Добавить в моё избранное
11 мин, 38 сек 1801
«Значит, у дракона есть Защитник, — понял Павел.
— Зачарованный воин. Из него дракон черпает силы. Вот почему я не могу справиться».
Но что же делать? Прежде чем начать бой, Павел оградил место схватки магическим барьером. Воин оказался снаружи и не мог помешать Павлу, но и Павел не мог уничтожить драконьего прихвостня. Барьер действовал в обе стороны.
Оставался единственный способ — перерезать волшебную пуповину, связующую воина с драконом. И Павел, не выпуская старуху из поля зрения, попятился, нашарил ногой пакет, присел, вытащил картонку с картой и фигурками.
Екатерина Степановна не атаковала. Она забежала в дальний от Павла угол, тоже скрючилась, выставив электрощипцы для завивки волос, а одной рукой распахнула нижний ящик «стенки» и что-то там искала.
Согласно инструкции Егоров дал предупредительный выстрел в потолок, встряхнул головой, чтобы сбросить штукатурку, и прицелился. Как назло маньяк перестал домогаться старушки. Наоборот, палач и жертва разошлись по своим углам, как на ринге, словно выстрел Егорова стал сигналом к окончанию раунда. Капитан не мог стрелять в Дракончика, пока тот не проявил агрессивные намерения, и не мог схватить преступника, не пускала невидимая стена, поэтому Василий Петрович взял Павла на мушку и замер.
Капитан не знал, что ритуал расторжения уз относится к разряду самых сложных и от заклинателя требуется не только полная концентрация, но и определённые, точно выверенные движения всего тела. А потому с нескрываемым удивлением наблюдал, как маньяк-убийца изгибаясь, взбрыкивая, пиная воздух ногами и тряся головой, увенчанной рогом, перемещается вдоль линии Егоров — Костромец, не приближаясь, впрочем, ни к тому, ни к другой, и будто выхватывает что-то из воздуха одной рукой, тут же вкалывая это что-то в картонный лист размером с торт и с похожими разноцветными разводами.
Согласно всё той же инструкции, Егоров смещался в сторону, чтобы видеть предполагаемую жертву и отреагировать, если маньяк закончит безумную пляску и набросится на старушку. Павел, естественно, видя попытку воина сохранить связь, вставал у приспешника на пути. Егоров смещался в другую сторону, Павел тоже. И оба пропустили тот момент, когда в атаку ринулась Екатерина Степановна. Она наконец нашла то, что искала, — лак для волос с сильной фиксацией и зажигалку.
— Анутарида эста, — закричала Костромец и пустила в Павла огненную струю.
Павел упал на четвереньки. Волосы горели, корона раскалилась. Неимоверным усилием он произнёс заключительную фразу заклинания и развернулся к врагу.
В головеЕгорова взорвался шар боли, в глаза ударила волна нестерпимого света. Он судорожно выстрелил вслепую, дважды, затем выронил пистолет. Слезящимися глазами Василий Петрович наблюдал за схваткой и чудилось ему, что стены комнаты пропали, растворились в вечерних сумерках, а вместо мебели и шкафов окружают противников высокие сосны, под ногами — трава, вверху — бездонное небо, да и сами борцы преобразились: на месте старушки оказалась громадная ящерица с крыльями и чешуёй червонного золота, а маньяк и вовсе отрастил хвост, гриву и лошадиную морду, превратившись в жеребца, увенчанного прямым витым рогом.
Дракон наступал, в его пасти алел зародыш пламени. Массивные лапы рептилии сминали почву. Ветер раздувал крылья гада.
Единорог гордо поднял голову, стряхнул с копыт налипшую грязь и поскакал на вековечного врага.
Их схватка была ужасна. Рог жеребца впился в мягкое подбрюшье дракона, распорол наискось. Дракон окутал единорога нестерпимым жаром, нагнулся и вцепился когтями в истерзанную спину.
Единорог рвал зубами драконью плоть, выпуская наружу смрадные кишки и фонтаны горячей крови, а дракон полосовал до кости спину врага, срывая почерневшую кожу и мясо пластами.
Жеребец толкал рог вверх, вспарывая грудину. Упирался задними ногами, насаживая дракона на рог. А дракон обрушивал на спину единорога удары, стремясь переломить хребет, и лил на раны ядовитую слюну.
Единорог затрубил, празднуя победу. Дракон замахал крыльями, торжествуя над поверженным врагом. И оба ошиблись.
В какой-то момент невидимый барьер исчез и тут же к Егорову вернулось нормальное зрение. Он осторожно ступил в комнату.
Воняло горелым мясом, ацетоном, но больше всего — кровью. Вся комната превратилась в скотобойню. Обрывки кожи висели даже на люстре. А в центре, обнявшись, замерли два человека. Один — красно-чёрный, с развороченный спиной. Другая — иссохшая жёлто-белая мумия, переломленная пополам.
«Ох ты ж, небесные странники», — подумал Егоров, глядя на бедлам. Он аккуратно вытянул из-под маньяка картонку, посмотрел, отложил в сторону. Рука психа сдвинулась, и Егоров с удивление увидел на запястье татуировку единорога. Капитан припомнил, что у старушки тоже был рисунок на руке. Когда она подавала чай, он обратил на это внимание.
