась, и в неё ласточкой впорхнула Маринка, подвернув на ступеньке ногу. Она изобразила на лице душевную улыбку и увидела своего ненаглядного.
— Маришка! Душенька! Едрит твою… — Поздоровался Костик и рухнул к её ногам. Он смачно поцеловал бриллиантовый браслет на её правой ноге, — левой же получил по рёбрам.
Туча туманных и масленых глаз обстреляли, появившуюся даму как смогли под бурное улюлюканье. Что они разглядывали — было известно только им. Затем, бурно выразили своё восхищение, провозгласили тосты и продолжили вакханалию. Череда бессмысленных и глупых тостов, сменялась здравицами и грозилась перейти за упокой. Когда же вялые, деревянные, зомбированные и прочие анемичные тела стали покидать заведение, стало ясно, что всегда спасающий автопилот, мало кому помогает. Закралось подозрение, что он и сам — никакой! Достойные, прямо из дверей кувыркались в клумбы, ныряли в фонтаны, утягивая заодно, под визг и бормотание своих разодетых спутниц, смешивая с грязью их бесценные бриллианты. Под общий хохот, хрюканье и мычание, эту процессию аккуратно вылавливала милиция и развозила, от глаз подальше, любопытствующего народа. Неугомонный Костик же, под звуки музыки доносившейся из ресторана, в клумбе на голландских розах, изображал танец парализованных мулаток, при этом лихо присвистывая и, притопывая ногой.
Эх, бедный народ! Как же ты дошёл до жизни такой? Да ещё впутываешь в свои дела, таких маленьких как я. Где нарушилась параллель жизни, что тебя так заштормило? В каком допотопном Пермском периоде можно было нахвататься таких аборигенских привычек, чтобы так легко примерять их сейчас, и делать вид, что так и должно быть? Нет, ты никогда не поймёшь простых вещей, которые тебя окружают. Выйди на улицу, взгляни на природу, что окружает вокруг! Множество красок: живых и радостных, приветствуют тебя, — а ты даже не замечаешь! Дыхание весны и щебет, вернувшихся птиц, шум набухания почек и шорох, пробивающейся сквозь землю, травы! Как уютно и тепло становится мне, когда я это наблюдаю. Полная гармония во всём, кроме тебя — народ. Да, природа одарила меня маленьким тельцем, не способным на большие дела за то, что когда-то я был такой же, как Костик, — беззаботный и заносчивый. Но тебе никогда меня не понять. В душе я ношу остатки памяти, как и многие из нас, лишний раз, напоминая, — что всем воздастся по заслугам.
— Костик, сделай мне фраппе! — Приказным тоном велела из спальни Марина, утопая в белоснежных подушках, и поглаживая, такую же персидскую кошку, которую почему-то назвали Геката. Она вальяжно вытянула лапы и мурлыкала на всю комнату.
— Слушаюсь, душенька! — ответствовал суженый, затем подворачивал рукава атласной рубашки и принимался за дело. Но то ли, вчерашний банкет не придавал уверенности трясущимся рукам, то ли — боль, колоколом, звонившая в голове. В общем, дело не заладилось. Нет, готовить этот напиток он умел. Просто, как это у них часто случалось, произошёл очередной казус.
— Очередная тарелка из дорогого сервиза, звонко разбивалась об стену.
— Это же из Финляндии, ручная работа! — Пытался защитить посуду муж, с грустью наблюдая, как за тарелкой летит и чашка.
— Плевать! Ещё налепишь, аквариум ходячий.
— В какой-то момент она поперхнулась и налила из чайника воды. Мутные глаза мужа, с жадностью удава, смотрели на поглощение воды и, казалось, что у него изо рта вот-вот вырвется пар.
— Душенька, мне бы тоже, — с последних сил вырвалось из него.
Остатки воды со скоростью звука, омыли его небритое лицо и, не успевая скатываться на пол, высыхали на грузном теле. Он облизнулся сухим языком и громко сглотнул. Очередная чашка звонко рассыпалась по полу, заставив его, по-детски, прикусить губу.
— Пусть твои шалавы тебя и поят! — Выпалила повелительница посуды и вдруг заметила меня.
