Добавить в моё избранное
7 мин, 4 сек 5041
Этот настой память возвращает после запоя. Что смотришь? Думаешь, зря обо мне слава идёт? Пей.
Никита в три глотка осушил склянку пряной жидкости. А старик, посмотрев ему за спину, вытянул перед собой сумку:
― А теперь вы мне скажите, хулиганьё. Вот эту сумку я под забором нашёл, всю в пятнах крови, а внутри у неё табличка: «Кошелев Аркадий Николаевич, Санкт-Петербург». Этот человек у меня три месяца назад был. Ведь, это ваша работа, я знаю. Смотрите у меня, ― дед грозно помахал сумкой над головой.
Никита обернулся — за спиной, плотным полукольцом сгрудилось около двадцати подростков, алчно рассматривавших, притороченный к поясу, кошелёк гостя. В ответ на угрозы знахаря, один из них молча, и с вызовом, сплюнул под ноги шелуху подсолнечника. Видя подобное неуважение, старик истерично вскрикнул:
― А ну пошли отсюда! Быстро!
Малолетки нехотя отошли на несколько шагов, и остановились, по-прежнему не сводя немигающих глаз с Никиты. И тут он вспомнил, спасибо зелью Орехова, предупреждение Семёна: «Ни в коем случае не ходи туда один. Это страшное место, но большую компанию там не тронут. И ещё — ничего там не ешь, и не пей, пока не выйдешь с улицы». Довольно странное напутствие — такое, обычно, дают героям сказок и мифов, идущим в царство мёртвых.
Стоп! Теперь всё ясно. Никто не знает улицы Тинной, потому что её нет. И он сейчас оказался в самой настоящей преисподней. Плохо, что он один, без оружия, но ещё хуже то, что он слишком поздно вспомнил предупреждение друга, и выпил снадобье колдуна. В сказках это означало, что он должен остаться здесь навсегда. Агрессивно переминающиеся с ноги на ногу, юнцы, перекрыли выход из тупика, встав плотной цепью.
Никита решил попробовать выбраться с улицы через огороды, но, когда подошёл к забору, оттуда раздался исступлённый лай и рык огромных псов. Парень отпрыгнул назад, обернулся, и увидел, как гогочущие юнцы, издевательски машут ему руками. Казалось, что у некоторых, между пальцами виднелись тонкие перепонки. Тошнотворно пахнуло гнилой тиной, серой и разлагающейся плотью.
«Ну, что ж — другого выхода нет. Мои шансы один к двадцати, но сейчас я их увеличу», ― Никита крепко сжал кулаки, и, до скрежета сомкнув зубы, сделал первый шаг.
Никита в три глотка осушил склянку пряной жидкости. А старик, посмотрев ему за спину, вытянул перед собой сумку:
― А теперь вы мне скажите, хулиганьё. Вот эту сумку я под забором нашёл, всю в пятнах крови, а внутри у неё табличка: «Кошелев Аркадий Николаевич, Санкт-Петербург». Этот человек у меня три месяца назад был. Ведь, это ваша работа, я знаю. Смотрите у меня, ― дед грозно помахал сумкой над головой.
Никита обернулся — за спиной, плотным полукольцом сгрудилось около двадцати подростков, алчно рассматривавших, притороченный к поясу, кошелёк гостя. В ответ на угрозы знахаря, один из них молча, и с вызовом, сплюнул под ноги шелуху подсолнечника. Видя подобное неуважение, старик истерично вскрикнул:
― А ну пошли отсюда! Быстро!
Малолетки нехотя отошли на несколько шагов, и остановились, по-прежнему не сводя немигающих глаз с Никиты. И тут он вспомнил, спасибо зелью Орехова, предупреждение Семёна: «Ни в коем случае не ходи туда один. Это страшное место, но большую компанию там не тронут. И ещё — ничего там не ешь, и не пей, пока не выйдешь с улицы». Довольно странное напутствие — такое, обычно, дают героям сказок и мифов, идущим в царство мёртвых.
Стоп! Теперь всё ясно. Никто не знает улицы Тинной, потому что её нет. И он сейчас оказался в самой настоящей преисподней. Плохо, что он один, без оружия, но ещё хуже то, что он слишком поздно вспомнил предупреждение друга, и выпил снадобье колдуна. В сказках это означало, что он должен остаться здесь навсегда. Агрессивно переминающиеся с ноги на ногу, юнцы, перекрыли выход из тупика, встав плотной цепью.
Никита решил попробовать выбраться с улицы через огороды, но, когда подошёл к забору, оттуда раздался исступлённый лай и рык огромных псов. Парень отпрыгнул назад, обернулся, и увидел, как гогочущие юнцы, издевательски машут ему руками. Казалось, что у некоторых, между пальцами виднелись тонкие перепонки. Тошнотворно пахнуло гнилой тиной, серой и разлагающейся плотью.
«Ну, что ж — другого выхода нет. Мои шансы один к двадцати, но сейчас я их увеличу», ― Никита крепко сжал кулаки, и, до скрежета сомкнув зубы, сделал первый шаг.
Страница
3 из 3
3 из 3