— Зачарованный воин. Из него дракон черпает силы. Вот почему я не могу справиться».
Но что же делать? Прежде чем начать бой, Павел оградил место схватки магическим барьером. Воин оказался снаружи и не мог помешать Павлу, но и Павел не мог уничтожить драконьего прихвостня. Барьер действовал в обе стороны.
Оставался единственный способ — перерезать волшебную пуповину, связующую воина с драконом. И Павел, не выпуская старуху из поля зрения, попятился, нашарил ногой пакет, присел, вытащил картонку с картой и фигурками.
Екатерина Степановна не атаковала. Она забежала в дальний от Павла угол, тоже скрючилась, выставив электрощипцы для завивки волос, а одной рукой распахнула нижний ящик «стенки» и что-то там искала.
Согласно инструкции Егоров дал предупредительный выстрел в потолок, встряхнул головой, чтобы сбросить штукатурку, и прицелился. Как назло маньяк перестал домогаться старушки. Наоборот, палач и жертва разошлись по своим углам, как на ринге, словно выстрел Егорова стал сигналом к окончанию раунда. Капитан не мог стрелять в Дракончика, пока тот не проявил агрессивные намерения, и не мог схватить преступника, не пускала невидимая стена, поэтому Василий Петрович взял Павла на мушку и замер.
Капитан не знал, что ритуал расторжения уз относится к разряду самых сложных и от заклинателя требуется не только полная концентрация, но и определённые, точно выверенные движения всего тела. А потому с нескрываемым удивлением наблюдал, как маньяк-убийца изгибаясь, взбрыкивая, пиная воздух ногами и тряся головой, увенчанной рогом, перемещается вдоль линии Егоров — Костромец, не приближаясь, впрочем, ни к тому, ни к другой, и будто выхватывает что-то из воздуха одной рукой, тут же вкалывая это что-то в картонный лист размером с торт и с похожими разноцветными разводами.
Согласно всё той же инструкции, Егоров смещался в сторону, чтобы видеть предполагаемую жертву и отреагировать, если маньяк закончит безумную пляску и набросится на старушку. Павел, естественно, видя попытку воина сохранить связь, вставал у приспешника на пути. Егоров смещался в другую сторону, Павел тоже. И оба пропустили тот момент, когда в атаку ринулась Екатерина Степановна. Она наконец нашла то, что искала, — лак для волос с сильной фиксацией и зажигалку.
— Анутарида эста, — закричала Костромец и пустила в Павла огненную струю.
Павел упал на четвереньки. Волосы горели, корона раскалилась. Неимоверным усилием он произнёс заключительную фразу заклинания и развернулся к врагу.
В головеЕгорова взорвался шар боли, в глаза ударила волна нестерпимого света. Он судорожно выстрелил вслепую, дважды, затем выронил пистолет. Слезящимися глазами Василий Петрович наблюдал за схваткой и чудилось ему, что стены комнаты пропали, растворились в вечерних сумерках, а вместо мебели и шкафов окружают противников высокие сосны, под ногами — трава, вверху — бездонное небо, да и сами борцы преобразились: на месте старушки оказалась громадная ящерица с крыльями и чешуёй червонного золота, а маньяк и вовсе отрастил хвост, гриву и лошадиную морду, превратившись в жеребца, увенчанного прямым витым рогом.
Дракон наступал, в его пасти алел зародыш пламени. Массивные лапы рептилии сминали почву. Ветер раздувал крылья гада.
Единорог гордо поднял голову, стряхнул с копыт налипшую грязь и поскакал на вековечного врага.
Их схватка была ужасна. Рог жеребца впился в мягкое подбрюшье дракона, распорол наискось. Дракон окутал единорога нестерпимым жаром, нагнулся и вцепился когтями в истерзанную спину.
Единорог рвал зубами драконью плоть, выпуская наружу смрадные кишки и фонтаны горячей крови, а дракон полосовал до кости спину врага, срывая почерневшую кожу и мясо пластами.
Жеребец толкал рог вверх, вспарывая грудину. Упирался задними ногами, насаживая дракона на рог. А дракон обрушивал на спину единорога удары, стремясь переломить хребет, и лил на раны ядовитую слюну.
Единорог затрубил, празднуя победу. Дракон замахал крыльями, торжествуя над поверженным врагом. И оба ошиблись.
В какой-то момент невидимый барьер исчез и тут же к Егорову вернулось нормальное зрение. Он осторожно ступил в комнату.
Воняло горелым мясом, ацетоном, но больше всего — кровью. Вся комната превратилась в скотобойню. Обрывки кожи висели даже на люстре. А в центре, обнявшись, замерли два человека. Один — красно-чёрный, с развороченный спиной. Другая — иссохшая жёлто-белая мумия, переломленная пополам.
«Ох ты ж, небесные странники», — подумал Егоров, глядя на бедлам. Он аккуратно вытянул из-под маньяка картонку, посмотрел, отложил в сторону. Рука психа сдвинулась, и Егоров с удивление увидел на запястье татуировку единорога. Капитан припомнил, что у старушки тоже был рисунок на руке. Когда она подавала чай, он обратил на это внимание.
Страница
3 из 4
3 из 4
