Реновация

На работу в тот день Павел не поехал, а стал целенаправленно объезжать квартал за кварталом, пока глубокой ночью у заплёванной урны возле круглосуточного магазина не испытал невыразимое чувство свободы.

Так Павел обрёл цель. Быть свободным одному или освободить всех? Для Павла такого вопроса не существовало. На многое он не замахивался, но избавить родной город от драконьего смрада он обязан. И тогда, несомненно, та девушка из автобуса прозреет и ответит Павлу взаимностью.

Он зашёл в магазин купить сигарет.

— Эй, есть кто-нибудь?

Из подсобки выползла сонная тётка.

— Кэмел, две пачки, — попросил Павел.

Но тётка молча развернулась и ушла. И лишь скрывшись с глаз, разродилась матерной тирадой в адрес некоего Виталика, которого уволили, а замену не прислали. Наконец появилась другая продавщица, помоложе, но для Павла это уже не имело значения. Из случайной реплики он узнал главное: Виталик не вышел на работу и именно поэтому в драконьих чарах образовалась дыра.

За два года Павел вычислил всех драконов города: Виталика на западе, занимавшимся продуктами питания; его френда по соцсети Костю на северо-востоке, работавшим водителем трамвая, то есть курирующим городской транспорт; бывшую школьную подружку Кости Веронику из салона красоты на юго-западе; торговца мобильными телефонами Владимира, ухажёра Вероники, с северо-западной части города и, наконец, двоюродную сестру Виталика Анну Скворцову, менеджера банка по кредитам, на юго-востоке. Но главный дракон оставался в тени, пока Павел не понял, что заслуженный учитель Екатерина Степановна Костромец, проработавшая в нескольких школах города и в разные годы имевшая в учениках всех фигурантов, являлась не только школьной училкой, но и драконьим наставником.

Пять драконов мертвы, их колдовская сила перешла в статуэтки единорогов, и Павел в автобусной тесноте глубоко и размеренно дышал воздухом свободы.

Шесть чашек спустя капитан Егоров мучился от переполнения мочевого пузыря. Куртуазно, на его взгляд, извинившись, он зашёл в уборную отлить. Задвинул щеколду, расстегнул ширинку. И в этот момент зазвонил мобильник.

— Василий Петрович?

— Слушаю, — отозвался Егоров и спустил штаны. Раз уж так получилось, то придётся писать сидя.

— Ты интересовался Дракончиком? Так вот, только что обнаружен труп девушки, живот проткнут, внутри сломанная фигурка дракона. Глиняная.

— Далеко?

— На Зареченской, 25.

Пятнадцать минут на машине, прикинул Егоров.

— Время смерти установили?

— Уж с час, — проинформировал капитана невидимый собеседник.

— Ну, бывай.

Капитан понял, что опоздал. И в подтверждение на фоне звона струи, несущей облегчение организму, услышал треск ломаемой двери, а этот звук никакого облегчения не нёс.

Задержка у Павла вышла из-за запертой дворницкой, где он заранее припрятал топор. Нет, он не собирался убивать старушку как хрестоматийный Раскольников, для расправы над драконом он приготовил другое орудие, но надо же было как-то высадить входную дверь. Кроме того, для решающего боя Павел заранее разделся, отчасти чтобы сразиться с верховным драконом в естественном виде, как древние воины, отчасти чтобы не терять ни секунды, когда после смерти противника он наконец-то сможет принять истинный облик единорога. Исключением стала цельнолитая корона-ободок с приваренным медным рогом — то самое убийственное орудие.

Голышом, с пакетом в одной руке, топором в другой и в короне Павел поднялся по лестнице на третий этаж, где обитала старушка Костромец.

Когда Василий Петрович выскочил из туалета, бой в комнате был в самом разгаре. Несмотря на старческую тщедушность, Екатерина Степановна успешно отражала атаки голого мужчины, который пытался забодать её в самом прямом смысле. Она уворачивалась, забегала за кресла, диван, рушила на выставленную голову мелкие предметы обихода, а пару раз даже лягнула маньяка в голень.

«И это неуловимый Дракончик?— с недоумением подумал Егоров.

— Хлипкий какой-то».

Капитан решительно двинулся наперерез, но тут случилось странное. То ли от выпитого чая, то ли от непривычного способа справления малой нужды, а возможно, по причине частого использования мобильной связи и, как следствие, облучению мозга радиоволнами, Егоров не смог войти в комнату. Перед ним словно выросла стена. Невидимая, но цельная. Руками он ощущал холодную стеклянную завесу, глазами — ничего. Толкнулся плечом — не пускает. Рядом с входной дверью валялся топор. Егоров поднял его и с размаху засадил в пустоту комнатного проёма. Топор зазвенел, отскочил, вырвался из рук, а ВасилийПетрович схватился за плечо.

«Чертовщина какая-то», — подумал он и крикнул:

— Держись, Степановна!

Затем выхватил пистолет.

Павел остановился. Крик капитана вырвал его из бесплодного круга преследования.