— Ой, пусичку разбудили. Всё из-за тебя — Мачо капустный… Надо отметить, что такие любовные беседы происходили в нашей семье часто, так как этого требовал менталитет: Костик, был крупной фигурой в банке; Марина — заведовала бутиком, где впаривала доверчивым гражданам, вкупе с фирмой, дешёвый китайский ширпотреб. В целом же, наша семья была счастлива и, буквально, утопала в роскоши. Костик, как человек деловой и габаритный, часто посещал банкеты, презентации, премьеры, открытия, закрытия, постройку, снос, отъезд и встречу, откат, занос и потоп, и другие важные мероприятия. После таких напряжённых дней, его телохранители, забывая о приметах и наплевав на прохожих, выносили его вперёд ногами, под немыслимые распевы: Боже, царя храни!
Вот и в этот вечер случился званный ужин, куда были приглашены все достойные. Маринка переоделась прямо в бутике, в новые товары со скидкой, и помчалась в ресторан, лихо, оседлав БМВ. Изрядно весёлый Костик, потерявший к этому времени пиджак, вешал на уши лапшу, на глобальные темы лысому дедушке, одетому в форму есаула. Дверь распахнулась, и в неё ласточкой впорхнула Маринка, подвернув на ступеньке ногу. Она изобразила на лице душевную улыбку и увидела своего ненаглядного.
— Маришка! Душенька! Едрит твою… — Поздоровался Костик и рухнул к её ногам. Он смачно поцеловал бриллиантовый браслет на её правой ноге, — левой же получил по рёбрам.
Туча туманных и масленых глаз обстреляли, появившуюся даму как смогли под бурное улюлюканье. Что они разглядывали — было известно только им. Затем, бурно выразили своё восхищение, провозгласили тосты и продолжили вакханалию. Череда бессмысленных и глупых тостов, сменялась здравицами и грозилась перейти за упокой. Когда же вялые, деревянные, зомбированные и прочие анемичные тела стали покидать заведение, стало ясно, что всегда спасающий автопилот, мало кому помогает. Закралось подозрение, что он и сам — никакой! Достойные, прямо из дверей кувыркались в клумбы, ныряли в фонтаны, утягивая заодно, под визг и бормотание своих разодетых спутниц, смешивая с грязью их бесценные бриллианты. Под общий хохот, хрюканье и мычание, эту процессию аккуратно вылавливала милиция и развозила, от глаз подальше, любопытствующего народа. Неугомонный Костик же, под звуки музыки доносившейся из ресторана, в клумбе на голландских розах, изображал танец парализованных мулаток, при этом лихо присвистывая и, притопывая ногой.
Эх, бедный народ! Как же ты дошёл до жизни такой? Да ещё впутываешь в свои дела, таких маленьких как я. Где нарушилась параллель жизни, что тебя так заштормило? В каком допотопном Пермском периоде можно было нахвататься таких аборигенских привычек, чтобы так легко примерять их сейчас, и делать вид, что так и должно быть? Нет, ты никогда не поймёшь простых вещей, которые тебя окружают. Выйди на улицу, взгляни на природу, что окружает вокруг! Множество красок: живых и радостных, приветствуют тебя, — а ты даже не замечаешь! Дыхание весны и щебет, вернувшихся птиц, шум набухания почек и шорох, пробивающейся сквозь землю, травы! Как уютно и тепло становится мне, когда я это наблюдаю. Полная гармония во всём, кроме тебя — народ. Да, природа одарила меня маленьким тельцем, не способным на большие дела за то, что когда-то я был такой же, как Костик, — беззаботный и заносчивый. Но тебе никогда меня не понять. В душе я ношу остатки памяти, как и многие из нас, лишний раз, напоминая, — что всем воздастся по заслугам.
— Костик, сделай мне фраппе! — Приказным тоном велела из спальни Марина, утопая в белоснежных подушках, и поглаживая, такую же персидскую кошку, которую почему-то назвали Геката. Она вальяжно вытянула лапы и мурлыкала на всю комнату.
— Слушаюсь, душенька! — ответствовал суженый, затем подворачивал рукава атласной рубашки и принимался за дело. Но то ли, вчерашний банкет не придавал уверенности трясущимся рукам, то ли — боль, колоколом, звонившая в голове. В общем, дело не заладилось. Нет, готовить этот напиток он умел. Просто, как это у них часто случалось, произошёл очередной казус.
Страница
1 из 2
1 из 2
