Обретение

Тут же перевернулся на спину. Выдохнул.

— Всё, больше не могу. Лучше пристрелите!

Рядом замерла раскрасневшаяся от бега Женя. В её руках пел леер. Над головой метался неугомонный змей.

Димка изобразил на лице улыбку.

— А ещё выше может взлететь?

— Хм… — Славка загадочно улыбнулся.

— Конечно, может. Нужно только леер нарастить.

— А у тебя есть? — в один голос спросили Женя и Димка.

— Ага, в рюкзаке. Чита, подай.

Чита кое-как собрал гудящие конечности. Перевернулся на живот и протянул руку к Славкиному рюкзаку.

— Ох! У тебя там кирпичи что ли? — выдохнул он, заглядывая в недра рюкзака.

— А это что?

Димка вытянул шею.

Чита вынул из рюкзака две буханки чёрного хлеба и двухлитровую бутылку, до краёв наполненную водой.

— Да так… — Славка выхватил рюкзак из любопытных пальцев Читы.

— Думал к Михаилу зайти на обратном пути. Он давно уже говорил, что у него припасы заканчиваются.

— А сам чего в магазин не сходит? — спросил Чита.

— Это тот самый Михаил, о котором ты в школе рассказывал? — поинтересовалась Женя.

— Ага. Занят, говорит. Просил, по возможности, принести. Я ещё вчера хотел, но… школьный инцидент всё переиначил.

Чита понимающе кивнул.

— А что за Михаил такой? — спросил Димка, ощущая в груди неприятный холодок.

— Да так, отшельник. В роще на окраине города в землянке живёт, — Славка достал катушку с леской и застегнул молнию.

— Всё молится постоянно. Кроме воды и хлеба больше ничего не ест и не пьёт.

— Монах что ли? — спросил Димка.

— Вроде того, — кивнул Славка, ставя перед собой рюкзак.

— Только он дал обет одиночества. Старается ни с кем не общаться.

— А ты как же? — спросила Женя, силясь приструнить рвущегося из рук змея.

— Да тише ты, неугомонный! Как Огонёк, честное слово!

Славка усмехнулся.

— Говорит, что с детьми можно.

— В смысле? — не понял Димка.

— Общаться. Михаил говорит, что дети — это свет. Они приходят, чтобы освещать миры… или создавать. Они — как высший Творец. Точнее часть его. А раз приходят дети, значит так угодно и самому Творцу. Прости, но я как-то не очень понимаю его речи.

— А может быть он того? — Димка повертел указательным пальцем у виска.

— Спятил.

Славка отрицательно качнул головой.

— Не думаю. Вроде адекватный. Просто один давно.

— И как давно? — пристал Димка.

— Год.

— Разве это много? — сказала Женя.

— Не знаю. Наверное… — Славка почесал заросший затылок.

— А раньше он где жил? — поинтересовался Димка.

— В монастыре.

— А в отступники почему подался? — влез Чита.

Славка обвёл друзей испепеляющим взглядом.

— Я что на допросе?

— С чего ты взял? — не понял Чита.

— Похоже уж очень!

— Ну ты чего, Славка… — улыбнулась Женя.

— Нам же просто любопытно.

— Любопытно им… — Славка просто так опрокинул рюкзак, наподдал ногой, словно тот был всему виной.

— Я, что ли, много знаю?

— Ну, побольше нашего, — улыбнулся Чита.

Славка вздохнул.

— Согрешил, говорит, вот и подался в аскеты.

— Согрешил??? — в один голос спросили Женя, Димка и Чита.

— Да, — Славка выждал паузу.

— Только непонятно, что именно он сделал.

— Как это? — вновь синхронно спросили друзья.

Славка пожал плечами.

— Со слов Михаила: он задул звезду.

— Настоящую? — спросила Женя.

— Но как?

— По крайней мере, как мне кажется, Михаил думает, что именно настоящую. Но вот, как это возможно… Признаться, я понятия не имею.

— А что он там говорил про детей? — спросил Чита.

— Что те, якобы, свет, — равнодушно ответил Славка.

Чита задумался.

— Ты ведь не думаешь? — Димка посмотрел на Читу.

— С ума что ли сошли? — Славка резко поднялся на ноги.

— Не убивал он никого! Тем более, детей!

Чита спокойно взглянул на друга.

— Но ведь всё сходится.

— Может быть просто несчастный случай? — предположила испуганная Женя.

— Ведь так иногда бывает. Дети гибнут по взрослой невнимательности… — Только не в случае с Михаилом! — упёрся Славка.

— Надо в лицо спросить, — сказал Чита.

— По первоначальной реакции человека можно о многом судить.

— Тебе нужно, ты и спрашивай, — Славка подцепил рукой рюкзак и зашагал прочь.

Ребята, молча, переглянулись.

За хлипкой рощицей высился берег озера. Самой кромки воды видно не было, лишь лазурь неба и длинный шпиль с крестом на фоне кучевых облаков. Налетел проныра-ветерок, пропахший свежестью.